Я разговаривал по телефону с заведующей отделением: она сказала, это обычный тонус. Главное отлежаться, и все будет хорошо.
Мы обменялись счастливыми взволнованными взглядами.
— Представляешь, у него уже бьется сердечко… — прошептала я.
Кирилл сделал свистящий вдох, все глубже затягивая меня в бушующую темную реку своих блестящих карих глаз. Так и гипнотизировали, безмолвно, друг друга. Чудо, конечно, что вопреки всему и всем, мой будущий муж находился сейчас здесь.
Вдруг любимый мужчина забрался на мою койку, и, свернувшись в три погибели, обвил мои бедра руками, упираясь лбом в мой бок.
Казалось, мир вокруг нас затих, внезапно затормозив на полной скорости — остались лишь три бьющиеся в унисон сердца.
— Мне так страшно, Алин… — хрипло пробормотал Кирилл, пробираясь пальцами мне под футболку.
Он накрыл мой живот ладонью, и по нему моментально заскреблись мурашки.
— Страшно? Тебе? — я не смогла сдержать нервный смешок.
И это говорил мне мужчина, несколькими минутами ранее раскидавший всю охрану.
Сейчас он дрожал.
— Да… — горячее охрипшее дыхание любимого ласкало мою кожу, — что всего этого могло и не быть…
— Все хорошо, Кирилл, — коснувшись его волос, я пропустила несколько прядей между пальцами, наконец, полностью в них зарываясь.
— Это я должен тебя успокаивать. Сокровище, — он смущенно рассмеялся.
Его ладонь на моем животе равномерно поднималась и опускалась в такт моему дыханию.
— Его сердечко бьется. Это главное, — прошептала я какое-то время спустя.
— Его сердечко… — тихо повторил Воронов на полу вдохе.
— Кирилл…
— М?
— Ты рад?
— Еще спрашиваешь… — он приподнялся на локте, смерив меня несколько обиженным взглядом, — Да я планомерно строгал его несколько недель! — пробурчал Кирилл, задирая мою футболку. — Таки е*нулся от счастья… Говоря откровенно… — он начал покрывать короткими невесомыми поцелуями мой живот.
— Воронов, ну, ты и дурачок! — я рассмеялась от щекотки, продолжая перебирать его чуть отросшие пряди.
— Я счастливый дурак, Алин! — он так пронзительно на меня посмотрел. — Эй малыш, ты меня слышишь? Папка здесь! — сложив ладони рупором, любимый приложил их к центру моего живота. — Прием! П-р-и-е-м! — придуривался, будто использует мой пупок вместо звонка.
— Дети начинают реагировать на звуки ближе к двадцать четвертой недели…
— Уверен, он меня слышит, — Воронов хитро мне подмигнул. — Сиди там тихо, маленький сержант! И никуда не рыпайся. Рано пока… Батя-генерал плохого не посоветует!
— Маленький сержант… — я хихикнула.
Надо же такое придумать!
— Мы тебя любим и никому не дадим в обиду… — безапелляционно заверил он своего невидимого крошечного собеседника. — Лебедева, ты хоть понимаешь, что творит любовь? — какое-то время спустя еле слышно добавил он.
— Понимаю! — выдала без тени сомнения.
— А я только сейчас осознал… Я ощущаю нас неделимым целым. Ты, я и он. Или она… Чувствуешь?
Я решительно кивнула, пропадая в замутненных влажным блеском глазах моего Воронова Кирилла.
— А еще… — он осекся, усаживаясь на кровати, — моя любовь к тебе, Лебедева Алина, переходит все разумные границы. Это абсолютная величина. Думал ли я, несколько лет назад столкнувшись в супермаркете с одной маленькой вредной плаксой, что именно она станет матерью моих детей?
В этот миг меня прямо-таки повело от эмоций.
Накрыло. Оглушило. До глубины души пробрало, ведь я испытывала схожие чувства. Не страшно потерять любовь. Страшно никогда ее не найти.
