Она спела еще одну песню, желая разогнать дурные мысли, но на этот раз музыка уже не радовала, и она замолчала, не допев куплет до конца.
Терлик подъехал к ней и дотронулся до ее руки. Пальцы их переплелись, и она крепко держалась за него, ища в нем надежду и опору.
Вот уже много лет эти воспоминания не тревожили ее. Она заставила свое чувство вины оставить ее в покое, во всяком случае она так думала. Почему же сейчас! — размышляла она. Ее прошлое внезапно нависло над ней, как черная туча. Стужа посмотрела наверх, сквозь ветви деревьев, чтобы убедиться, что на самом деле в небе по-прежнему сияет солнце.
Ответ надо искать вокруг. Это ее земля, сама Эсгария, дает о себе знать. Ей известно все о преступлениях Стужи, и она призывает ее к ответу. Конечно, она может ненадолго забыться в объятиях Терлика, во время веселых пикников или даже распевая песни. Но эта земля никуда не девается — она ждет. Сам дух Эсгарии осуждает Стужу, и никакие ее волшебные силы не способны заглушить этот голос.
Остаток дня она ехала молча, бдительно оглядывая каждое дерево в лесу, настороженно оборачиваясь на малейший звук — будь то шелест падающего листа, хруст сломанной ветки или шорох в траве.
Они двигались верхом, пока солнце не покинуло небосвод. В наступивших сумерках стали устраиваться на ночлег. Терлик набрал щепок для костра, а Стужа поискала ветки и сучья, чтобы было чем поддерживать огонь до утра. Никто не вспоминал о еде. Они расстелили плащи поближе к огню и легли на них, используя седла вместо подушек. Он прижался к ней, обхватив ее за талию. Почти сразу же его дыхание стало ровным, и он уснул.
Стужа вздохнула и постаралась успокоиться. Теплая кожа Терлика согревала, и она с облегчением поняла, что ему от нее ничего не надо, кроме как просто лежать рядом. Сама же она смотрела на огонь. Слушала, как бьется сердце роларотанина и как вторит ему ее собственное сердце. Постепенно эти звуки убаюкали ее.
И тогда ей стали сниться сны! Сладкие и тревожные. Она с наслаждением перекатывается в объятиях Кимона. Или это руки Терлика? Потом ее нагое тело покрывается доспехами. Кимон — или Терлик — исчезает, вместо него появляется Кел со своими наемниками. Она размахивает мечом, нанося удары и убивая всех, пока не оказывается по колено в море из мертвых тел.
Но у всех трупов одно и то же лицо — ее брата!
Затем оно тает, и она видит знакомые лица мужчин и женщин — завсегдатаев ее таверны. Она кружится в танце перед ними, и они бросают монеты. Но монеты в воздухе превращаются в светлячков, которые жалят и обжигают ее. Она бежит, спотыкаясь и путаясь в юбках, пока не оказывается у реки, ныряет в нее, но когда ноги отрываются от берега, она видит свое отражение в залитой лунным светом воде.
Невероятно, но отражение протягивает руки, чтобы обнять ее. Но ведь это совсем не она! Существо, глядящее на нее из воды, обладает лицом ее матери, и оно смеется над ней! Руки существа смыкаются на ее шее и тянут вниз, в мрачные глубины. Она сопротивляется, задыхаясь, глотая воду, и бьет кулаками по глумливому лицу, а оно все смеется и смеется…
Стужа резко села, охваченная внезапной тревогой, вся в поту. Пусть это и был ночной кошмар, но она поняла — сон связан с реальностью. И смех, который она слышала, вовсе не смех. Только Ашур мог издавать такие звуки.
Терлик тоже проснулся:
— Эй? Что случилось?
— Помолчи! — шикнула она. Ее меч выскользнул из ножен. Свет огня заволновался на остром лезвии, разбрасывая желтые отблески среди листвы.
Ашур опять пронзительно закричал, он то и дело вставал на дыбы и бил копытами мшистую землю. Его сверхъестественные глаза горели и потрескивали с неистовой силой. Единорог резко вскидывал голову, рассекая воздух гривой.
Лошадь Терлика тоже неожиданно забеспокоилась, стала ржать, тянуть и дергать поводья, привязанные к молодому деревцу.
Стужа тоже все поняла, но слишком поздно.
— Вставай! — громко крикнула она. Воздух наполнился чудовищным смрадом. Лес излучал зловоние мерзости и гнили. Терлик высвободил меч, он вскочил на ноги и шарил глазами в темноте.
Вдруг нечто устремилось через костер прямо на нее. Ее меч взметнулся вверх и описал широкую дугу, не встретив ничего. Но она пронзила что-то, это точно!
Черный бесформенный фантом обернулся вокруг нее, словно тонкая паутина, и дикий крик вырвался из ее глотки. Хватка была ледяной, тело стало холодеть, руки и ноги онемели. Стужа извивалась, выкручивалась, но движения ее были слишком вялыми. Тварь облепила женщину, как тяжелый дым.
Меч оказался бесполезным. Она сосредоточилась, стараясь найти в себе хоть какое-нибудь заклинание, чтобы противостоять фантому, но, к собственному ужасу, привычная музыка в ней умерла. Все было тщетно, даже ее волшебство оказалось бессильным! Из нее вытягивали жизнь. Цепенящий холод неумолимо подбирался к сердцу.
Слабея, она с надеждой смотрела на Терлика. Он стоял рядом, беспомощно глядя на нее, чуть не роняя меч из рук. Рот его беззвучно двигался, но она не слышала, что он кричал, видела только, как слезы заливают его лицо. Положение у него безвыходное, оставалось только проклинать все на свете. Тварь, что высасывала из нее жизненные силы, не имела плоти. Если он даже и нанесет удар мечом, то лезвие войдет не в фантом, а в тело Стужи.
Но ей еще рано умирать! Она знала, что это за тварь и как ее победить. Отчаянно, изо всех сил, Стужа заставила заледеневшие губы двигаться, язык и зубы — выговаривать слова. Надо было успеть!
— Серое… серое пятно! — крикнула она слабым голосом, но слова прозвучали не так, как надо, — невнятно, неразборчиво. Она еще раз попыталась, умоляя своих богов сделать так, чтобы ее друг все понял. — На черном теле… серое пятно!
Терлик перестал открывать рот и уставился на нее в замешательстве. Затем он резко занес сверкающий меч над головой, сжимая его обеими руками. Выкрикнул ее имя как победный клич и обрушил меч со всей силой.
Тварь испустила леденящий душу пронзительный визг. Терлик отшатнулся назад, как от удара, схватился за голову и упал. Белая вспышка ослепила Стужу, когда этот звук рваным лезвием проник в ее мозг.
А потом тварь исчезла.
Колени Стужи подогнулись, и она упала в опасной близости от костра, не в силах пошевельнуться, ловя ртом воздух, чтобы наполнить заледеневшие легкие. Ее дыхание попало на тлеющие угольки, и огонь оживился. Но лицо не ощутило жара костра. Все тело стала бить неудержимая дрожь. Голова резко запрокинулась назад, руки и ноги, сведенные судорогой, безумно заколотили по земле.
В эту минуту к ней подбежал Терлик, поднял ее на руки, прижал к груди, стал качать, как ребенка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
