Но следующее известие вдруг болезненно обожгло ее. Из всего отряда, отправившегося на Великую Охоту вместе с ее братом, уцелели только какой-то пронырливый жрец – и ее нареченный Ширам. Когда его имя прозвучало в зале, где они вместе с отцом слушали вестника, у нее вдруг тоскливо заныло сердце. Нет, она не хотела саарсану смерти – она просто желала, чтобы он не возвращался. Чтоб исчез, сгинул, чтобы того обручения и вовсе не было! В тот миг Аюна ясно поняла, что не желает становиться женой саарсана накхов. Ни за что!
«Может, пойти к отцу и все рассказать?» – подумала она.
Конечно же, он будет злиться, но все же наверняка простит ее.
«Я дочь Солнца – а Ширам пусть и ловкий воин, но все равно чужак и мне не ровня. Какой-то там накх…»
Царская дочь отлично понимала, что глава двенадцати великих родов Накхарана – вовсе не какой-то накх и что если отец решил выдать ее замуж, не спросив ее согласия, то у него были на то веские причины. Но все внутри ее бунтовало против отцовского выбора. И сейчас в ней нарастала решимость бороться за право следовать зову сердца.
До недавнего времени она и сама не знала, как назвать то, что она чувствует к Аорангу. Праздное любопытство к ученому мохначу быстро переросло в задушевную дружбу – как ей до недавнего времени казалось. Но после того как вместе им довелось спасти маленького саблезубца и потом, когда Аоранг чудом вернул ей воспоминания, изгнанные давними страхами, – Аюна почувствовала, что между ними возникло нечто куда более сильное, глубокое и значительное, чем просто взаимная приязнь. Каким-то непостижимым образом удивительный мохнач стал ей ближе всех родных, и после его отъезда на Змеиный Язык все ее мысли были только о нем.
Только бы вернулся скорее! А что будет дальше, Аюна не загадывала. В конце концов, она царевна, а он пусть и воспитанник верховного жреца, пусть и путешествовал во всех пределах Аратты, пусть лучше многих знает Ясна-Веду, но все же человек без роду и племени. Ученый и разумный – но лишь дикарь… «Нет, он не таков», – одернула она себя. Скорее уж Ширама с его накхами можно назвать дикарями. Люди, которые поклоняются змеям и сжигают женщин живьем на погребальных кострах… Она содрогнулась.
Ах, если бы Аоранг был арием – все было бы куда проще! Но тогда он не был бы собой…
– Что ты здесь делаешь, дорогая сестрица? – послышалось совсем рядом.
Аюна оглянулась и увидела Джаяли. Старшая сестра стояла позади на садовой дорожке и глядела на нее внимательно, даже будто бы недоумевающе.
– Прости, я не слышала, как ты подошла.
– Я уже давно сюда подошла, – ответила та. – Ты стоишь, уткнувшись лицом в куст, без движения. Уж не спишь ли ты стоя, будто лошадка?
Джаяли рассмеялась собственной шутке.
– О нет. – Аюна с досадой отступила от цветущего куста. – Просто наш травник рассказывал, что из кровохлебки, если смешать ее сушеные лепестки с молоком и маслом, можно сделать отличное лекарство от кашля…
– Лекарство от кашля? – переспросила старшая сестра, подняв бровь. – Ах вот оно что. А я уж было подумала, что наш травник поведал тебе, будто кровохлебка отгоняет нелюбимых мужчин!
Аюна невольно отвела глаза. Сестра будто случайно прикоснулась прямо к ее тайне.
– Вижу, так и есть, – нежно промурлыкала Джаяли. – Неужели возвращение саарсана не радует тебя?
– Я терпеть его не могу! – не в силах больше держать в себе чувства, выпалила Аюна. – Как подумаю, что он станет прикасаться ко мне, – как будто змея проползает по коже! Брр!
Она гневно топнула ногой и сжала кулаки.
– Я пойду к отцу и скажу ему, что не желаю этого брака.
– Иди-иди, – насмешливо отозвалась Джаяли. – Только сейчас его нет во дворце. Он отправился куда-то вместе с дядей Тулумом. И похоже, был чем-то сильно огорчен.
– Чем же? – обеспокоилась Аюна.
– Уж точно не возвращением нашего брата.
Джаяли обняла сестру за плечи.
– Ты сама-то не знаешь, чем он так раздосадован последние дни?
Аюна мотнула головой.
