В теле разливалась приятная истома, и у него перед глазами вставали ловкие девичьи руки, массирующие его тело. Маг встряхнул головой, отгоняя грешные мысли, и проверил себя — ауру он укрыл ещё при входе в крепость — вдруг попадётся какой-то маг, не хватало, чтобы его отловили и пришлось на глазах всех людей смываться, улетая в небо. Не хотелось излишних драматических эффектов…тем более что после этого они точно будут настороже. Кольцо с амулетом он давно уже положил во внутренний карман, а в кошельке, который у него висел на поясе было только два золотых, и больше ничего — он уже давно не таскал с собой больших сумм денег. Так что прихватить его было не на чем — по крайней мере он так считал.
Из мойни вывалилась радостная толпа чистых и довольных артистов и потащили Влада за собой:
— Пошли обедать! Барахло мы бросили там — скажем, чтобы прачка выстирала — чего мы, не артисты, что ли — не дело творческих людей грязное барахло стирать! Сейчас пообедаем, а вечером деньги будут — хватит и на прачку, и на новые платья! Побежали! — и вся толпа радостно припустилась к двери в трактир, спасаясь от занудного серого дождя, поливающего распаренных в бане людей.
Глава 15
В трактире уже всё преобразилось — освободили дальний угол для представления, расставили столы так, чтобы всем было видно, однако народа уже было меньше, чем по время прихода артистов. Трактирщик довольно усмехнулся:
— Убежали рассказывать своим приятелям. Теперь весь замок будет у нас! Пойдёмте — я покажу вам комнаты, а потом пообедаете — стол уже накрыт.
Артисты прошли наверх и трактирщик распахнул перед ними двери в две комнаты — одну большую, на четверых, и одну маленькую, в которой стояли две кровати:
— Вот! — не высший сорт, но мне кажется вы видали и похуже — лукаво сощурился мужчина — зато постели чистые, тараканов и клопов нет — отдыхать будет удобно. Можете тут оставить крутки — вот вешалки. У нас тепло — я дров и угля не жалею. Вот вам ключи — запирайте свои сокровища, и пошли обедать.
— Если бы они ещё были, сокровища-то! — оценили шутку артисты и дружно рассмеялись.
Через десять минут вся компания уже наслаждалась горячей едой за столом в трактире. Тут было довольно тихо, уютно, как заметил Влад — даже вышибалы не было. Впрочем — вышибалы частенько появлялись только к вечерним посиделкам, если заведение было добропорядочным и скандалов было не очень много. Обычным занятием вышибал было не вышибание мозгов или денег из подгулявших посетителей, а отправка таковых на извозчике в сторону дома, или вытаскивание эти полутрупов, проигравших в борьбе с зелёным змием куда-нибудь под навес, для протрезвления на ночном ветерке.
Влад потихоньку прощупал окружающих на предмет отношения к артистам, и не почувствовал никакого подозрительного настроения, кроме любопытства и нетерпеливого ожидания — народ жаждал непременно скрасить свой серый осенний досуг.
От барона не было никаких известий, но Влад не сомневался, что скоро информацию доведут до его сведения и он пожелает пригласить комедиантов в свои апартаменты. Надо было только подождать… Ждать Влад умел. Хотя и не любил.
Обед закончился быстро — артисты смели всё со стола в мгновение ока и теперь сидели, отдуваясь, с набитыми животами, как удавы переваривая пищу.
Девчонки на удивление ели, как здоровенные грузчики, и Влад с ухмылкой подумал о том, что трактирщик погорячился пообещав им бесплатные обеды и ужины — они объедят его, как полк гвардейцев. Видимо его ввели в заблуждение небольшие габариты и субтильность артисток.
— Хорошо поели, с усмешкой икнула Марка, откидываясь на спинку стула — есть нужно в запас, потом можно и не получить даже миски каши!
— Растолстееешь ведь! — подмигнул Влад.
— Не-а…у нас с сестрой такое сложение, что как ни едим — не толстеем. Ты видал у меня хоть каплю лишнего жира? Нет? А у сестры? То-то же…и как ты убедился — и остальные девчонки такие же. Ты представь, сколько нагрузки мы получаем за представление — какое там растолстеть…впрочем — ты ещё не представляешь. Но увидишь. Борин — сходи, возьми в фургоне наши сценические костюмы и инвентарь!
— А чего я? Пусть Олег идёт! Всё я должен бегать! Вот он новенький, пусть и идёт! — завозмущался парень.
— Иди-иди, не отлынивай — во-первых, он не знает, где что лежит, а во вторых — представь, он пойдёт, споткнётся и рухнет на твою драгоценную тратину! И всё — кончились баллады! Ты же этого не переживёшь потом!
Борин молча встал и быстрым шагом пошёл к двери в стене, а девушки мелодично рассмеялись:
— Как он за свой инструмент боится! Говорит, его мастер Изнамур сделал! Врёт небось — купил в Пазине на базаре у спившегося музыканта! Хотя — всё может быть — задумчиво проговорила Арина, постукивая пальцами по столу.
— А он вообще-то умеет играть? — рассеянно спросил Влад, размышляя о будущем и своём месте в нём.
— Зря сомневаешься — серьёзно ответила Арина — он и правда отличный музыкант — знаешь, я заметила одну вещь — самые лучшие музыканты, которых я встречала в своей жизни, были вот такие как он — бабамужики. Возможно они лучше чувствуют музыку, что ли…почему у них это получается лучше, чем у других?
— Да — признался Влад — я тоже знаю такие примеры. И танцоры тоже есть такие…бесполые.
— Точно, и я это заметила — откликнулась эхом Арина, тоже углублённая в какие-то свои мысли. На её лбу залегла глубокая поперечная складка, и девушка сразу стала казаться старше своих лет — на самом деле ей было не более двадцати лет, и только заботы, печаль и лишения заставляли её выглядеть на тридцать.
Кстати сказать — в бане сразу стало видно, какого она возраста — грудь, которой никогда не кормили детей, упруго торчала вперёд, а на гладком, мускулистом теле не было ни одной лишней складки или отвислости — как и говорила её сестра.
Хлопнула дверь, и появился Борин, нагруженный свёртками и кожаным чехлом, в котором угадывался профиль инструмента. Он был сердит и мокр, о чём сразу и сообщил, подойдя к столу где развалились бездельники, истязающие таланта, которому они и в подмётки не годятся.
После гневной тирады, он пододвинул стул к очагу, в котором весело пылали сосновые поленья, протянул к нему руки, погрел, и любовно отерев рукавом капли дождя с чехла, достал из него инструмент.
Инструмент был красив, как бывают красивы женщины — прихотливый гладкий бок инструмента наводил мысли о женских бёдрах, а гриф — о руках девушки.
Борин ласково погладил тратину, приладился и взял аккорды, выдав в воздух чистые, звенящие звуки, похожие одновременно и на весеннюю капель, и на гул осеннего ветра, и крики улетающих на юг птиц…он играл минуты три, но этого хватило, даже для далёкого от творчества Влада, чтобы понять — этот парень настоящий гений. И тут он запел…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
