шинковки овощей, но можно и им одним обойтись при готовке. Хорошее название у кулинарного клуба, думаю я, «Бешеные Ножики».
— А вот еще философский кружок — тебе в самый раз — говорит Наоми: — они там такие нерды, что даже не моются неделями. Называется «Бочка Диогена». Есть еще эти, которые любят мангу и аниме, есть те, кто волшебство и магию практикуют.
— Серьезно? Волшебство и магию? Они умеют колдовать?
— Нет конечно. — пожимает плечами староста: — они просто собираются и треплются про это, да еще съедают по пять пачек чипсов зараз и по две бутылки газировки. И пахнут.
— Тебя послушать, так никто из нердов не моется. — говорю я: — а еще какие клубы есть?
— Да любые! Можно хоть свой создать, только ты уже выбери что-нибудь, а то меня сенсей съест без масла и соевого соуса. — Наоми пожимает плечами: — серьезно, Кента-кун, это же не сложно.
— Можно и свой клуб создать? А что для этого необходимо?
— Три подписи. Вернее — троих будущих членов клуба. Единомышленников. Иногда это бывает трудно. — поднимает голову вверх Наоми: — найти троих таких же идиотов. Но есть такие клубы, да.
— И все? — чешу голову я. У меня в голове возникает интересная идея. Все эти психологические посиделки с одноклассницами можно провести по статье «клубная деятельность», легализовав то, чем мы занимаемся. Будет проще в плане поиска помещения (а в Японии это головная боль), будет проще в плане объяснения «чего это вы все вместе тусите?». Создам свой клуб, назову… ну, допустим «Клуб Психологической Поддержки учащихся.» Обосную это «увеличивающейся психологической нагрузкой на организмы учеников школы» и необходимостью бороться с ней. У современных школьников действительно не жизнь, а постоянный стресс. Думается мне, что основную часть всего волнения за всю жизнь, всего напряжения и стресса — японцы проживают именно в школе. Потом жизнь более-менее устраивается, ложится в укатанную колею и длится до тех пор, пока в тесный ящик не положат и в крематорий не отправят. Потому что во взрослой жизни у большинства японцев все без особых потрясений — да, переработки, да ночевки на работе, да постоянные пьянки с коллективом в баре по пятницам, вечные карьерные интриги в коллективе и все это восточное «ты начальник, я дурак», но все же это — уже привычно. А вот школа — это филиал ада для неокрепших душ. Именно тут они учатся быть как все, не выделятся из толпы, нести последствия за свои действия, учатся быть агрессивными, чтобы отстоять свой кусок — как правило это относится к детям «привилегированных» родителей. Ну или молчать в тряпочку и глотать обиду, опуская голову — этому тоже в школе учат без всяких учителей. Тут они учатся сбиваться в кучки, подражать другим в этой кучке, даже если тебе это и не сильно нравится, но это лучше, чем остаться одному. Одному — небезопасно. Даже такой амбал как Дзинтаро — очень зависит от мнения коллектива и старается не дергаться на черно-белых или официальную школьную администрацию — например, старосту. Быть гордым и сильным одиночкой — такое возможно только если ты герой манги со сверхспособностями… и то, надумано как по мне. У супергероя тут же находятся все эти поклонники и поклонницы, союзники и наставники, девушки или парни… а что вы хотели — социальная динамика. Мы люди — социальные твари, а значит — постоянно агрессивные. В постоянных попытках поднять свой статус и опустить всех вокруг. Вырваться из этого круга сансары можно только путем Бодхисатвы — путем неучастия во всем этом и помощи окружающим в осознании тщетности бытия и, собственно, социального рейтинга тоже. Хм. А это мысль. Назвать «Клуб Нирваны» или «Клуб Пути Бодхисатвы». Не, не пойдет, придут буддийские монахи и обвинят в ереси. Хотя, буддийские монахи как раз самые ненасильственные ребята, но все же, зачем их расстраивать. Пусть будет Клуб Психологической Помощи. Или поддержки.
— Ты чего завис? — спрашивает у меня Наоми: — ты… вспоминаешь об этом, да? — и она краснеет. В Азии вообще и в Японии в частности — мода на белую кожу. Такую белую, чтобы аж прозрачную, чтобы все малюсенькие венки просвечивали. Это, если не брать феномен «гяру», которые наоборот — во всем Западу подражают и ходят такие загорелые, что на негритянок со странным разрезом глаз похожи. Но обычная девушка старается на солнце лишний раз без крема с предельным значением СПФ не показываться, не загорать и беречь свою белую кожу. Особенно на лице. Как результат — едва только японская школьница начинает смущаться, как только у нее едва-едва приливает кровь к щекам — как это тут же становится видно всем окружающим. При этом местные школьницы никак с этим явлением не борются, полагая его милым и все такое. Вот только полыхающие щеки и уши у старосты на весь класс видны, как огни маяка в ночной гавани. Демаскирует наш гамбит. С чего это наша отличница, комсомолка и общественная активистка начинает цветом лица на кумачовые стяги социалистической революции походить — могут и заинтересоваться в классе. Хорошо, хоть у наших альфа-прайм хищниц-сплетниц сегодня былого запалу уже нет, кучкуются в своем углу и жужжат что-то по-своему. Переваривают случившееся вчера, да. Завтра уже будут в норме и снова начнут круги описывать, но сегодня там внутренние разборки — Натсуми железной рукой установила порядок в прайде, приведя Мико к порядку и дисциплине. Мико в свою очередь — наводит порядок во втором круге, шипит чего-то на других девочек, рангом пониже. Там же, к моему немалому удивлению, периодически появляется и Хироши, он словно рыба-прилипала на больших хищниках — его никто не замечает.
— Ты об этом думаешь, да? — шипит старости, алея лицом, словно центральная улица провинциального города в СССР первого мая.
— Об этом? — сперва не понимаю я. Потом — догоняю. Она все переживает и переваривает сеанс одновременного раздевания. Для нее это стресс и ужас-ужас, который она еще и преодолела. В общем — воспоминание года и сенсация месяца. Объяснить человеку, что я не испытываю флэшбэки и посттравматический синдром из-за того, что видел ее без одежды — будет сложновато. И это та самая Япония, где в свое время общественные бани не делились на мужские и женские, испортила самураев христианская мораль и запрет на обнаженное тело.
— Нет, не думаю. — отвечаю я: — я
