А теперь задачка на сообразительность. Вы стоите на песке, у стены бревенчатого сруба. Наверху, в полуметре над вашей макушкой, небольшое отверстие, через которое надлежит перестрелять тех, кто находится внутри. Ваши действия?
Размышлять над задачей можно – вы находитесь в мертвой зоне и неуязвимы для пуль защитников сруба (если, конечно, они как раз для такого случая не запасли мушкеты с сильно искривленными стволами). Но лучше с ответом не затягивать – неровен час, защитники выбегут наружу с тесаками.
Ладно, поломаем голову вместе…
Самый очевидный вариант – вскарабкаться к бойнице, цепляясь за неровности стены – рассматривать не будем. Маловато рук у человека для такого фокуса: и цепляться, и стрелять одновременно.
Остаются три возможности.
Можно поднять мушкет над головой на вытянутых руках, засунуть ствол под углом в бойницу и выстрелить. Правда, пуля ударит в потолок, но остается слабая надежда на удачный рикошет.
Можно высоко подпрыгнуть, на манер баскетболиста, вкладывающего мяч в кольцо, – и в верхней точке прыжка выстрелить внутрь. Трюк не простой, но при хороших спортивный данных исполнимый.
Наконец можно притащить с собой чурбак, или бочонок, или ящик, приставить его к стене, залезть наверх, – и расстреливать защитников с чувством, с толком и с расстановкой.
Спору нет, все три способа вполне реальны. Но все-таки давайте признаем, что у капитана Смоллетта не имелось особых причин опасаться прорвавшихся к бойницам пиратов, ведь ни ящиков, ни бочек они с собой не тащили.
Есть подозрение, что Хокинс в своем мемуаре самочинно приписал эти опасения капитану. С причиной приписки разберемся чуть позже.
* * *
Нашим рассуждениям о бойницах можно противопоставить одно-единственое соображение: отверстия в стене были пробиты значительно ниже – так, что стрелять сквозь них приходилось, согнувшись в три погибели. Так уж построили блокгауз… Не рассчитали маленько. Дрогнула у Флинта рука, когда проектировал свою фортецию. Либо значительную часть команды «Моржа» составляли люди маленького роста, пигмеи или карлики…
Предположение странное, и оставим его в качестве недоказанной гипотезы. Пустим в ход, только если никаких иных возможностей объяснить происходившее не останется.
Хотя в пользу стрелков-карликов говорит смерть Хантера, защищавшего одну из бойниц восточной стены. Вот как эта смерть описана Джимом: «В то же мгновение другой пират, схватив за дуло мушкет Хантера, выдернул его, просунул в бойницу и ударил Хантера прикладом с такой силой, что несчастный без чувств повалился на пол».
Чувства к Хантеру так и не вернулись, умер, не приходя в сознание. И для него остров оказался Островом без Сокровищ. Слава погибшему герою!
А теперь, отдав почести павшему, немного задумаемся: как он, собственно, пал?
Вариант с высоко расположенными бойницами, казалось бы, не проходит: трудно представить, что пират выдернул мушкет в баскетбольном прыжке, приземлился, подпрыгнул снова – и уж тогда сразил прикладом несчастного Хантера.
Значит, бойницы действительно располагались низко, в расчете на стрелков-пигмеев? Прежде чем считать эту теорему доказанной, озадачимся вопросом: а как Джим Хокинс мог разглядеть действия пирата, убившего Хантера?
Ответ: никак не мог. Вылазка осажденных еще не началась, Джим в тот момент внутри, причем даже не у бойниц, а в центре сруба, где торопливо перезаряжает оружие. А пират снаружи, и бойницы ничем не напоминают верандные окна, – случайно бросив на них взгляд, действия пирата в подробностях не разглядеть. И без подробностей не разглядеть.
Джим в лучшем случае мог увидеть, как мушкет исчез в бойнице, с силой выдранный из рук Хантера. А затем появился вновь, нанеся смертельный удар.
Но это в лучшем случае. А данный конкретный случай далеко не лучший…
Разбирая ТТХ мушкета «Смуглая Бесс», мы забыли указать одну конструктивную особенность: стрельба из него порождала огромное количество дыма. Равно как и стрельба из любого другого оружия, заряжаемого черным порохом. Недаром ведь второе название черного пороха – дымный. При сгорании черного пороха свыше девяноста процентов его массы превращается не в газ, а в твердые продукты сгорания в виде мельчайших, микроскопических кристалликов. Проще говоря, в клубы густого дыма.
Но оружие оружию рознь. Если засесть с срубе с современной охотничьей двустволкой и расстрелять хоть ящик патронов, снаряженных черным порохом, весь дым окажется снаружи, вырываясь из дула ружья.
Стрельба из «Смуглой Бесс» и иного оружия с кремневыми замками дает совсем другой результат – чуть ли не половина дыма вырывается не из дула, а из затравочного отверстия. В старых приключенческих романах используется характерный штамп для описания внешности героев, прошедших жаркую схватку: «лицо его почернело от пороха». Не от пороха самого по себе – от порохового дыма, при выстреле из мушкета или ружья лицо находится совсем рядом с замком и затравочным отверстием, и после многих выстрелов белый цвет лица не сохранить.
Короче говоря, даже после нескольких первых выстрелов дым в блокгаузе стоял столбом, и чем дальше, тем становился гуще, – вентиляция там, как мы помним, никакая.
Хокинс и сам это признает: «Сруб заволокло пороховым дымом…». Причем так заволокло, что даже вблизи никого не разглядеть. Джим хватает катласс с поленницы, используемый как стол для оружия, рядом кто-то тоже схватился за тесак, резанув невзначай Хокинса по пальцам, – а кто именно, он не видит, слишком дымно.
Хантер стоял не рядом. Хантер стоял у дальней стены вытянутого сруба. Как можно разглядеть сквозь дым, что с ним происходит? Никак. Хокинс ничего не видел. И никто иной не видел, Хантер нес дежурство у той стены в одиночестве.
Все было проще. После боя обнаружили: Хантер лежит на полу, пулевых ранений нет, но голова разбита, грудная клетка разбита, сам без сознания, ничего рассказать не может… И доктор Ливси – а кто же еще осматривал раненого? – поведал, как пострадал Хантер. Только так, иных вариантов нет, раз уж пираты в блокгауз не ворвались.
Так значит так, раз уж сам доктор говорит… Но что это тут под ногами валяется? Мушкет какой-то вдребезги разбитый…
А это доктора Ливси мушкет. «В открытую дверь влетела пуля и раздробила мушкет доктора в щепки», – объясняет нам Хокинс, причем наверняка со слов Ливси, сам он ничего сквозь густой дым не разглядел бы.
Нам остается только вздохнуть и горько пожалеть, что среди собравшихся в блокгаузе джентльменов не присутствовал еще один джентльмен…
* * *
Нет, речь не о Бене Ганне, ну какой из него джентльмен, смешно даже…
