– А остальных она что, ближе не подпускала? – не выдержал я. План был слишком простым и, на мой взгляд, слишком глупым.
– Подпускала, – улыбнулся Витторий, – и они были настолько нетерпеливы, что пытались убить её сразу. Ты же не станешь, не так ли? Ненавидишь нашу Северянку, а, племянничек?
Мне с каждой минутой всё сильнее хотелось разукрасить ему физиономию.
– Нет.
Граф засмеялся как хорошей шутке.
– Ну-ну. Неважно, только не тащи с собой кинжалы, мечи и прочее, они тебе всё равно не помогут. И дождись, чтобы она пригласила тебя на второе свидание. А там ты подсыплешь ей совсем безобидный порошок и можешь уходить со спокойным сердцем – ты своё дело выполнил. Мальтийцы тебе, уверен, хорошо заплатят.
«А ты заплатишь перерезанным горлом», – подумал я, глядя на его ухмыляющуюся и, бездна забери, всё ещё целую физиономию. А вслух только поинтересовался:
– Яд, что ли? – И чем тогда его план отличался от предыдущих? Нет, зря мы на этого фаворита надеялись. Про Проклятую-то армию он настучал, но, похоже, такой же дурень, как и остальные. И не жилец.
– Ну что ты, милый, – рассмеялся граф, – какой яд. Просто одна травка.
И пока я не пригрозил, что им придётся искать другого любовника своей чародейке, он отказывался сказать, что ж за травка такая.
– Она лишит Северянку силы. Ненадолго, дня на два, если сможешь скормить ей всё. Но нам хватит, чтобы её убить.
Причём граф в эту свою мифическую травку явно верил – в отличие от меня. Если бы всё было так просто, почему за всю историю никто не кормил этими «травками» чародеев во время войн?
С другой стороны, это было хоть что-то – у меня и такого плана не имелось. Оказаться рядом с Элизой без помощи этого индюка-графа будет намного сложнее.
Так что, в рекордные сроки я из троюродного племянника булочника заделался троюродным племянником графа Виттория. Учитывая, что до этого меня видело, по-моему, полстолицы, план трещал по швам ещё в начале. Но граф уверял, что так даже лучше.
«Королева отлично знает, что я доношу Мальтии, и понимает, что племянников у меня нет и быть не может, коль скоро она оставила меня сиротой. Грубая ложь не вызовет у неё подозрений». Пожалуй, да, если королева была об этом Виттории такого же мнения, как и я.
Так или иначе, а во дворец я попал. Расфуфыренный, как павлин, – половину камней и финтифлюшек пришлось поснимать в карете и раздать лакеям. Слишком безвкусно и вульгарно. Жаль, что пижмы с блондами было никак не содрать.
Королевский фаворит был со мной в корне не согласен. «Да улыбнись ты, мальчишка, что ты как на похоронах? У-лы-бай-ся. Да, как я. Ты что, девушек никогда не обольщал? О Девятка, почему у тебя голые пальцы, куда ты дел перстни? Неужели успел украсть?»
Хвала богам, что в этот момент приехала королева со свитой, иначе я точно бы с этим боровом что-нибудь сделал, о чём бы потом пожалел.
Этикет западного двора не слишком отличался от нашего – разве что во время поклона свободную руку здесь принято прятать за спину. Наверное, чтобы было удобнее потом бить исподтишка. Да, и королеве здесь кланяются ниже и ждут позволения выпрямиться несколько дольше, чем у нас.
Хелению я почти не рассмотрел. Суровая блондинка, выглядящая намного моложе её шестидесяти, – наверняка планирует повторить судьбу короля Овидия. Жёсткая, голос грубый, формы маленькие – грудь, наверное, Витторий долго в корсете ищет…
Элиза была в строгом платье, которое ей совершенно не шло, – в чёрном с головы до пят. Чопорно, холодно, лаконично. С таким же успехом она могла бы повесить на грудь табличку «Не подходи – убью». Это совершенно не вязалось с моими воспоминаниями о ней.
«Да улыбайся же ты, идиот», – шипел на ухо улыбчивый Витторий, пока не занял место подле своей королевы во время первого танца. А я так и остался стоять – чёрная фигура чародейки затерялась где-то среди теней трона. Мне нужно было её найти – Витторий прав, если сама не подойдёт, придётся мне. Но я точно окаменел – мне не хотелось смотреть на неё, мне не хотелось снова видеть её направленный в никуда взгляд, с которым она шла за своей королевой. Наверное, потому, что в её взгляде я видел отголосок того, что чувствовал сам, – одиночества, лжи и безмерной усталости. Только я это скрывал перед Валерием, перед двором и солдатами, развлекаясь с хорошенькими дамочками на одну ночь. А Элиза, похоже, жила только этим.
– Ланс? – неуверенно произнёс тихий голос у меня за спиной, и я резко обернулся.
Она стояла рядом, такая же маленькая, такая же хрупкая и – бездна забери – такая же красивая, несмотря на несуразное, уродливое платье. Синие глаза глянули в упор – как смотрел на меня когда-то её волк: тоскливо и с просьбой, которую он, понятное дело, не мог выразить словами.
– Простите. Я, кажется, обозналась, – снова тихо, равнодушно произнесла она, отступая. – Хорошего вам вечера, милорд.
Я схватил её за руку, прежде чем она ушла и снова потерялась в тенях.
– Ты обещала мне танец, Элиза. Ты забыла?
– Что?
Она замерла, и я вытащил её в середину залы к танцующим. Она смотрела на меня теперь настороженно и даже с угрозой, пока ещё неявной, так что пришлось побыстрее искать объяснение. Я разыграл целое представление, когда «вдруг осознал», кого вывел для танца в круг яркого света.
– Леди, приношу извинения, я не знал, я думал…
Она расслабилась – взгляд потух.
– Похоже, вы тоже приняли меня за другую.
«Да, – мысленно порадовался я, помня, что чародейка может прочесть меня, как открытую книгу. – Да», – и представлял эту другую. Выходило очень похоже на Элизу. Слишком.
– Прекратите, – осторожно положив руку на моё плечо, тихо произнесла чародейка. – Мне решительно всё равно, кто вы. В любом случае вы здесь, чтобы меня убить.
– Простите? – опешил я.
Она улыбнулась, присаживаясь в плие.
– Как и все до вас. Думаете, я не знаю, для чего лезут ко мне в постель? Хотят либо власти, либо моей крови.
– Я не хочу, – шепнул я, понимая, что это правда.
Она снова задержала на мне взгляд и вдруг, вырвав руку, подобрала подол платья, ни слова не сказав, скрылась среди танцующих. Я поймал раздосадованный взгляд Виттория, почти услышал его «улыбайся!». И, словно по заказу, на моих руках повисла очередная дамочка на ночь, тут же принявшаяся что-то щебетать мне на ухо. Я покружил её по залу ради приличия, но во время перерыва между танцами умудрился ускользнуть и от неё, и от Виттория.
Элиза обнаружилась у ограды сада – словно специально в самой тёмной из незанятых беседок.
– Я вас чем-то обидел, леди?