– Ты говоришь о мятеже?
– О нет. Мятеж вызывает у него ярость, а не досаду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Тогда не знаю.
– Странно. А я-то думала, что это твои похождения не дают ему покоя.
– Какие еще похождения?
– Сестрица, ты не умеешь врать. Весь Лазурный дворец судачит о тебе и мохначе. Говорят, до его отъезда вы не расставались целыми днями. Я слышала, он затащил тебя с собой даже в клетку к саблезубцу! Ты что же, влюбилась в него?
– Это мое дело! – вспыхнула Аюна.
– Но это глупо. Родная, если отец и впрямь об этом узнал, твой этот… как там его… – старшая царевна презрительно скривила лицо, – исчезнет бесследно в тот же день, как вернется в столицу.
– Его зовут Аоранг, – мрачно сказала ее сестра. – И это очень красивое имя.
– Даже если от звука его имени будут расцветать розы и птицы станут распевать его, сидя на ветвях, это вам ничем не поможет. Подобное существо рядом с царевной арьев…
– Он не существо! Он человек, и получше прочих!
Джаяли удрученно вздохнула:
– Но этот мохнач – он никто. Он живет из милости у нашего дяди. Он его игрушка, прихоть…
– Ах так? Тогда… я сама пойду к дяде Тулуму, паду ему в ноги и буду умолять его усыновить Аоранга. Дядя же все равно считает его своим названым сыном, я знаю! Может, тогда отец смирится? Ведь смирился же он с твоим Кираном!
– Замолчи! – Старшая сестра гневно оттолкнула Аюну. – Как ты смеешь сравнивать?! Мой супруг, хотя и прибыл с дальних рубежей Аратты, того же рода, что и мы! Да, отдаленная ветвь, но он из повелителей арьев. Не его вина, что волны пожрали бо́льшую часть его владений…
– И все же, – не унималась Аюна, – когда отец называл тебе имена тех, за кого он желал отдать тебя замуж, имени Кирана среди них не прозвучало, не так ли? А мне он вообще не предлагал выбирать. Призвал и сообщил мою участь. И моим супругом будет накх. А я не желаю этого!
– Кто это тут почем зря поминает имя Кирана? – раздался голос неподалеку, и из-за кустов кровохлебки показался изящный придворный. Его алый плащ был расшит золотыми вепрями. Лицо супруга старшей царевны, с подведенными бровями, удивленно взлетавшими над медового цвета глазами, казалось тонким, почти девичьим. Однако было в государевом зяте нечто такое, что заставляло женщин глядеть не отрываясь и слушать, восторженно открыв рот. – Я приветствую повелительницу моей души и тебя, милая сестрица. Хорошо, что я услышал ваш разговор. По саду Возвышенных Раздумий можно бродить день напролет и заснуть под кустом, не найдя выхода. – Царедворец говорил, а его взгляд скользил по лицу Аюны, словно пытаясь прочитать ее мысли. – Я ищу благословенного Ардвана, да продлит Исварха его дни. Во дворце сказали, что он где-то здесь…
– Он был здесь недавно с дядей, любимый, – ответила Джаяли. – Я их слышала – они прошли мимо рука об руку, вспоминая детство…
– Как это трогательно, – вздохнул Киран, – когда люди столь зрелого возраста проносят братскую привязанность через всю жизнь и со временем она лишь крепнет! Но что они ушли невесть куда, это плохо. У меня добрые вести. Дальние заставы сообщили, что отряд вашего брата приближается к столице. И твой жених очень скоро заключит тебя в свои объятия! – лучезарно улыбаясь, объявил он Аюне.
– Вот еще! – возмутилась та.
– Представляешь, – Джаяли, будто ища поддержки, посмотрела на мужа, – то, о чем шепчутся во дворце, оказалось правдой! Малышка Аюна влюбилась в мохнача и не желает ничего слышать.
– Аюна, милая сестрица! – взмахнул широкими рукавами Киран. – Поверь, мы с Джаяли желаем тебе только добра. Вчера в Нижнем городе мои люди уже схватили пару-тройку уличных лицедеев, распевавших непристойные песенки о тебе и мохначе. Но переловить их всех никому не по силам. Если у этого Аоранга есть хоть капля разума, он не вернется в столицу…
– Я все равно не пойду замуж за Ширама! – уже не тая гнева, закричала Аюна.
– Тише, зачем так орать? Мы здесь и слышим тебя. Может, ты и права…
