— надкусываю.
— Я в этом уверен.
— Хороший аргумент.
— Ну хочешь, я поклянусь?
— Пап, ты же в курсе, что рыжие волосы являются слабым генетическим признаком. Тёмный цвет всегда доминирует над светлым, а светлый над рыжим. Получается так, что мы почти всегда в проигрыше.
— Чушь. Только не в нашей семье!
Папа спорит, наплевав на основы генетики. На примере мамы доказывает, что рыжие вовсе не слабые и ого-го как сильно доминируют. Мне становится смешно! Я хохочу так громко, что я едва не роняю телефон.
— Ладно-ладно. Через шесть месяцев проверим твою теорию, — проговариваю я в телефонную трубку.
— Надеюсь, Михаил не обидится.
— Он самый понимающий мужчина на свете. Одним словом, идеальный, как и ты.
Папа смущается, услышав комплимент в свою сторону. Я же ловлю себя на мысли, что в нашей семье говорить их было почему-то непринято. Редко, по праздникам. Мне так и вовсе не доставалось из-за бунтарского поведения.
Это я от Басаргина научилась щедро раздавать комплименты налево и направо. От него я что только не слышу в свою сторону! Часто, комплимент приправлен пошлостью и грубостью. Но Боже, как здорово знать, что для Медведя я самая охуенная.
— Кстати, как там мама? — спрашиваю чуть позже.
— Мама – отлично. После работы задержалась в баре с подругой. Поют в караоке.
— Передавай ей привет.
— Обязательно. Она ведь тоже безумно волнуется, как там малыш.
Цокаю языком и выключаю духовку. Рыжий бессовестный врунишка. Реакция мамы на мою беременность была показательной. Очень несдержанной и мало положительной. Она сидела в больничной палате с прискорбным выражением лица, гладила меня по руке и убеждала в том, что в выкидыше нет ничего страшного. Тем более, после слов врача, что я смогу забеременеть ещё. Сейчас рано, не вовремя и не от того.
У меня ведь было столько планов на будущее. Поступление в вуз и новая жизнь в столице, а тут незапланированная беременность от мужчины, которого я слишком мало знаю, чтобы рожать ему детей. К тому же этот самый мужчина не так давно состоял в отношениях с моей старшей сестрой и бросил её чуть ли не у алтаря. Показательно, правда? Но я считаю, что нет. Потому что чувствую любовь Басаргина. Его поддержку, помощь и веру.
Возможно, в словах мамы была логика, но в тот момент я напрочь отказывалась её понимать. Мама не осознавала всей трагичности ситуации, ведь несмотря на все мои попытки абстрагироваться от беременности во избежания привязанности, я успела полюбить своего малыша. Всем сердцем. Это случилось само собой. Неконтролируемо, неожиданно. Я почувствовала, что, когда думаю о нашем с Мишей ребёнке, то в груди становится тепло и тесно.
Мы с папой прощаемся и договариваемся созвониться завтра. Обычно мы делаем это почти каждый вечер. В столице мне безумно нравится, но иногда я чувствую себя здесь тоскливо и одиноко. Думаю, немалую роль играет изменившийся гормональный фон.
В последние дни я просыпаюсь, а Басаргина нет рядом. Засыпаю, а он все ещё не вернулся. Знаю, у него сложный период и постоянные проверки. Отец Кати, работающий в службе безопасности, дико разозлился, когда узнал, что, помимо обиженной дочери, от Медведя пострадал и Руслан.
— Не то, чтобы я сильно ревновал тебя к прошлому, но стало интересно, — однажды начал разговор Басаргин, обнимая меня перед сном. – Если ты ни с кем, кроме меня не хотела... Тогда как так вышло?
Он намекал на секс с Русланом.
— Меня мучит этот вопрос уже не первый день.
— Это не совсем приятная история. Я бы предпочла о ней забыть.
— Я помогу забыть. Только расскажи.
Ох, лучше бы я этого не делала! Миша много курил, уходил в себя и почти не разговаривал. Мой рассказ окончательно добил Басаргина и сделал идею, скинуть Руслана с прокурорского кресла, практически одержимой.
Медведь разрабатывал стратегию, кому-то без устали звонил. Оказалось, забывать об этой истории нужно было помогать не мне, а Мише.
Услышав щелчок входной двери, я срываюсь с места и несусь в прихожую. От Басаргина веет холодом, на его верхней одежде тают снежинки. Щёки румяные, глаза горят. Он рад меня видеть, а я рада его.
Подхожу ближе, целую заледеневшие руки. Согреваю своим теплом и заботой. Поверить не могу, что я от него беременна. Случайная встреча на загородной трассе и небольшое совместное приключение так или иначе перевернули наши жизни. Где бы мы были, если бы не столкнулись? С кем бы мы были? И были бы мы так счастливы, но уже по-отдельности?
— Как дела на работе? – спрашиваю Басаргина. – Как там твоя помощница Лилия? В такой лютый мороз по-прежнему ходит в тонких чулках?
Он снимает верхнюю одежду и ботинки. Тихо посмеивается.
— Не доводилось проверять. Ты по-прежнему к ней ревнуешь? Не помог слезливый рассказ про мужа и детей?
— Что ты! Какая ревность? Я просто волнуюсь за неё!
Медведь обнимает меня и целует в висок. Глядя на нашу пару в зеркало, я каждый раз отмечаю огромную разницу в росте и весовой категории. Мой мужчина большой и сильный — на его фоне я кажусь себе крошечной Дюймовочкой. Но эту Дюймовочку он больше никому не даст в обиду.
Мы садимся за стол, выключаем свет и зажигаем свечи. Обстановка безумно романтическая и интимная. Я создаю её каждый день. Просто потому, что хочу. И пока есть на это время.
В июне я планирую подавать документы в вуз, а в августе – рожать. Миша заверил меня в том, что мы справимся. Наймем няню, будем сменять друг друга. И мама Медведя, Снежана Максимовна, пообещала, что едва родится ребёнок – она будет пропадать у нас днями и ночами. Я ей верю.
— Валеев отправил меня в недельный отпуск, — произносит невозмутимо Басаргин. – Чем займемся?
— Да ладно! Просто так?
Смеюсь, всплескиваю руками.
— Нет, не просто так. С выговором и лишением премии.
— Ну вот. Хорошо же ты вошёл в столичную прокуратуру. Наверное, все стоят на ушах!
— Да уж как вышло, — пожимает плечами Медведь.
— Ох, с твоей жаждой мести мы ещё не скоро купим квартиру.
Я театрально закатываю глаза. На губах Медведя появляется едва уловимая улыбка. Он прекрасно знает, что я шучу.
Встаю со стула, подхожу к нему со спины и делаю лёгкий расслабляющий массаж. Мну шею и плечи. Басаргин весь напряжен,
