– Он здесь! Он здесь! – кричала Нипиза. – Держи его! Лови!
Затаив дыхание, она бросилась к кустам молодого можжевельника, в которых скрылся Бари. Но развевавшиеся во все стороны, точно громадная паутина, ее волосы помешали ей самой обшарить кусты, и, крикнув следовавшему за ней Пьеро, чтобы это сделал он, она остановилась и стала связывать волосы в узел. Это задержало ее всего только на несколько секунд, и она тотчас же побежала вслед за отцом. Но уже шагах в пятидесяти впереди нее Пьеро крикнул ей, что Бари повернул назад. И действительно, Бари мчался в это время во весь дух обратно, по своему прежнему пути, прямо на Нипизу. Он вовремя не заметил ее, чтобы остановиться или свернуть в сторону, сбил ее с ног, и она повалилась на землю прямо на него. Несколько секунд они барахтались вместе. Бари чувствовал запах ее волос и ощущал на себе, как она старалась его удержать в руках. Но ей опять помешали ее длинные волосы. Бари вырвался и метнулся опять по направлению к слепому концу ущелья.
Нипиза вскочила на ноги. Она задыхалась и в то же время хохотала. Пьеро в тревоге подбежал к ней, но она уже указывала ему, куда скрылся Бари.
– Я уже держала его в руках, – сказала она, еле переводя дух, – но он не укусил меня. Ты понимаешь, отец? Он был уже у меня в руках и не укусил!..
Да, это было очень странно! Она так беззаботно повела себя с Бари, и он все-таки не осмелился ее укусить!
И, подняв свои блестевшие глаза на Пьеро, она вдруг стала серьезной, улыбка слетела с ее губ, и она тихо и почти с благоговением произнесла:
– Бари…
На Пьеро это слово подействовало точно выстрел. Он сжал свои сухие кулаки. Затем он пристально посмотрел на Нипизу и сказал:
– Нет, нет, этого не может быть! Пойдем же скорее, иначе он от нас убежит!
Теперь Пьеро уже был убежден в успехе. Ущелье так сузилось, что Бари не смог бы ускользнуть от них незаметно. И когда, три минуты спустя, Пьеро и Нипиза вновь увидели его, то он находился уже в дальнем, глухом конце ущелья, стены которого поднимались над ним, точно края огромной чашки. Нипиза тотчас же бросилась на него, а Пьеро, предвидя, что он может метнуться назад, загородил ему дорогу.
Но, убегая от них, Бари вдруг внезапно остановился и так быстро, что невольно сел на задние лапы, и сердце готово было вырваться у него из груди наружу.
Как раз у него на пути стоял сам Вакайю, громадный черный медведь!
С полминуты Бари оставался в нерешительности между двух опасностей. Он слышал позади себя голоса Нипизы и Пьеро. До него доносился стук камней под их ногами. И это заставляло его трепетать от страха. Затем он поглядел на Вакайю. Громадный медведь не шелохнулся. Он тоже находился в напряжении. Для него было нечто гораздо более значительное, чем те звуки, которые он услышал. Это был запах, донесшийся к нему по воздуху. Запах человека.
Наблюдая за ним, Бари увидел, как медленно начала опускаться его голова в то самое время, когда шаги Нипизы и Пьеро стали раздаваться все отчетливее и сильнее. В первый раз он находился лицом к лицу с медведем. Он видел, как Вакайю ловил рыбу. Он разжирел на его запасах. Он привык трепетать перед ним. А теперь в этом самом медведе было что-то такое, что совсем устраняло в нем этот его страх перед ним и, наоборот, вселяло новое искреннее доверие к нему. Такой громадный и такой сильный, Вакайю даже вовсе и не думал бежать от этих двуногих существ, которые его преследовали. О, если бы только Бари мог спрятаться за этого Вакайю, тогда он был бы спасен!
В это время по ущелью пробежал легкий ветерок и принес с собой тяжелый запах человека. Нипиза и Пьеро входили в ущелье и, войдя, вдруг сразу увидели обоих: медведя Вакайю и прижавшегося к нему сзади щенка Бари.
Тут же, сбоку, находился громадный валун, одним боком нависший над землею. Он показался Бари хорошим убежищем, и Бари подлез под него и мог видеть оттуда все, что потом произошло… Едва только он успел устроиться в своей засаде, как в ущелье еще глубже вошли Пьеро и Нипиза и остановились. То, что они именно остановились, ободрило Бари. Значит, и они тоже испугались медведя! А он в это время стоял посреди ущелья, и солнце падало прямо на него, так что его черная шерсть светилась, как дорогой атлас. Пьеро деловито его осмотрел. Время уже прошло. Медвежьи шкуры уже не годились. Но на Вакайю была еще такая великолепная шуба!
Пьеро не любил убивать животных зря. Нужда сделала его бережливым. Дикие звери давали ему пищу, одежду и крышу над головой, и если бы на Вакайю не было сейчас такой прекрасной шубы, то он оставил бы его в живых.
И Пьеро направил на него свое ружье.
