Март слушал «Новости» вполуха и сосредоточенно соображал. Ближе к вечеру он отправил Рекса с Рулем на ночное дежурство в заповедник. Наблюдатели выставились, доложили, что вся компашка в сборе и в ближайшее время, судя по всему, уезжать никуда не собирается.
В Белогорске Директора держала информация, которая настоятельно требовала тщательной проверки. Да-да, то самое упоминание о Толхаеве, оброненное невоздержанным на язык Турды.
«…пусть сам послушает, что ему этот покойничек скажет… Хотелось бы посмотреть, какая у него рожа будет, когда этот деверь верблюда расскажет, что сам лично нанял эту бабу — чтобы завалила их всех четверых…»
Вот такую гадость сболтнул Турды — Директор несколько раз прослушал запись, сделанную Доком. Нет, имя Толхаева всуе не упоминалось. Но и дураку было понятно, кого вор имеет в виду.
Теперь Марта терзали сомнения. Существовали три варианта разрешения ситуации: два быстрых и простых, и один — неопределенной длительности и сложный.
Вариант № 1:
— принять на веру, что Толхаев действительно находится в заповеднике, быстренько разработать операцию, всех подряд там аннулировать и побеседовать с Гришей.
Вариант № 2:
— ничего такого не принимать, исходить из того, что Турды элементарно собирался «взять на понт» банкира в каких-то своих целях. Сообщить людям Пручаева, где находится вор, полюбоваться финалом и спокойно убираться из города.
Вариант № 3:
— организовать круглосуточное наблюдение за усадьбой и ждать удобного момента для выработки окончательного решения.
Больше всего Директору нравился вариант №1. Быстро, дешево, удобно. Но в этом случае имел место определенный риск и начисто отсутствовала красивая завершенность, которая так импонировала Марту при организации всех «иксовых» акций.
Что касается риска. В усадьбе находились восемь вооруженных мужиков, пятеро из которых были хорошо подготовленными бойцами. При этом на улице постоянно торчали двое, от силы трое — остальные бандиты сидели в помещении. Глупо было предполагать, что, когда снайперы Марта снимут этих троих, остальные выскочат на улицу и начнут прогуливаться под пулями. Скорее всего они запрутся в доме и организуют круговую оборону. А помимо людей Турды, в усадьбе наличествовали как минимум четверо посторонних, которые обязательно пострадают при штурме.
В данном случае удобнее всего было бы организовать операцию в ночное время, но для этого требовался подробный план усадьбы или человечек, который хотя бы единожды побывал в доме и запомнил расположение комнат и особенности конструкции здания. Увы, ни плана, ни человечка такого у Директора не было. А совершать подвиги нахрапом, как в те достославные времена, когда служил Родине, Март давно отвык.
«…Мы не смертники — мы просто работаем…» — вот так сказал Рекс Умнику на тренировке. И в этой простой фразе заключался основной принцип успешного функционирования «Х». Никаких «ура» и атак, а только тщательная подготовка, скрупулезный расчет и кропотливая рутинная работа. Если предположить, что Толхаева в усадьбе нет и Турды просто трепался, получится, что Март и его люди, поверившие вору как последние дурни, зря подвергали себя смертельному риску и вообще все испортили, так как отрезали пути для работы по схеме варианта № 2.
А незавершенность ситуации заключалась в том, что до того момента, когда Турды сболтнул насчет Толхаева, Директор планировал выехать к финишу на втором варианте: просто анонимным порядком сообщить заинтересованным лицам, где находится Турды со своей бандой. А потом издали понаблюдать, как чоповцы будут штурмовать усадьбу, хороня ее в свинцовой пурге, а вор — отстреливаться до последнего патрона. Такой финал был вполне естественным и логически обоснованным со всех сторон — до определенного момента. А теперь он никак не вписывался в первый вариант. Не соответствовал конфигурации. Потому что тоже был очень спорным. Если Толхаев действительно в усадьбе, Март будет выглядеть полным идиотом. Тогда уже будет не до завершенности и логичности, поскольку на карту поставлена судьба «Х».
Таким образом, Директор скрепя сердце вынужден был констатировать, что в Белогорске придется задержаться. Потому что единственно приемлемым в данной ситуации, как это ни печально, был вариант № З…
— Ну, раз ты не будешь меня ругать, я скажу, — Сашенька скрестила ноги, вроде бы ненамеренно продемонстрировав шефу свои розовые коленки, соблазнительно выглянувшие из-под распахнувшегося банного халата. Мадемуазель только что покинула ванну, с полным на то основанием ощущала себя чистой и свежей, аки утренняя роса, и желала, чтобы это состояние оценили по достоинству в самое ближайшее время. — У нас сперли один телефон…
— Ну и черт с ним. А ну-ка… — Март отреагировал на розовые коленки должным образом: утробно рыкнул, встрепенулся и полез ручками шаловливыми куда не положено.
