Она беспомощно заерзала в седле перед капралом, зажатая между его животом и высокой лукой седла, и он засмеялся. — Мы будем некоторое время ехать вместе, красотка. Мне нравится, как ты трешься об меня. Мой лагерь уже близко. Мы доберемся до него очень скоро, и я научу тебя кое-каким штукам, пока Кинкейд не приедет за своей смертью. Усмехнувшись, он потянул блузку вниз и обнажил груди девушки. Холодный ветер заставил соски отвердеть. Когда Тори инстинктивно попыталась прикрыть свое тело, он отбросил ее руку.
— Нет, ты поедешь так, чтобы я мог касаться тебя, когда захочу, мечтать о том, что меня ждет в ближайшее время. Мне нравится ждать, думать об этом, представлять, как это произойдет. Мой конец твердеет от этого так сильно, что я ощущаю боль. Да, мне нравится преодолевать твое сопротивление, приручать тебя… ты будешь умолять меня сделать это… Господи! Мой конец вздрагивает от одних этих мыслей, я не знаю, чего хочу больше — трахнуть тебя или убить Ника Кинкейда…
Тори закрыла глаза, почувствовала головокружение и слабость. Она мало ела и спала. Ее поддерживала лишь надежда на то, что Ник обязательно приедет за ней.
Глава 25
Изумленный своим волнением, Ник Кинкейд тщательно осмотрел палатки и хижины Саттерс-Форта, бормоча себе под нос проклятия в адрес Виктории Райен. Более того, он казался себе глупцом, с горечью думая о том, что ищет женщину, оставившую его посреди ночи. Тогда он решил ничего не предпринимать, не останавливать ее, но заползшая в душу тревога за Тори заставила его поговорить с Кейси.
— Она исчезла? Я думал, она вернулась в твою комнату, — сказал Кейси, обеспокоено нахмурившись.
Страх, охвативший Ника, вынудил его заняться поисками. Тревога усилилась, когда он обнаружил, что серовато-коричневая кобыла исчезла из конюшни. Работавший там мальчик не знал, когда ее забрали. Он заявил об этом с округлившимися на веснушчатом лице глазами.
— Должно быть, она пришла за лошадью поздно ночью, потому что утром, когда я проснулся, кобылы уже не было!
Чтобы успокоить испуганного паренька, Ник бросил ему монету. Очевидно, что-то в лице Кинкейда внушало страх, потому что мальчик ловко поймал монету и насторожено попятился назад.
Насмешливая улыбка искривила губы Ника. Теперь он пугает детей. Что с ним, черт возьми? Он должен радоваться ее исчезновению. Теперь он может заняться своим делом, не отвлекаясь на борьбу с Тори; ее выходки, перепады настроения — он больше не услышит ее обвинений, как правило, несправедливых. Возможно, он действительно использовал ее. Для этого у него были свои причины, но он сомневался, что оyа поймет их. Он не мог обвинять ее в этом. На что она рассчитывала? На то, что ей удастся завладеть состоянием, нажитым преступным путем, и избежать неприятностей? Нельзя быть такой наивной. Даже если ее брат и дядя потерпели поражение, молодой женщине крайне трудно без посторонней помощи справиться с проблемами тайного вывоза такого количества денег из Калифорнии.
Дейв Брок не обладал опытом, необходимым для оказания такой помощи, и хотя Рой Мартин не допускал мысли о вовлеченности лейтенанта, Ник не разделял этой уверенности. Тори могла подбить Брока на любую авантюру. Доказательством этого служило его согласие вывезти ее из Монтерея. Он казался достаточно находчивым и был готов помочь ей.
Ник вспомнил, как Брок смотрел на Тори во время похорон ее отца. Внимательный, заботливый лейтенант с радостью проводил девушку до асиенды. Проходя мимо стоявшего около Джила Кинкейда, он с неприязнью посмотрел на него. Он, Ник, не посмел подойти к девушке в такую печальную минуту. Глупец! Да, Дейв Брок определенно мог откликнуться на любую ее просьбу.
Как и многие другие женщины, Тори умела добиваться желаемого. Она оставила его без каких-либо душевных терзаний. Ему следовало позволить ей самой заботиться о себе. Тогда он сберег бы массу времени и нервов. Сейчас она, вероятно, с комфортом расположилась в уютной маленькой каюте парохода, отправляющегося в Бостон. Несомненно, Тори смеется, вспоминая, как ловко сумела ускользнуть от него.
Однако он все же оседлал своего большого черного коня и поехал рысью из Саттерс-Форта в сторону Сакраменто.
Город, расположенный на восточном берегу Сакраменто-Ривер, заметно разросся с того времени, когда Ник видел его в последний раз. Кое-что осталось прежним — например, полоса леса шириной почти в милю. Переплетенные ветви старых толстых дубов образовывали естественный шатер. Вдоль улиц под сенью деревьев стояли многочисленные дома, палатки, простенькие хижины.
Гавань напоминала лес, мачты и рангоуты поднимались вверх, точно стволы деревьев, покачиваясь возле пристани. Барки, бриги, шхуны и пароходы теснили друг друга в оживленном заливе. Золото порождало невероятную активность, разрастающийся город был заполнен нетерпеливыми толпами старателей.
К тому времени когда Ник убедился, что ни одна женщина, внешне напоминающая Тори, не покупала билет на пароход, отправляющийся в Бостон, небо уже потемнело. Вдоль пристани и между наспех возведенными деревянными строениями сновали черные тени. Ник направился по короткому переулку к своему коню.
Погрузившись в размышления о Тори, которая, судя по всему, еще не села на судно, он слишком поздно услышал шаги за своей спиной. Быстро повернувшись с револьвером в руке, Ник разглядел в сумерках металлический блеск оружия. Оранжевое пламя с грохотом вырвалось из его пушки, кто-то громко закричал от боли. Пригнувшись, Ник оценил ситуацию. Он понял, что в переулке находятся несколько мужчин, и приготовился отразить нападение.
— Не стреляйте! Грэнвилл, опусти свой чертов револьвер!
Это не напоминало засаду, и Ник медленно выпрямился.
Сохраняя бдительность, он услышал в голосе незнакомца ноты раздражения и гнева.
— Выйдите на свет. — Его глаза привыкли к полумраку, и он увидел, как тени задвигались, вышли на середину переулка. — Бросьте оружие.
За возмущенным бормотанием последовал звон упавшего револьвера, потом один из мужчин шагнул вперед:
— Кинкейд, нас прислал Рой Мартин.
Слегка расслабившись, Ник все же продолжал настороженно смотреть на приблизившегося человека, который показался ему знакомым.
— Я вас знаю?
— Нас не представляли друг другу, — последовал сухой ответ, — но я действительно однажды видел вас в салуне у Медвежьего Ручья. Я находился там, когда кто-то восхищался вашим умением обращаться с ножом.
— Помню. Вы сидели у дальнего конца стойки. Чего хочет Мартин?
— Он подумал, что вам, вероятно, полезно знать, что Кья Пикеринг остановился в Саттерс-Форте. Я сам видел его позавчера.
