В тот же миг обернулся Флорентиец, средь тысячи других звуков различив грозный звон тетивы. Смертоносное хладное железо ужалило под левый сосок, и он упал на камни, под ноги обезумевшей толпе, которая сомкнулась над судорожно трепещущим телом.
И исчезли небесные стрелы, опустел колчан. Пропал, растворился в воздухе тугой лук:
— Сбылось пророчество Стрибога! — понял волхв.
Впрочем, это не оставило руга безоружным. Выхватив оба меча, он поспешил вниз по кривой лестнице, мимо мертвых тел арбалетчиков. По приказу командира они должны были следить за происходящим на площади, но стали добычей предусмотрительного врага, который опередил их.
Так он спускался, сметая на своем пути азартных воинов, разыскивающих меткого лучника. Шансов на то, чтобы выбраться, у него становилось все меньше и меньше, потому как здание уже окружили. Святобор рванул с себя богатое вышивкой шерстяное блио, обнажив татуированный торс, и бросился на новых, только что подоспевших врагов. Преградившие путь кнехты суеверно перекрестились и попятились. Затем они спустились на ярус вниз, а там было где развернуться.
Руг не дал врагам времени на раздумья.
Скользнув ужом между опешивших воинов первого ряда, он очутился в окружении. Чему кнехты весьма обрадовались, но затем они поняли свою ошибку, поскольку их противник начал танец Смерти. Вначале его «коловрат» стоил особо ретивым нескольких отрубленных пальцев, да подсеченных сухожилий. А покалеченный враг больше занят своей болью, чем нападением. Затем, не прошло и трех минут, как Святобор сократил число окружавших его наполовину. Сам он отделался двумя-тремя незначительными порезами, способными лишь раззадорить ему подобных.
Волхв уложил бы их всех, если бы не арбалетчик, показавшийся на лестнице. Метательный нож вошел в горло смельчаку, прежде чем раздался выстрел.
Протяжный вой человека-оборотня напугал одних, остановил других. В общем, двумя- тремя ударами он сумел проложить дорогу к той самой лестнице, и перескочив через труп, быстро спустился на самый нижний ярус. Он знал, что его поджидают там, но другого пути не было. Сзади топали по ступеням недавние противники, осыпая язычника отборной руганью. Но впереди были те, кто еще не представлял себе в полной мере, на какого зверя охотятся.
Раздавшийся волчий вой, многократно усиленный эхом высокого здания, изрядно потрепал нервы стрелкам, расположившимся у выхода. И их арбалеты, как по команде, дрогнули, лишь только в дверном проеме на миг высветились контуры громадного зверя: — Оборотень! Вервольф! Ulfhedhnar!
Арбалетный болт самого меткого стрелка вошел в дерево двумя пальцами выше плеча Святобора. Волхв молниеносно бросился в противоположную сторону и исчез в потемках. Но познакомиться с «воплотившемся Духом Волка» поближе никто больше не хотел. Разрядив арбалеты, воины благоразумно исчезли за дубовыми толстыми дверьми, затворив их за собой. Правда, через пару минут их створки вновь отверзлись, и внутрь шагнул рыцарь, державший меч за лезвие, таким образом, что рукоять и гарда образовывали крест. Святой знак, пред которым не устоит никакая нечисть. Вошедший быстро сообразил, что шлем ему придется снять, он лишь затруднял видение.
И рыцарю предоставилась такая возможность, поскольку с верхних ярусов с грохотом и скрежетом высыпали кнехты, которых руг недавно опередил. Святобор, вынырнув из темноты, завалил одного, полоснул второго. Третий, изловчившись, задел оборотню бок, но потеряв равновесие, растянулся на камнях, где и остался, пригвозжденный одним из мечей врага. Четвертый застыл в грозном замахе, но повалился мертвым, из груди торчал нож, что метнул руг освободившейся рукой. Теперь против волхва выступало двое, одним из которых был смелый рыцарь. Святобор с грозным звериным рычанием ринулся на противника «Ярой сечей». Кнехт испугался рыкаря и попятился к дверям. Но мститель в три прыжка настиг его у самых створок и поразил в спину.
— Не узнал, свей! Зато я тебя узнал! — зарокотал разгневанный голос Роджера.
— Не зови меня свеем, — прорычал в ответ Святобор, будто и впрямь, часть его сознания еще оставалась волчьей, — Я руг с проклятого вами острова. И то, что я совершил — лишь малая капля, неспособная утолить мою жажду мести. Прислужники Распятого бога отняли у меня все: дом, семью, друзей. Они осквернили наши святилища и надругались над верой моих предков. Уходите, сэр рыцарь! Я не желаю вашей крови.
— Мой бог учил терпеть обиды. Все в руках его, — начал было Роджер, но замолчал, увидев, как сильно искажено лицо «свея».
И было не ясно, выражение ли это душевной муки и внутренней борьбы, или это маска смерти.
— Что же вы тогда пятнадцать лет охотились за «своим» отравителем? Где же ваше всепрощение и милосердие? Нет уж, око за око! — яростно продолжил волхв. — Ненависть — вот моя справедливость в этот час! Так велит мне Стрибог! Так исполняю я долг перед родом своим. Перед пращуром своим. Пред моей землей. Все в наших руках! А боги лишь советуют.
— Я обратился к милости Святой Церкви. И верю, над Флорентинцем свершили б праведный суд! К тому же, я не убиваю безоружных, как ты сегодня. Я не бью в спину. Нет и не может быть сему прощения!
— А мне и не требуется! Пусть я — убийца! Но что мне, варвару, язычнику, еретику до вашего суда?
— Тогда ты не выйдешь отсюда живым! Прости меня грешного, Господи! — с этими словами Роджер, давно уже перехвативший меч за рукоять, пошел на противника. Да не тут-то было.
Даже раненный воин-волк передвигался намного быстрее закованного в броню рыцаря. Поэтому не удивительно, что раз-другой скрестив мечи со Святобором, франк внезапно обнаружил его у себя за спиной. А потом последовал удар и тьма. Тьма и беспамятство… Словом, Роджер уже не видел, как завернувшись в его плащ и нахлобучив рыцарский шлем, коварный волхв скрылся за тяжелыми дверьми и неузнанным покинул площадь.
Он очнулся от холодного прикосновения ко лбу. Девушка нежно прикладывала к вискам мокрое полотно: «Где я?»
— Вы в безопасности, мой храбрый рыцарь! Мы приказали перенести вас в дом, — ответил ее трепетный голосок.
— Право, что ни делается — все к лучшему! — умиротворенно подумал Роджер, поглядывая на упругий стан очаровательной целительницы.
ЭПИЛОГ
Когда мы умираем, меняют лик созвездья,
И новыми глазами глядят издалека,
И в этом новом мире сжимается вселенная
До тоненькой травинки у мертвого виска.
(Т. Кухта, Пеленнор)
Игорь не чувствовал боли. Ее не было. И ничего больше не было, кроме отвратительного воя сирен, но вот и его заглушил странный звук, похожий на ветер. Он-то и увлек Игоря за собой внутрь сужающегося тоннеля, более похожего на гигантскую воронку. И звезды водили хоровод, и кружились в вихре магического танца. Игорь летело с чудовищной скоростью навстречу яркому и чистому белому свету.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