Бари видел это его движение. Моментом позже он увидал также, как что-то прыснуло вдруг из конца ружья, и услышал тот же самый оглушительный гром, после которого и у него самого оказалась рана, когда Нипиза выстрелила в него и пробила ему пулей ногу. Он тотчас же перевел глаза на Вакайю.
Громадный медведь пошатнулся и стал опускаться на колени, но пересилил себя и все-таки выступил вперед. Тогда раздался второй выстрел, и Вакайю повалился снова. Пьеро не мог бы промахнуться на таком расстоянии. Вакайю служил для него великолепной целью. Это было убийство, но оно составляло собой ремесло Нипизы и Пьеро и давало им средства к существованию.
Бари дрожал как осиновый лист. Это происходило больше от возбуждения, чем от страха, потому что в развернувшейся перед ним трагедии последних секунд он совершенно позабыл о своем собственном страхе. Посмотрев на Вакайю, он жалобно заскулил. Медведь глядел на своих врагов, нижняя челюсть у него отвисла, ноги подвернулись под него, и кровь из легких лилась у него через рот. Бари заскулил опять, потому что медведь кормил его рыбой, а главное потому, что почуял, что перед Вакайю уже стояла смерть.
Последовал третий и последний выстрел. Вакайю свалился окончательно. Его громадная голова упала между передними лапами. Бари услышал предсмертное хрипение. А затем кончилось все.
Минуту спустя, нагнувшись над Вакайю, Пьеро сказал Нипизе:
– Какая прекрасная шкура! В форте Лакбэн за нее дадут двести долларов!
Он достал нож и стал точить его о брусок, который всегда носил с собой в кармане. В эти минуты Бари легко мог бы вылезти из своей засады и незаметно убежать из ущелья, потому что на некоторое время люди забыли о нем совсем. Но когда Пьеро стал уже сдирать с медведя шкуру, Нипиза вдруг вспомнила о нем и тем же странным голосом задумчиво сказала снова:
– Бари…
Стоя на коленях, Пьеро поднял к ней голову.
– Зачем ты говоришь это? – спросил он ее. – Почему тебе это пришло в голову, Нипиза?
Девушка опустила голову.
– Потому что у него на груди звезда, – задумчиво ответила она, – и белые ушки. И еще потому, что он… не укусил меня.
В глазах у Пьеро блеснул какой-то новый огонек, точно в них снова вспыхнули давно уже угасшие угольки.
– Нет, этого не может быть!.. – прошептал он самому себе и еще ниже склонился над своей работой.
Но, опустив на него глаза, Нипиза заметила, как вдруг нож задрожал в его руке.
Глава VIII
Нипиза в опасности
Нипиза вновь повторила слово, которое так взволновало Пьеро:
– Бари! Почему это невозможно?
И в то время, как она старалась найти глазами хоть малейший след щенка, ее мысли были заняты тем, что как будто уже кануло в вечность. Два года тому назад под вековою сосной невдалеке от их избушки была схоронена ее мать. С этого дня для Пьеро солнце закатилось навсегда, а для Нипизы потянулись нескончаемые дни одиночества. В тот вечер, когда при последних лучах заходившего солнца происходили похороны, у могилы покойницы стояли трое:
Пьеро, сама Нипиза и Бари. Имя Бари носила громадная ездовая собака с белой звездой на груди и с белыми кончиками ушей. Это был любимец матери Нипизы, она его воспитала со щенка, и всюду и всегда он был ее телохранителем и не оставлял ее ни на минуту одну. А когда она умирала, то он плакал, положив голову ей на край постели. И в тот же вечер, в первый же вечер после ее похорон, Бари куда-то скрылся. Он исчез быстро и бесследно, как бесплотный дух. И после этого его не видал уже больше никто. На самом деле это было странно, и для Пьеро казалось сверхъестественным. Но Нипиза верила в то, что собака ее матери или издохла, или же убежала вместе с вояками. Поэтому не было ничего невозможного в том, что этот щенок, за которым так безуспешно гнались она и ее отец, происходил именно от собаки ее матери. Это было более чем возможно. Белая звезда на груди, белые кончики ушей и, главное, то, что он не укусил ее, когда легко и беспрепятственно мог бы вонзить в ее руки свои клыки! Она была убеждена в этом. И пока Пьеро был занят сдиранием шкуры, она стала разыскивать Бари.
Он ни на йоту не высунулся из-под своего камня. Он лежал точно мертвый, устремив глаза на мрачную, трагическую сцену, которая перед ним происходила. Перед ним развертывалось то, чего он не забудет уже никогда. Он забудет свою мать, Казана, свое уютное гнездо под кучей валежника, но об этом будет помнить всегда. Он был свидетелем смерти того, кого считал самым могущественным из всех зверей. Вакайю, этот громадный медведь, даже ничего и не предпринял в свою защиту. Пьеро и Нипиза убили его, даже не прикоснувшись к нему, и теперь Пьеро расправлялся с ним своим ножом, который так ослепительно сверкал на солнце. И Вакайю не делал никакого движения. Это заставляло Бари дрожать, и он еще глубже забился в свою норку и прижался в ней так, точно его туда заколотили.
