Лигачев не пропустил мимо ушей и это робкое замечание:
— В таком случае и белорусам надо разрешить гнать самогон из их бульбы. И все наши меры останутся на бумаге.
Егор Кузьмич стал вторым человеком в партии, когда подготовка антиалкогольных документов близилась к завершению. Прямого участия в их разработке он не принимал, но с лихвой компенсировал этот пробел своим поведением на Политбюро. Он отстаивал буквально каждый пункт, требуя самых жестких мер. Попытки некоторых здравомыслящих участников обсуждения ослабить командно-административную направленность за счет расширения других аспектов проблемы наталкивались на упреки в консерватизме и непонимании важности момента. Заполучить ярлык ретрограда — что могло быть более опасным при сменившемся генсеке, неустанно призывавшем к новому мышлению?
И все же нашелся человек, не побоявшийся прослыть белой вороной. Если Шеварднадзе осмелился покритиковать частность, касавшуюся только его республики, то Рыжков, один из самых молодых членов Политбюро, включенный в высший партийный ареопаг месяц назад без предварительного кандидатства, сразил присутствовавших, заявив, что у него волосы дыбом встали от удивления и ужаса.
— Путь, предложенный товарищами Лигачевым и Соломенцевым, считаю тупиковым, — твердо произнес Рыжков. — Страну прямиком ведут к принятию «сухого» закона, который, как известно из новейшей истории, никогда и нигде ни к чему толковому не привел. Следует ожидать резкого увеличения самогоноварения, поскольку сахар дешев и есть, а значит, рано или поздно придется ввести талоны на сахар, потому что его не станет… К тому же в нашей стране любая кампания превращается в фарс ретивыми исполнителями, и мы придем даже к тому, что они, эти ретивые, начнут не только производство водки сворачивать, но и виноградники вырубать…
Резкий тон обычно спокойного, выдержанного секретаря ЦК, ведавшего вопросами экономики, заставил некоторых престарелых членов Политбюро оцепенеть от неожиданности. В зале повисла гнетущая тишина.
— Я не могу согласиться с предлагаемыми мерами, — продолжал Рыжков. — Они драконовские. Главная линия постановления — принудительное сокращение производства любых, я подчеркиваю, любых алкогольных напитков. Даже невинное и невредное пиво в список попало. Более того, точно расписано по годам пятилетки, когда сколько алкогольных напитков производить и когда все производство свести до бескрайнего минимума. Можно представить, что скажет народ, прочитав в печати эти расчеты.
— Их можно не публиковать, — подал голос побледневший Соломенцев.
Что, кстати, и было сделано. Пункт, в котором расписывалось сокращение производства алкоголя по годам, был признан секретным и в опубликованный в мае документ не вошел. Сегодня можно назвать те цифры: если в 1985 году намечалось произвести 280 миллионов декалитров водки и ликеро-водочных изделий, то на 1986 год планировалось всего 146 миллионов, производство вина виноградного сокращалось с 401 до 140 миллионов декалитров, пива — с 718 до 488 миллионов декалитров.
— Ну вот, товарищи, перед нами типичный образец ведомственного мышления, — решительно пошел в атаку Лигачев. — Николай Иванович отражает точку зрения экономических органов. Они не осознают ситуацию, не понимают, что нравственную атмосферу в стране надо спасать любыми методами. Управленцы-хозяйственники пекутся об экономике, а не о морали.
Горбачев внимательно слушал. Лигачев оседлал его любимого конька — «нравственную атмосферу», и генсек, кажется, склонялся к тому, чтобы поддержать Егора Кузьмича с Соломенцевым. Однако новый аргумент, приведенный Рыжковым, заставил качнуться в его сторону маятник генсековского расположения.
— Нельзя не учитывать и того, что из-за резкого сокращения выпуска спиртного казна недополучит ощутимую сумму. Мы сами вызовем, притом искусственно, очаги социальной напряженности.
Заговорили о цене «пьяных» денег. Непорядок, конечно, но что поделать, если на Руси еще со времен Ивана Грозного они были весьма весомым источником пополнения государственной казны. Советская власть тут ничего нового не изобрела — придерживалась традиции, заведенной прадедами.
