— Я горжусь душой!
Сатана хмыкнул:
— А что есть душа?
— Честь, — сказал Томас уже увереннее, — благородство, верность Прекрасной Даме, своему народу...
Сатана с удовольствием захохотал:
— Это все от меня, дурень! Даже волк верен своему племени, волчице! Дурень, ты все еще не понимаешь? Мол, как это обоих не сожрал, едва дерзко вторглись ко мне в спальню?
Олег молчал, Томас прошептал:
— Да, я ожидал... и, честно говоря, ожидаю.
Широкие ладони Сатаны звучно хлопнули по таким же широким коленям:
— Не понимаешь?.. Я уже кувалдой его луплю в лоб, а он все оглядывается: где это стучат?.. Нет, эта тупость от него, моя часть сообразительнее. А ты, идущий в шкуре?.. По глазам вижу, понял. Рыцарь, разве твой отец тебя сжирал живьем, когда ты без разрешения вбегал в его покои?.. И даже иной раз мешал его делам, гораздо более важным, чем выслушивать твой детский лепет?
Олег видел, как Томас побледнел и пошатнулся. Лицо стало восковым. Одно дело верить, что его праотца создал Светлый Бог, а потом гадкий дьявол малость подсовратил чистейшую душу, а другое — поверить, что Адама создавали Бог и Сатана вместе. И что вся плоть — от Дьявола!
Хохот Сатаны стал грохочущим:
— Ты плод любви... ха-ха!.. Потому мы с Ним и бьемся так яростно. За тебя, человек! К тебе ревнуем так мощно.
Томас ухватился руками за горло, удерживая крик, вместо этого прохрипел слабо:
— Ты сам... его создание... По дурости, слабости или недомыслию... не мне судить Творца, хотя сейчас я бы ему сказал... такое сказал... но ты — его создание!
Сатана засмеялся, но Томас ясно услышал затаенную горечь:
— Он меня создал?.. Ха-ха!.. А не я его?
Мороз пробежал по спине Томаса. В хохоте Сатаны чувствовалась дикая уверенность и правота. Калика опустил плечи, Томас с ужасом понял, что калика уже поверил.
— Но как же это можно? — воскликнул он. — Я не верю!
— Вера для дураков, — громыхнул Сатана. — Для слепых и тупых дураков... Каждый верит в меру своей тупости. Но если хочешь знать, то это я его создал!
Стены вздрагивали, красные наплывы подрагивали, сползали широкими потеками. Серный запах стал сильнее.
Томас прошептал:
— Но как... как это можно?
— Можно, — ответил Сатана. — А как, сам думай.
— Как это можно? — повторил Томас с отчаянием.
Сатана захохотал, запрокидывая голову. Шея его была как ствол красного дуба, а мышцы на широкой груди красиво вздулись. Томас в отчаянии перевел взор на Олега. Калика, раздраженный и нахмуренный, огрызнулся:
— Можно-можно. Так даже лучше.
— Что-о?
— А что лучше: когда скот превращается в человека, или когда человек в скота? Но что-то меня тревожит. Что-то громадное и страшноватое...
Сатана захохотал, словно вбивал последний гвоздь в гроб, где лежал Томас:
— А почему, по-твоему, он создал Еву из ребра? Ха-ха!.. Да потому... ха-ха... что сам Адам был бесполым, как и все ангелы! Как и сам бородоносец!
Томас побелел. Он чувствовал, что Сатана не врет, про бесполость ангелов слышал и раньше, об остальном как-то догадывался или смутно чувствовал, а сейчас пошатнулся как от удара молотом по голове, прошептал затравленно:
— Сколько же во мне... от тебя...
— Вот-вот, — громыхнул Сатана весело. — Это от меня! Как и плотская любовь, как и настоящая любовь, что лишь возгонка любви плотской. А его любовь, я говорю о бородаче — это даже не любовь к Родине или Отечеству, пусть даже к Державе, а что-то вроде киселя в тумане.
Томас вспомнил одно из часто упоминаемых каликой выражений:
— Катиться с горы легче, чем взбираться! Вот ты и докатился... Сидишь в подземельях как крот, света божьего не зришь. Глубже уже некуда, верно? В самом деле земле тебя держать противно. Индрики и то выше бродят!.. А когда сюда доберутся...
Он сам передернул плечами, когда представил себе страшных индриков, их неторопливое всесокрушающее вторжение в этот мир. Сатана пренебрежительно отмахнулся:
— Ладно, это пустяки. Надо подумать, к чему вас тут приспособить. Или сразу в котел с кипящей смолой?
Томас спросил неверяще:
— Тебе... мало чертей? Нужны соратники из людей?
Сатана проревел:
— Мне не нужны соратники! Мне нужны угодники!
Томас задержал дыхание, чтобы без стона гордо выпрямить спину. Ответил с достойной благородного рыцаря надменностью:
— С угодниками проще... только далеко ли уйдешь? Рабы — есть рабы.
Он хотел добавить, что свободные англы, еще малые числом, сокрушили и разметали исполинскую Римскую империю, что держалась на рабах, но смолчал, не будучи уверен, что ничего не перепутает из дядиных рассказов.
В зал вбегали и даже влетали черти, Томас видел их смутные тени в сумраке. Некоторые подбегали к Сатане, Томас видел их блестящие любопытные глаза, что-то шептали на ухо, исчезали. Одного, явно не угодившего, он распылил небрежным мановением пальца, тот едва успел вспикнуть, а Сатана брезгливо вытер палец, снова устремил огромные горящие глаза на пленников.
Томас чувствовал, что интерес Князя Тьмы к ним падает, скоро передаст их в руки палачей и забудет, своих дел по горло, судорожно цеплялся за любую мысль как выбраться, но ничего не приходило в голову кроме идеи вызвать Сатану на турнир и выбить из седла, тем самым добыв свободу себе и сэру калике.
Олег, что больше помалкивал в их диспуте, спросил непонимающе:
— Но ведь ты — отец всех знаний? Ты сам признался, что вся цивилизация — твоих рук дело. У того, Верхнего, слепая вера, что больше подходит для ленивых недоумков, а у тебя — гордость и жажда знаний. Но что-то я сейчас недопонимаю...
Томас видел, как гордое лицо Сатаны перекосилось, а глаза вспыхнули таким светлым оранжевым огнем, что Томас на миг ослеп, а в голове пронеслось потрясенное: каким же великолепием блистал, когда был у престола верховного сюзерена!
— Даже тебе, гордец... что мне любо... не понять...
Голос его из мощного и сильного стал глухим, словно Сатана, как и калика, тащил на себе незримую гору. Томас непонимающе покосился на калику, вот уж не заподозришь в гордости, явно Князь Тьмы под гордостью понимает что-то другое, а Олег возразил:
— Если мы — твои дети, то когда-то сможем понять.
— Когда-то, — прорычал Сатана. Похоже, Князь Тьмы уже потерял к ним интерес, Олег спросил быстро:
— Ты... отказался?
Глаза Сатаны вспыхнули пурпуром. Томас затаил дыхание, гнев Князя Тьмы собрался вокруг повелителя красным облаком, но Сатана лишь проревел люто:
— Не сдался! Но разве это жизнь? Карабкаться на гору, которой нет конца? Карабкаться, обламывая ногти, вгрызаясь зубами, не досыпая и недоедая, отказывая себе в простых человеческих радостях...
