ученый меня спас... Руку давайте!
Ефросимов. Подите вы к черту!! Я ничего не пью. Я только курю...
Маркизов. Ай, злой вы какой... Папиросу? Курите на здоровье, пожалуйста...
Ефросимов (истерически). Какое право вы имеете называть меня алкоголиком? Как вы осмелились тыкать мне кулаком в лицо?! Я всю жизнь просидел в лаборатории и даже не был женат, а вы, наверное, уже три раза... Вы сами алкоголик! Утверждаю это при всех и вызываю вас на суд. Я на вас в суд подам!!
Пончик. Профессор, что вы?!
Маркизов. Гражданин, милейший человек, успокойся! Какое там три раза! Меня по судам затаскали, ну заездили буквально. Ах, великий человек! Дышу я... Хлебните...
Ефросимов. Я не пью.
Маркизов. Как можно не пить. Вы помрете от нервов.
Музыка в громкоговорителе прекращается.
Я ж понимаю... Я сам в трамвай вскочил... А кондукторша мертвая. А я ей гривенник сую... (Вливает в рот Ефросимову водку.)
Ефросимов. Вы дышите свободно?
Маркизов. Свободно. (Дышит.) Совсем свободно. А верите ли, я хотел зарезаться...
Ефросимов. У вас гангрена.
Маркизов. Как ей не быть! Еще бы! Вижу — гангрена. Ну до свадьбы заживет.
Ефросимов. Гангрена — поймите! Кто отрежет вам ногу теперь? Ведь это мне придется делать. Но я же не врач!
Маркизов. Вам доверяю... Режьте!
Ефросимов. Глупец! Нужно было обеими ногами на подоконник становиться! Луч не попал на ступню...
Маркизов. Именно то же самое я говорю... Но серость! Серость! Я одной ногой... Ну пес с ней, с ногой! (Декламирует.) Великий человек, тебя прославит век!..
Ефросимов. Прошу без выкриков... Держите себя в руках, а то вы свихнетесь. Берите пример с меня...
Пончик (внезапно в исступлении). Я требую, чтобы вы светили на меня! Почему же меня забыли?
Ефросимов. Да вы с ума сошли! Вы просвечены уже, бесноватый! Владейте собой... Да не хватайте аппарат!
Маркизов. Да не хватай аппарат, черт! Сломаешь!
Пончик. Да объясните мне хоть, что это за чудо?!
Ефросимов. Ах, никакого чуда нет. Перманганат и луч поляризованный...
Маркизов. Понятно, перманганат... А ты не хватай за аппарат! Не трогай, чего не понимаешь. Ах, дышу, дышу...
Ефросимов. Да не смотрите так на меня! У вас обоих истеричные глаза. И тошно, и страшно! Бумаги и карандаш, а то я забуду, что нужно взять еще здесь, в магазине. Что это у вас в кармане?
Пончик. Рукопись моего романа.
Ефросимов. Ах, не надо... К чертям вашего Аполлона Акимовича.
Маркизов. Нет бумаги. Давай! (Берет у Пончика рукопись.)
Ефросимов. Пишите. Эти, ах, господи... ими рубят лес!
Пончик. Топоры?
Маркизов. Топоры!..
Ефросимов. Топоры. Лекарства... Берите все, все, что попадет под руку, все, что нужно для жизни...
Послышался шум грузовика.
Вот они! Подъехали! (Выбегает в окно, кричит.) Ева! Адам! Я нашел еще двух живых!
В ответ слышен глухой крик Адама.
Да, двое живых! Вот они! (Выбегает.)
Пончик (цепляясь за него). Мы — вот они! (Выбегает за Ефросимовым.)
Маркизов. Мы — вот они! (Хочет бежать, но не может.) И на меня, и на меня посмотрите! Я тоже живой! Я живой! Ах нет, отбегал ты свое, Маркизов, и более не побежишь... (Кричит.) Меня ж не бросьте, не бросьте меня! Ну подожду!
