— А что ты в этой информации считаешь ценным? Ведь мы об этом знали! — фыркнул Фирстайн.
Он уже полностью пришел в себя после несомненно доставившего ему удовольствие выстрела в Донелана и легкой выволочки от Уиттингтона.
— Как же! — убежденно сказал я. — Вы знали, что мы вас водим вокруг пальца, но не знали как. И на этом всё.
— Мало, — оценил Уиттингтон.
— Больше, чем у вас. Ты сказал только, что Вэл была вашим исполнителем. Я добавил, что и Эйприл тоже. Кстати — зачем она ко мне приходила?
Уиттингтон махнул рукой:
— Она должна была поставить «жучки», но, к счастью, перед этим проверила, что там у тебя, и оказалось, что детекторов больше, чем нам этого бы хотелось. Так что ей пришлось отказаться от своих намерений.
В помещении наступила тишина.
Здесь сидели пятеро, четверо из них живых, и никто не производил больше шума, чем падающая на землю снежинка. Интересно, идет еще снег в Редлифе? И вообще, в Редлифе ли мы?
— Как ты собираешься вести переговоры? — спокойно спросил Уиттингтон.
— Во-первых, отпустите моего друга. Ради моего блага он ничего никому не скажет, а даже если и скажет — никто ему не поверит. Он из России, а русских до сих пор считают слегка помешанными.
— Издеваешься? — тем же спокойным тоном спросил Стивен.
— Нет. Я в состоянии обеспечить безопасность собственной персоны. Если, конечно, как ты сказал, мы разговариваем в кругу профессионалов. Наверное, вы понимаете, что я люблю жизнь, что я буду так перед вами исповедоваться, чтобы последние и самые важные слова прокричать из мчащегося на полном ходу поезда.
— Какого поезда? — удивился Фирстайн.
— Тихо! — рявкнул разозлившийся наконец Уиттингтон. — Говори! — это уже мне.
Интересно, как он распределил функции: один молчит, другой говорит…
— Собственно, я закончил. Я куплю себе жизнь, рассказав вам то, что вас интересует. Я не настолько глуп, чтобы выбирать смерть, но его — вон отсюда, и всё.
— Я до сих пор не вижу в том, что ты говоришь, ничего для нас интересного. — Уиттингтон вытянул ноги и, сплетя пальцы, соединил концы указательных и больших, словно два пистолета рукоятками. Интересно, было ли подобное положение рук отражением подсознательных и уже принятых решений или же просто расслабленной позой? С другой стороны, для семидесятилетнего, или сколько ему там, у него был исключительно крепкий и подвижный костяк. — Если вы идете по нашему следу, то что нам с того, если мы знаем, как вы забрасываете в преступные сети своих агентов?
— Эта информация, если она попадет в прессу, свалит правительство.
— Ну да, мы возьмем и пригрозим: «Мы кое-что знаем, и если вы нас не оставите в покое, то мы скажем об этом всем!» — Я кивнул, хотя после облечения в слова мое предложение прозвучало исключительно наивно. — А не проще будет сразу отправить нас на тот свет?
— Нет, — сказал я, лихорадочно размышляя, о чем говорить. — Вы наверняка можете подстраховаться, как я, например.
Он прищурился и посмотрел на меня, а я послал ему в ответ долгий откровенный взгляд. Но слишком долго я бы так смотреть не смог.
— Думаю, нам больше не о чем разговаривать в его присутствии. Чем дольше мы тут сидим в этом составе, тем сильнее себя друг с другом связываем. А я не хочу, чтобы у моего друга были из-за знакомства со мной какие-либо проблемы, — сказал я.
Грег до сих пор молчал, но сейчас вдруг фыркнул, словно сдувая воду с усов.
— Скотти, перестань. Это не имеет смысла. Им придется отвечать как за одного агента, так и за двоих, зачем тебе с ними договариваться?
Верно. Ни к чему притворяться, что он случайный человек в этом обществе. Так его не спасти, может быть, попытаться иначе?
— Ты сказал, — кивнул я. — Теперь мне уже нечего скрывать. — Я посмотрел на Уиттингтона: — Предлагаю такой договор: вы показываете мне, где мы, я звоню своим и сообщаю им эти данные, потом рассказываю вам то, что знаю, а вы сматываетесь.
— А по нашему следу идет сотня агентов! — бросил Фирстайн.
— Ну тогда пристрелите кого-то из нас, и по вашему следу пойдут две тысячи агентов! — рявкнул я. — Думаешь, нас уже не ищут? — Я ощутил приступ вдохновения: — Что не подняли тревогу, не получив от меня соответствующий сигнал в соответствующее время?
Эрик выпятил челюсть. Уиттингтона мои слова никак не взволновали. Я почувствовал себя так, словно куртка сзади приподнялась, выставив спину под порывы морозного вихря. Он не боялся. Почему?
— Не будем о стрельбе, — предложил он. — Способ, с помощью которого следственные службы обманывают общество, — это твой единственный туз?
— Нет.
Я не стал развивать тему, да и развивать особо было нечего. Может быть, он это чувствовал?
— Другого ответа я и не ожидал, — кивнул он. Я молчал.
— Ну что ж, значит, и мы все будем держать язык за зубами, — сказал Уиттингтон.
Мне показалось, что он говорит лишь затем, чтобы не наступила тишина. А может быть, чего-то ждал?
— Вот только при этом у вас в лапах пушка, — бросил Грег.
— В самом деле, я считаю, что это окончательное, хотя и не слишком желательное решение.
— Ах, как жаль, что он не успел об этом узнать, — выпалил Грег, показывая головой на Донелана.
Черт, перестарался! Я кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.
— Может, перейдем к деталям?
— Да. — Уиттингтон серьезно кивнул головой. — Слушаю?
Моя самоуверенность на него не действовала, а другого оружия у меня не было. Я лихорадочно размышлял, но в голове было пусто, словно в брошенной в пустыне бутылке из-под колы. Однако через секунду то ли бог, то ли инстинкт самосохранения подкинул мне вопрос:
— Как вы вытянули из Орбиса данные о вскрытии Вэл?
Он поднял бровь:
— А откуда ты знаешь, что мы что-то вытянули?
— Не помнишь, как на вечеринке у Хольгера этот идиот сказал что-то насчет того, что ее дважды обесчестили? Откуда он мог знать? Это раз. А во-вторых, сразу же после этого он бросил: «Эта…» и через силу закончил: «…тварь». Прозвучало это совершенно фальшиво, и я сразу же понял, что убийца — женщина. И обрушилась лавина — Эйприл в моей постели, и так далее… — Я сделал паузу, словно у меня было еще что сказать.
— Вот видишь, дурак? — Уиттингтон спокойно посмотрел на Фирстайна.
Тот выглядел полностью сломленным. Он выглядел так, словно услышал приговор, и наверняка так оно и было.
Уиттингтон протянул руку.
— Дай мне револьвер, — потребовал он.
— Пожалуйста… Нет… Стивен?.. — Еще немного, и Фирстайн рухнул бы с кресла на колени, но послушно протянул ему кольт. — Ты же знаешь, это не имеет никакого значения…
— Не имеет? — Уиттингтон схватил оружие и сразу же прицелился Фирстайну в голову.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
