Появление молодых крепких самцов в гнезде облегчило Бесу жизнь. Вожаки, проявляя завидную изобретательность, всерьез занялись охотой под руководством неутомимого Уха, и вскоре гнездо вполне могло обходиться и без помощи меченого. Охота на лесных кабанов была любимым занятием Уха, проявлявшего завидную прыть, когда нужно было увернуться от острых клыков разъяренного кабана, и чудовищную силу, когда требовалось нанести последний удар дубиной или камнем по обессилевшему животному.
То, что с наступлением холодов гнездо впало в спячку, удивило и обрадовало Беса, но Тор и Волк придерживались иного мнения. Мало того, что исчезло дармовое молоко, но и посещение гнезда было им строго-настрого запрещено. Исчезли все друзья детских игр, и горе их было безутешным. Беса никакими силами нельзя было затянуть в гнездо. Вонь там стояла невыносимая. Зато Волку и Тору эта вонь ни сколько не мешала, они сами не прочь были завалиться в спячку на всю зиму в столь теплой компании. Самки, кормившие Волка и Тора, крепились дольше всех, но природа наконец взяла свое, и приунывшим детям пришлось смириться с потерей.
Крол в один из морозных дней притащил откуда-то целый выводок щенков, к большому неудовольствию меченого, который терпеть не мог псов. Зато Волк и Тор были в восторге. Скрепя сердце, Бес оставил щенков в срубе. За два года щенки превратились в матерых псов и ни на шаг не отходили от хозяев. К удивлению Беса, очухавшееся по весне гнездо приняло пришельцев без особого восторга. Псы тоже отнеслись к вожакам настороженно, к гнезду они близко не подходили, предпочитая держаться возле сруба. Для меченого вожаки были неотделимы от псов и такая их взаимная если не вражда, то неприязнь поразила его. Все это было тем более странно, что Бес не раз наблюдал, как Ух использует псов для загона крупного зверя.
Правда, после этого вожак очень скупо делился с ними добычей, хотя без куска не оставлял. Но, похоже, охотой и ограничивались точки соприкосновения вожаков и псов. Вне охоты и те и другие предпочитали держаться друг от друга на расстоянии, обустраиваясь каждый на свой лад. Еще больше поражало Беса то обстоятельство, что ни один вохр не осмеливался вступить на территорию, контролируемую гнездом. Ух тоже никогда не покушался на охотничьи угодья вохров. Создавалось впечатление, что между вохрами, вожаками и псами был заключен когда-то договор, и все стороны скрупулезно выполняли его условия. Все больше и больше меченого мучила мысль — какая сила гонит этих мирно сосуществующих друг с другом животных в Приграничье и Суранские степи? Но за эти годы он объездил Южный лес на сотни верст кругом и не нашел даже намека на присутствие подобной силы. В своих странствиях Бес частенько сталкивался и с вохрами, и с вожаками, но ни те, ни другие не проявляли по отношению к нему враждебности. Быть может, их успокаивало присутствие собак, а может быть, Бес настолько пропах запахом вожаков, что казался обитателям Южного леса почти родным? Бес не раз слышал досужие рассуждения о разумности вожаков, но, проведя с ними рядом два года, вынужден был отбросить эту идею. Вожаки были, конечно, разумнее псов, разумнее вохров, однако все их усилия были направлены исключительно на добывание пищи, и здесь они проявляли поражавшую меченого изобретательность. Ко всему остальному они проявляли редкостное равнодушие. Даже гнезда вожаки строили по одному раз и навсегда заведенному порядку, и все попытки Беса внести хоть какие-то изменения в уклад их жизни встречали глухое сопротивление всего стада. Если у вожаков и был разум, то это был разум совсем иного, чем у людей, склада.
Южный лес был на удивление щедр к своим обитателям. Такого количества плодов, грибов и ягод Бесу никогда не доводилось видеть, хотя он и вырос в Ожском бору. Плоды поражали не только количеством, но и величиной, словно их вырастил добрый волшебник, решивший осчастливить весь мир.