— Не думаю, что это каким-то образом относится к нашей липовой фирме, — с придыханием продолжала развивать успех Сашенька. — Просто нечистый на руку дядечка оказался. А на вид вполне даже приличный — очки в золотой оправе, галстук, свежая сорочка… Ой!
Директор морально устал и к длительной прелюдии расположен не был. Добравшись до Сашеньки, он в течение трех минут бурно воздал должное ее свежести и чистоте и, удовлетворенно помычав на финише, сказал:
— Извини, звезда моя, сегодня я эгоист. Позже отработаю. Так что там у нас насчет телефона?
— Ну вот — началось, — грустно констатировала Сашенька, поправляя халатик и усаживаясь в кресло. — Сегодня в обед зашел дядечка — очень даже на вид интеллигентный, в галстуке, белом плаще и кепочке. Сказал, что он хозяин соседнего павильона и у них сломался телефон. Попросил разрешения позвонить. Я ему разрешила. Он прошел в кабинет и долго разговаривал с кем-то по телефону. А когда ушел, смотрю — одного телефона не хватает. Ну ты знаешь, у нас там в ячейках три запасных телефона торчат, на блоке станции. Так вот — один спер… Я растяпа, да?
— Теперь ты у меня в пожизненном рабстве! — с ходу подключился Март, втуне несколько насторожившись. В принципе вроде ничего такого: мало ли воришек в последнее время шастают по присутственным местам, однако…
— Больше ничего не пропало?
— Пропал лист с номерами, — Сашенька отвела взгляд. — Он на столе возле блока лежал. Ну, телефон — ладно. А лист-то ему зачем? Сволочь, одним словом…
— Действительно, зачем ему номера? — Директор тоже отвел взгляд и досадливо крякнул — хотелось обругать растяпу последними словами, но дама ведь, не в его правилах так обращаться с дамами. Лист с номерами — это уже что-то. Первый тревожный симптом, если не сказать больше…
В этот момент переливисто заверещал «Кенвуд» Марта, лежавший на тумбочке. Директор взял телефон и несколько секунд смотрел на экран определителя. Судя по знакомой комбинации цифр, звонили с того самого телефона, украденного накануне в офисе.
— А вот и твой братишка, — пробормотал Март, щелкая кнопку включения. — Он как будто нас подслушивал… Да?
— Андрей Владимирович? — Март мгновенно узнал голос — на линии завис давешний мерзкий шантажист. Вот это новости!
— Не ожидал, честно говоря. Минутку… — с завидным самообладанием вымолвил Директор, делая Сашеньке знак, чтобы оставалась в комнате, и выходя в «зимний сад». — Я вас слушаю.
— Извините, что беспокою в столь поздний час, — тон у шантажиста был такой, словно он собирался пригласить Директора на пикничок и теперь сомневался, корректно ли поступает, звоня в такое время. — Я хочу сообщить вам, что условия нашего предварительного договора несколько изменились. Вас это не очень расстроит?
«Меня очень расстроит, если во время обмена тебя пристрелят мои снайперы, не дав мне плотно с тобой пообщаться», — подумал Директор, но вслух, сами понимаете, выразился несколько иначе:
— Я вас внимательно слушаю. Кстати, вас разве не учили в школе, что красть нехорошо?
— Это вы про телефон? — засмущался шантажист. — Я его одолжил, вы не подумайте… Я его обязательно верну вам после, когда мы закончим наше дело. Эмм… В общем, я вынужден признать, что погорячился, назвав в качестве суммы цифру «три». Не учел кризиса и так далее… Теперь я все обдумал — мне достаточно одного. Вы довольны?
«А мне абсолютно без разницы. Ты все равно ни копейки не получишь, идиот!» — подумал Март и слегка напрягся. Если «упал» до одного, значит, будет настаивать на сокращении срока. Что это? Одумался, понял, в какую дрянь угодил, и теперь нервничает? Или нечто иное?
— Я не слышу ответа, Андрей Владимирович, — забеспокоился шантажист, как-то по-своему истолковав возникшую паузу. — Вас что-то не устраивает?
— Я привык осуществлять сделки на тех условиях, которые обговорены в самом начале, — «уперся» Март. — И страшно не люблю, когда вторая сторона вмешивается в мои планы, сообразуясь только лишь со своими интересами. Давайте так: как договаривались сначала, так и оставим. Через неделю произведем обмен, ничего переиначивать не будем. Мне, знаете ли, сейчас как-то недосуг — дела.