— Воронова Алина, — беззлобно перековеркала его слова, чтобы скрыть смущение. — Уже поздно. Тебе пора ехать в отель…
— Тебе нельзя нервничать, поэтому я никуда не уйду. Всегда испытывал слабость к совместным ночевкам! — он дерзко улыбнулся.
— Кирилл, но тут негде спать… — я обвела свою маленькую палату беглым взглядом.
— Как будто меня когда-то это останавливало… Вот вполне себе симпатичный стул! — и он ткнул пальцем в хлипкий рассохшийся предмет мебели, на вид совершенно не внушающий доверия. — А завтра переедем в семейную палату, там большая двуспальная кровать…
— Семейная палата…
— Ага… — Кирилл с решительным видом пересел на вышеупомянутый стул, и тот опасно затрещал под его весом.
Такой смешной. Всю ночь он собрался провести в положении сидя на этой развалюхе! Вот тебе и платная палата!
— Я не позволю тебе спать на стуле! Ну, что за бред? Иди сюда! — сдвинувшись на самый край, я поманила Кирилла к себе.
Довольно промурчала, наблюдая за тем, как мой Воронов Кирилл с армейской сноровкой избавился от одежды, в одних боксерах залезая ко мне под одеяло.
— В тесноте да не в обиде! — ласково прошептал он, обвивая меня руками.
Наши лбы соприкоснулись.
Взгляды пересеклись.
И внутри у меня что-то разлетелось…
Лопнула последняя струна моего хлипкого самообладания.
Вцепившись в него руками, я спрятала лицо у Кирилла на груди, и дала волю слезам. Горячие кривые дорожки стекали по моему лицу, а я все плакала, и никак не могла остановиться.
И вроде радоваться надо…
Сама не знаю, что оплакивала… Дурочка.
— Все будет хорошо, Алин. Мы справимся, — продолжая сжимать меня в руках, Кирилл откинулся назад, облокотившись на изголовье кровати. — Сокровище… Теперь у меня есть, ради кого жить. Ты и наш ребенок. Мы непременно справимся…
Не знаю, сколько времени длилась наша обоюдная нирвана.
Вдруг на душе стало так легко.
Грозовое облако пролилось проливным дождем.
И в душе у меня расцвел прекрасный сад.
Объятия моего Кирилла имели целебные свойства.
Прильнув к нему, я слабо улыбнулась.
— Доктор Кирилл пришел…
Глава 58
Я провела суматошное утро. Обход. Анализы. Консультация с заведующей отделением. Но ближе к обеду, переехав в семейную палату, я, наконец, почувствовала долгожданное облегчение.
Самочувствие полностью пришло в норму — ни выделений, ни тянущей боли больше не наблюдалось. Похоже, Воронов обладал магической способностью меня исцелять.
Только тошнота, увы, так никуда и не делась, однако для первого триместра это считалось нормой. Главное, чтобы малышу было хорошо, а я уж как-нибудь потерплю.
Кирилл за утро уже успел съездить в санаторий, куда Егор отвез его вещи, и вернуться ко мне с вкусным обедом из популярной кафешки на побережье.
Он предложил мне лечь, но я благодарно отмахнулась, удобно устраиваясь в кресле напротив. Врач сказала, главное поменьше двигаться, а в положении сидя я или лежа — большой разницы нет.
Кирилл допил кофе и наклонился вперед, чтобы поставить пустой бумажный стаканчик на стол. Он сидел в соседнем кресле, сверля меня задумчивым взглядом.
— Почему сразу мне не сказала? — вопросительно изогнул густую темную бровь.
— Не хотела сообщать такую новость по телефону… — ответила я честно.
— Получается, Безруков узнал раньше меня! — Кирилл нервно рассмеялся, и как-то задиристо задрал нос.
Не удержавшись, я усмехнулась в край своего стакана с морсом.
— Ты справишься с этим ударом судьбы?
— Ну, если только