Зима в Южном лесу была мягкой, но все-таки вожаки и вохры впадали в спячку, стоило только ударить первым морозам. Бес любил Южный лес в зимнюю пору, он чувствовал себя здесь полным хозяином. Он обнаружил тут много интересного, но так и не встретил главного, ради чего и затеял поиски, — следов присутствия человека. Это обстоятельство огорчило Беса. Он уходил от сруба все дальше и дальше, но мир вокруг не менялся. Только однажды меченый натолкнулся на человеческий след — кто-то огнем и мечом прошелся по северной кромке Южного леса, истребляя все живое на своем пути. Скорее всего, этим человеком был Тор Нидрасский, его отец. Бес не раз слышал рассказы молчуна Кона о походе в логово вохров. Меченые встретили тогда жесткий отпор стаи. Кон уверял, что ни когда в жизни не видел такого количества вохров, а псами кишела вся округа. Словно кто-то невидимый предупредил обитателей Южного леса о вторжении чужаков. Тор Нидрасский, потеряв несколько человек убитыми и ранеными, повернул обратно. И правильно сделал, как теперь понимал Бес, меченые просто затерялись бы в этом зеленом мире, а сопротивление стаи возрастало бы с каждым их шагом. И все-таки Тор Нидрасский многого добился: часть Южного леса, обращенная к Приграничью, была выжжена дотла. Гнезда вохров и вожаков были разорены на добрую сотню верст, и только сейчас эти места стали заселяться вновь образовавшимися семьями. Южный лес медленно, но неуклонно залечивал тяжкие раны.
Бес не раз имел возможность наблюдать, как образуются новые гнезда: несколько заматеревших вожаков отделялись от стаи и, совершив ряд набегов на соседние гнезда, уводили молодых самок с собой на новые необжитые места. Но далеко не всегда такие набеги заканчивались удачно. Вожаки ретиво следили за своими семействами, и тогда незадачливым налетчикам ничего другого не оставалось, как искать счастье вне Южного леса, Так, собственно, и образуется стая: чем больше молодых окрепших вожаков не могут обрести семью под кронами Южного леса, тем сильнее становится напор стаи на Приграничье и Суран. Пожары и засуха тоже способствуют изгнанию лишних ртов из гнезда. К тому же в стаях количество детенышей-самцов более чем вдвое превосходило количество самок, и это приводило, в конечном счете, к тому, что Южный лес с поразительной регулярностью выталкивал за свои пределы тысячи и тысячи злобных существ, которые в поисках пищи готовы были все смести на своем пути.
Странные ноющие звуки за спиной заставили меченого обернуться. Отощавший вохр бежал к Бесу, и в его глазах не было дружелюбия. Какая-то случайность подняла его из гнезда раньше времени — такие вохры особенно свирепы и опасны. Бес вскинул арбалет и выстрелил. Вохр споткнулся на бегу и рухнул в грязь. Был он еще жив, когда меченый подъехал к нему вплотную, руки и ноги слабо подергивались, разгребая оттаявшую землю. Судя по всему, вохру пришлось несладко в эту зиму, шерсть на нем висела клочьями, а обвисшая кожа прилипала к костям. Бес прикончил чудовище ударами мечей. Это была самка и не из самых крупных. Что-то вдруг запищало под ее тяжелой лапой. Два маленьких комочка, напоминавших скорее беспомощных щенков, чем свирепых вохров, вцепились в бок самки и висели там, словно приклеенные. Бес с трудом оторвал вохрят от остывающего тела. До сих пор ему не доводилось видеть новорожденных детенышей вохров, а эти, судя по всему, появились на свет совсем недавно. Меченый довольно долго рассматривал покрытые пухом писклявые комочки, а потом бросил их в висевшую на боку сумку и в задумчивости покачал головой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
