Все это я вспомнил и осознал в единый миг, и увиденное навсегда во мне запечатлелось, восстановив мою истинную сущность и сделав меня иным в какую-то неуловимую долю мгновения, вместившего в себя вечность. Мгновение минуло — и я вновь увидел перед собой Воина Света. И по тому, как неузнаваемо изменилось его лицо, я понял, что он видел все то же, что увидел я, и то, что видели мои собратья. Глаза его углубились и словно бы потемнели, и в них теперь жила боль. Не жалость и не сострадание — он знал, что это был наш бой и наш выбор — только боль. Безграничная боль. Будто он за короткий миг проделал весь страшный путь через историю Женин вместе с нами. Потом он заговорил — на языке, не имеющем ничего общего с единым и ни с одним живым языком Экселя. Он говорил на древнем языке Свиглов, и все мы теперь его понимали.
— Ваш путь привел к окончательному разделению, — сказал он.
— Необходимо иногда разделиться, чтобы потом сплотиться сильней, — ответил я. Или, скорее — я произнес ответ, данный нами вместе. Я ощущал теперь каждого из друзей, словно себя самого, и слышал их мысли: мы сейчас были едины, оставаясь при этом каждый сам собой. И мы спросили:
— А к чему привел ваш путь?
Он не ответил, но продолжал глядеть мне прямо в лицо. И тогда в еще одном бесконечном миге-вспышке я увидел путь Воинов Света. Путь Богов, какими они сами себя в конце концов сделали. Сначала они были только бессмертными, но уже тогда многое могли; они обособили свой новый мир, сделав его недоступным для проникновения чужаков из других вселенных. Постепенно они смогли стать безгранично всесильными в пределах своего мира, ни в чем не изменив при этом своим идеалам. Они сумели соединить представителей пяти рас в одно существо, но не с помощью генной инженерии, а использовав для этого сложнейшие мистико-магические законы, которые сумели открыть. Я понял, что каждый из нас, Эйвов, видел сейчас перед собой своего соплеменника — ту сущность Воина Света, что была ему ближе, понятней и привычней для глаза. Я увидел и мир, созданный Воинами Света, — мир их мечты — до того нереально прекрасный, что от этой нереальности почему-то тоже становилось нестерпимо больно и хотелось посильней зажмуриться. Но он ведь не жмурился, глядя на наш мир, хотя там было не только от чего зажмуриться Воину Света, но и такое, от чего он наверняка согласился бы мгновенно умереть, лишь бы больше этого не видеть. Но он смотрел. И не жмурился.
— Мне не хватало тебя… — вдруг сказал он.
— …Я тоже иногда скучал по тебе…
Я понял, что он говорит «ты» всем нам сразу, объединяя нас пятерых в одно существо, коим мы, собственно, сейчас и являлись. И еще я понял, что мы говорим уже не как представители двух миров, единые в пяти лицах. Мы говорили, как два неразлучных друга, между которыми разверзлась когда-то Великая Мировая Бездна. Десятки тысяч лет они строили мост — каждый со своей стороны бездны, и вот наконец крылья моста сошлись…
— Ты все такой же, каким я тебя знал. Все тот же вечный скептик-пофигист (да, были, оказывается, и такие слова в языке Свиглов).
— Только не говори, что среди вас не осталось скептиков.
— Ты же знаешь, что мы никогда ими не были.
— И не научились за целый Оборот? Мне вас жаль. Вы обречены! Ты знаешь, что спасет мир?
— Любовь.
— Нет. Мир спасет здоровый скепсис!
— Ты все тот же, — улыбнувшись, констатировал он.
— А ты изменился. Раньше ты был более непримирим.
— Мне было трудно без тебя… — вдруг признался он.
…Ему — трудно?..
— А тебе?..
— Пожалуй… Ты мог бы сделать наш мир немного лучше.
— То, что ты сказал в начале разговора, — истина. Разделение было необходимо нам, чтобы вырасти и стать сильней. И чтобы понять, как мы необходимы друг другу. Еще задолго до нашей встречи мы поняли, что должны рано или поздно объединиться вновь…
Они хотят объединиться с нами?.. После всего увиденного?.. Да, здорово же они выросли за последние тысячелетия!
— И как ты представляешь себе наше объединение?..
— Конечно, путь к объединению будет нелегок, и до его завершения, возможно, пройдет еще не один Оборот… Но главное, что этот путь уже начат и мы стоим сейчас у его истока. Для того, чтобы сделать по этому пути первый шаг, нам необходим Посредник. Таким Посредником между нашими мирами должен стать ты. Я уполномочен наделить тебя необходимой властью. В твое распоряжение будет предоставлен Эксель; ты станешь его воплощенным Богом, единым в пяти лицах…
Я было предпринял попытку возразить — всю жизнь мечтал стать единым в пяти лицах! — но он сделал останавливающий жест рукой.
— Я не стану собирать тебя в одно существо — к этому ты пока еще не готов. Но вы будете едины и будете всегда знать друг о друге все и чувствовать общую боль и радость, как бы далеко друг от друга вы ни находились. Ты сможешь путешествовать по другим мирам и, разумеется — навещать свою родную Женин… Я хочу побывать там… Вместе с тобой.
Я вдруг ощутил, что у всех четверых моих друзей возник один и тот же вопрос.
— А наши женщины, что будет с ними?.. Он мягко улыбнулся.
— Те, что замурованы в кристаллах? Они останутся с тобой — это необходимое условие достижения полной Силы.
— Но как же…
— Настанет срок — и они получат свободу. Ты мог бы освободить их уже теперь, но твоей Силы пока недостаточно, потому что при тебе нет пятого кристалла.
— Так я уже получил Силу?..
— Да. Разве ты не чувствуешь?
Да, пожалуй, я чувствовал. Значит, это и есть Сила? И выходит, что…
— Так ты дал мне Силу сразу, еще до нашего разговора? Почему?
— Я давно уже нахожусь рядом с тобой — здесь, в драконе. Я наблюдал за тобой много дней. Я знал твои мысли. Я даже говорил с тобой. Мне не нужно было этого разговора, чтобы понять, что ты — достоин.
Он помолчал, потом поднял руку, и я понял, что это прощальный жест.
— Теперь тебе пора. Килдногд доставил тебя, куда ты просил, — в Мертвую Точку… До встречи, Посредник!
А на хрена нам теперь, спрашивается, эта Мертвая Точка?.. Ну ладно — пора так пора.
— До встречи! Когда тебя ждать?
— Увидимся, когда ты привыкнешь к своей новой роли.
Он повернулся и пошел обратно в недра дракона. Мы глядели ему вслед, пока он не скрылся за бугром языка и не померкло белое сияние в глотке.
Вот и все. Не таким уж долгим оказался наш разговор, вместивший в себя тысячелетия и давший нам память о себе самих. И Силу.
Я огляделся. Мы все пятеро стояли в ряд, Ильес и Сфит — позади, чуть поодаль и с таким видом, будто они только что проснулись. Тут челюсть под нами дрогнула, громадные пики зубов разошлись, запустив в пасть свежее сияние звезд и черноту космической ночи: дракон приоткрыл пасть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