Бесшумно обрушивается целый квартал в окне, и показывается вторая колоннада и еще какие-то кони в странном освещении.
Граждане, поглядите в окно!!
Занавес
Акт третий
Внутренность большого шатра на опушке векового леса. Шатер наполнен разнообразными предметами: тут и обрубки дерева, на которых сидят, стол, радиоприемник, посуда, гармоника, пулемет и почему-то дворцовое богатое кресло. Шатер сделан из чего попало: брезент, парча, шелковые ткани, клеенка. Бок шатра откинут, и видна пылающая за лесом радуга.
Маркизов, с костылем, в синем пенсне, сидит в дворцовом кресле с обожженной и разорванной книгой в руках.
Маркизов (читает). «...Не хорошо быть человеку одному: сотворим ему помощника, соответственного ему...»[175] Теория верная, да где ж его взять? Дальше дырка. (Читает.) «...И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились...»[176] Прожгли книжку на самом интересном месте... (Читает.) «...Змей был хитрее всех зверей полевых...» И точка. А дальше страницы выдраны.
Входит Пончик-Непобеда. Он, как и Маркизов, оброс бородой, оборван, мокрый после дождя, сбрасывает с плеча охотничье ружье, швыряет в угол убитую птицу.
Про тебя сказано: «Змей был хитрее всех зверей полевых...»[177]
Пончик. Какой змей? Ну тебя к черту! Обед готов?
Маркизов. Через полчасика, ваше сиятельство.
Пончик. Ну-ка, давай по одной рюмочке и закусим...
Маркизов. Да Адам, понимаешь ли, все запасы спирта проверяет...
Пончик. Э-ге-ге. Это уж он зря нос сует не в свое дело! Тут каждый сам себе Адам по своему отделу. А тебе удивляюсь — не давай садиться себе на шею. Ты заведующий продовольствием? Ты! Стало быть, можешь полновластно распоряжаться. Я привык выпивать перед обедом по рюмке и работаю не меньше, если не больше других... Адамов!
Маркизов. Верно, правильно, гражданин Змей! (Снимает пенсне.)
Выпивают, закусывают.
Пончик (неожиданно). Постой... (Подбегает к радиоприемнику, зажигает лампы, крутит кнопки.)
Маркизов. Да нету, нету — я целое утро слушал. Пусто, брат Змей!
Пончик. Ты брось эту моду — меня змеем называть.
Выпивают.
Маркизов. Я без чтения — должен заметить — скучаю... И как же это я «Графа Монте-Кристо» посеял, ах ты, господи! Вот подобрал в подвале... Только всего и осталось от книжки. Да... При этом про наших пишут: про Адама и Еву.
Пончик (заглянув в книжку). Чушь какая-нибудь мистическая!
Маркизов. Скучно в пустом мире!
Пончик. Я с радостью замечаю, что ты резко изменился после гибели. И все-таки, что бы ни говорили, я приписываю это своему влиянию. Литература — это великое дело!
Маркизов. Я из-за ноги изменился. Стал хромой, драться не могу и из-за этого много читаю, что попадет под руку. Но вот, кроме этой разорванной книги, ничего не попалось...
Пончик. Так давай еще раз прочитаем мой роман!
Маркизов. Читали уже два раза...
Пончик. И еще раз послушай. Уши у тебя не отвалятся! (Достает рукопись, читает.) «...Глава первая. Там, где некогда тощую землю бороздили землистые, истощенные...» Я, видишь ли, поправляю постепенно. Вставил слово «истощенные». Звучит?
Маркизов. Почему же не звучит... Звучит!
Пончик. Да-с. «...истощенные лица крестьян князя Волконского...» После долгого размышления я заменил князя Барятинского — князем Волконским... Замечай!
Маркизов. Я заметил.
Пончик. Учись!
