За прошедший год он уже перестал воспринимать этот город, как территорию врага.
Теперь это был просто небольшой - хотя по здешним меркам и не маленький населенный пункт, столица достаточно обширной и богатой области.
Четыре полноводные реки - притока Из - Сенны, (откуда и название страны, на древнем языке означающее - Четырехречье) давали достаточно воды для полей и садов.
А здешние поля и сады не могли не восхищать крестьянского сына Ивана Ивлева.
Рисовые и пшеничные поля с колосом чуть не в рост человека, и посадки кукурузы, известной тут с незапамятных времен (выходит, не врали насчет древней цивилизации). Фрукты - и знакомые по Земле, и совсем неизвестные - вроде длинного лилового плода, внешне напоминающего баклажан, а на вкус - что-то среднее между абрикосом и клубникой. А какой тут тутовник! Чуть не в самый высокий тополь вышиной, и ягоды со сливу.
Но это ладно - а вот здешние урожаи так это просто чудо!
Он пересчитал - сколько снимают тут с гектара, и едва не подпрыгнул до потолка. Выходило, что здешние землепашцы далеко обставили не только родное сельское хозяйство, но и хваленых американских фермеров.
И все это - без тракторов и комбайнов, и без всяких там химикатов и агрономии - на одном навозе, да воловьей упряжкой с сохой из горного дуба. (Ну, плюс самую малость колдовства).
Да - нужно было быть такими сволочами как правители Сарнаргаса, чтобы при таком изобилии народ тут редко ел досыта.
Навстречу по улице ехало с полдюжины всадников, оживленно переговариваясь.
Это были союзные степняки. Десяток Эурени Тамхая из рода Бури, племени сай, народа кистин.
Он привычно поздоровался со вскинувшим руку к шляпе Тамхаем.
С крыльев седла его свисали вдетые в ременные петли ТТ, рукояти которых обматывал длинный шнурок из конского волоса.
За спинами висели старые автоматы, блестя истертым вороненым металлом.
Хотя он уже привык, но все-таки ППШ рядом с луком и полным стрел колчаном смотрелся дико.
Капитан чуть нахмурился, вспомнив - чем именно снаряжены обоймы ТТ и диск автомата. Трудно сказать - додумались ли до этого воины степей сами, или нашелся доброхот, что подсказал им, но они приспособились подпиливать точильными камнями головки пуль, так что при попадании в тело человека они разрывались, превращая внутренности, мышцы и кости в кашу. Редкие прохожие шарахались от них - как убедился капитан, кочевников - старых врагов и родственников по крови, тут боялись куда больше чем пришельцев с их стальными черепахами и оружием, посылающим смерть на тысячи шагов - потому что чем страх старше, тем прочнее: а страху этому не одно поколение. (Собственно, во многом поэтому тарегами и усиливали окраинные гарнизоны).
Он вернулся в военный городок, и часовой пропустил его не спросив пароля, узнав в лицо.
Это непорядок - ведь кто помешает колдуну - диверсанту навести морок делающий его неотличиимым от командира?
Но с другой стороны - если магия сможет преодолеть шаманские обереги часового, то он и пароля не спросит.
Войдя, Ивин заметил еще один непорядок. Его замполит, старлей Серега Климов любезничал на скамейке под расцветшим вишневым деревом с одетой в шелквое платье и легкую косынку девушкой лет семнадцати.
Они были так увлеечны друг другом, что даже не заметили появления командира.
Надо было конечно подойти да нарушить идиллию… Но юное создание так трогательно улыбалось, а Сергей так нежно держал её за руку, что мысль эта пропала, толком не оформившись. Впрочем, влюбленные уже увидели отца-командира.
Лейтенант поднялся, одернув форму. Эме поклонившись, убежала.
- Злравия желаю, - бросил Климов.
Здравия желаю, - товарищ старший лейтенант! - усмехнулся Ивин. И когда рапорт ждать? О намерении сочетаться браком?
- Есть такая мысль, - не стал отрицать политрук.
- Так ведь ее отец - кто? А уж дядя…
- Я не отца ее в жены взять хочу, а тем более - не дядьку, - отрезал Климов. Она за дядьку не ответчица. И если на то пошло - батя ее труженик, каких еще поискать.
Отец прекрасноокой Эме был местным ювелиром - хозяином маленькой мастерской, где работал он сам с дочерью, да дальний родственник - не то слуга, не то ученик. Дядя же её был жрецом этого самого Чёрного солнца и сгинул в дни штурма.
- Ты знаешь, у нее ведь и в самом деле талант, - продолжил замполит. Я таких вещей даже в музеях не видел. Ей бы по настоящему учиться, у нас… - Да и вообще, - вдруг словно спохватился он, - чья бы корова мычала, товарищ капитан. Про вашу трактирщицу весь город знает.
- Отставить пререкания со старшим по званию! - буркнул Ивин. И не трактирщица она… а работница общепита!
Оба улыбнулись.
Ибо возлюбленная капитана, достойная Гуресса, была личностью известной в городе. Она и в самом деле управляла лучшим трактиром, хотя достался он ей по случаю и не задаром. Поступив туда поварихой, она вскоре вышла замуж за прежнего хозяина - хромого типа на тридцать с лишним лет старше ее. Правда она вскоре овдовела, как шутили злые языки (и Ивин был с ними согласен), старый хрен, испустил дух прямо в супружеской постели, не выдержав темперамента благоверной.
Правда за недолгое супружество он успел наградить ее тремя детьми.
И - видит Бог даже несмотря на это Ивин иногда думал что… Впрочем, было к этому одно препятствие - больше веселая вдова замуж не хотела - по ее словам, чтобы больше не рожать.
Капитан задумался.
Как был то ни было - служба его шла неплохо. И в сущности было бы неплохи если бы он так бы и остался служить в этом гарнизоне. В конце концов - должен же кто-то служить тут. Кромме того за прошедшие месяцы, капитан и сам не заметил, как полюбил эту землю.
Разноголосые быстрые реки, несущиеся по лобастым валунам и трущиеся боками о скалы, вздымающиеся над долинами хребты - зеленые снизу и белые сверху, горы с отвесными гольцами, рвущимися в небо, и поросшими лесом склонами. Он полюбил этих людей - на вид простых и наивных, и в то же время - мудрых и смекалистых.
И бродившие в группе войск слухи что большую часть их постараются оставить тут навсегда не так уж его пугали…
* * *
Октябрьск. Миссия ковена Холми
Эйгахал Аэтт, пребывал в скверном расположении духа. Только что на совещании у верховного военачальника произошел досадный конфликт между холмийцами и вожаками пришельцев.
Дело в том, что по возвращении из рейда на границу с Эуденноскариадом чужинцы предъявили претензии. И из-за чего? Смех сказать, за убийство пленников! Было еще кое-что по мелочам, но это стало, вот удивительно, главным. Ассаардар потребовал, не попросил, а именно потребовал, чтобы убийств пленников больше не было!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