— Безнравственно извлекать прибыль из человеческих пороков, — упрямо стоял на своем Лигачев. — Особенно нашему, социалистическому государству, которое добивает эти несчастные жизни. Мы перекрыли все мировые рекорды алкоголизации населения…
Чего не отнимешь у Егора Кузьмича, так это умения выражать свои мысли эмоционально, взволнованно, метафорически. Одним словом — идеолог! Суховато-приземленный стиль экономиста Рыжкова и орговика Капитонова, тоже неожиданно раскритиковавшего проект антиалкогольных документов, поблекли на фоне ярких монологов сибирского трезвенника.
— Среднемировой уровень потребления алкоголя — пять литров в год на человека, — сокрушал своих оппонентов Лигачев. — В дореволюционной России на душу населения приходилось 4,7 литра. Сейчас с учетом кустарного хмеля — от 17 до 20 литров. В 20 регионах страны — от 25 до 31 литра, в 30 регионах — от 20 до 25 литров. Научно доказано, что при душевом потреблении, равном 25 литрам, наступает самоуничтожение нации.
И вновь маятник генсековского расположения качнулся. На этот раз окончательно в сторону Лигачева и Соломенцева:
— Постановление принимается в предложенном виде. Доводы Николая Ивановича при всей их серьезности отражают ведомственные интересы. Никонов тоже вроде возражает, и мы знаем почему: беспокоится за судьбу сельхозугодий под винопродукты. Воротников, Капитонов — их тревога тоже понятна, имеет свою мотивацию. Но мы, товарищи, затеваем великое дело общенародной, общегосударственной важности. Уверен, люди нас поддержат. Они ждут от нас поступков, а не разговоров. Полумерами здесь не обойтись. И начинать надо с центрального аппарата, покончить с пьяным ритуалом приема гостей из Москвы на местах. Борьба с пьянством не должна быть трибунным водолейством, канцелярскими забавами, как многие кампании, проводимые партией в застойные годы!
Самое идиотское для России начинание
Вдоволь наиздевавшись над антиалкогольной кампанией и ее отцами-основателями, обозвав эту затею самым идиотским для России начинанием (да у нас никто не знает, отчего Пушкин умер, а как очищается политура, всякий знает, — смеясь, наперебой цитировали Веничку Ерофеева), нынешние властители умов, воспевая обилие емкостей причудливых форм на каждом углу, не устают повторять, что трезвость — это глупость, придуманная святошами, что алкоголь, кроме пользы, ничего принести не может.
— Во Франции много лет вино доступнее и дешевле минеральной воды, но что-то не доносится до нас сведений о деградации французского народа и самоуничтожении французской нации, — говорил один известный союзный парламентарий, подвергая в 1990 году жесточайшей критике Горбачева и Лигачева за «сухой» указ 1985 года.
Выходит, оба Михаила Сергеевича (генсек и Соломенцев) вкупе с Егором Кузьмичем занимались пустым и общественно вредным делом, лишая русского человека удовольствия, столь распространенного на Западе?
Ох уж эти скоропалительные выводы, сделанные во время кратковременных поездок по Парижам! Между тем, французские медики бьют тревогу: нация, по их мнению, под угрозой вырождения. Они уверяют, что в благословенной Франции, которая пришлась по душе нашему депутату-туристу, из каждых десяти рождающихся детей только один ребенок здоров. Остальные девятеро — «виноградные дети». Термин-то какой! Не от трезвой жизни в Париже создан и финансируется за счет государства Высший комитет научных исследований и информации по алкоголизму.
И столь любезная нашему парламентарию Франция не исключение. Все развитые цивилизованные страны понасоздавали зачем-то массу трезвеннических организаций, финансируемых из государственной казны. В США, где по официальной статистике более 14 миллионов алкоголиков, это центр алкогольных знаний и национальный институт алкоголя и алкоголизма, в чопорной Великобритании — институт изучения алкоголя, в маленькой Швеции с ее привлекательным социализмом — международный институт антиалкогольной политики, в Финляндии, которую ставят в пример всеобщего благоденствия, достигнутого потому, что она отделилась от России и не пошла по пути строительства социализма, — институт социальных исследований проблем алкоголизма.
То есть алкоголизация населения угрожает и американцам, и англичанам, и французам, и финнам, и прочим разным шведам. Государства всего мира признают, что алкоголизм, пьянство наносят колоссальный ущерб экономике, нравственности, и потому имеют долговременные программы отрезвления населения, утверждения здорового образа жизни. Стало быть, борются с бедой, от которой страдают сограждане.
