А теперь ответь мне, отец, правда ли то, что я скажу, потому что у Люка не было прямых доказательств. Он слышал, что Ли якобы собирался открыто объявить о своей перверсии и выставить свою кандидатуру на президентских выборах.
Джефф повернулся и в упор посмотрел на отца.
— Конечно, такое было бы неслыханно! Страдать — пожалуйста. Разрываться на части — ради Бога! Но признаться в чем-то, выставить себя на посмешище… чтобы это сделал кто-то из Коннери — этот сопляк, клоун, гомик…
Джефф рванулся к отцу и схватил его за тощую руку.
— Черт возьми, сукин ты сын, ответь мне: это — правда?
В течение долгого, ужасающего мгновения слышалось только дыхание Джеффа. Он отпустил отцовскую руку, ужаснувшись ее страшной худобе. У него было ощущение, что он ухватился за кости.
Мэт отвернулся, его глаза сверкнули, лицо застыло. Он прошептал:
— Да.
Джефф сжал кулаки.
— Так ты почувствовал облегчение, когда Хейги убили его! Ты оставил это убийство безнаказанным. Ты сделал все, чтобы не уронить имени Коннери! Ты покрывал убийц собственного сына, потому что его поведение показалось тебе неслыханным и потому что политическая целесообразность важнее, чем человечность или мораль.
За спиной Джеффа раздался голос Мэри:
— Так было всегда.
Джефф резко обернулся. Сестра стояла у садовой калитки, одетая в блеклое летнее платье. Ее глаза были красными, лица осунулось от бессонных ночей.
— Я не ожидал, что ты здесь появишься, — сказал Джефф.
— Я здесь уже неделю. Я не хочу, чтобы он умер в одиночестве.
— Санитар не сказал…
— Я просила его не говорить. Тебе надо было позволить налететь на отца и искусать его в кровь. Ты теперь слишком силен и знаешь слишком много, чтобы продолжать тебя обманывать. Я признаю это. И ты должен был узнать правду от отца. Вот ты и узнал.
— А ты, конечно, все знала?
— Разумеется.
Она подошла к Джеффу медленной невеселой походкой и ласково положила руки ему на плечи. Вблизи он увидел, какой у нее потухший взгляд. Мэри сказала:
— Именно поэтому я пыталась помешать тебе опять заняться политикой и докапываться до причин смерти Ли. Я хотела уберечь тебя.
— Даже если бы я помер алкоголиком, захлебнувшимся в собственном дерьме?
— Я думала, что узнать правду для тебя было бы хуже. — Она часто моргала, ее глаза затуманились слезами. — Ли был таким чувствительным, таким красивым, таким нежным…
— И поэтому его надо было уничтожить?
— Он уже сам себя уничтожил. Был смысл в том, чтобы дать ему умереть благородной смертью.
— Это ложь, Мэри!
Она посмотрела на него с жалостью и сожалением.
— Ли был таким болезненным ребенком, не от мира сего, таким красивым… с большими черными глазами, черными озерами, которые притягивали к себе, как омут. Ты был единственным мужчиной в семье, Джефф, но у Ли было обаяние, а у отца — амбиции. Отцу было нужно, чтобы его сын попал в Белый дом, даже если ради этого надо было скрутить Ли в бараний рог.
У Джеффа кровь гудела в голове. Он с трудом взял себя в руки.
Она улыбнулась с трагическим выражением лица:
— Отец не мог не обращать внимания на то, кем стал Ли. Во всяком случае, после нескольких недвусмысленных ситуаций. Он боялся, что его мечта развеется в пух и прах. После того как Ли был убит, мы с отцом посоветовались…
— Еще бы, разумеется!
—…я предложила молчать и проложить тебе дорогу в Белый дом. — Она откинула назад влажную прядь волос. — Мы считали, что так будет милосерднее, Джефф. Ли мучился больше, чем ты можешь вообразить. Я думаю, он рано или поздно все равно покончил бы с собой, но сначала погубил бы нас.
Джефф чувствовал, что в его голове стучит молот.
— Ты никогда не сможешь оправдаться в том, что сделали вы с отцом.
Она покачала головой:
— Я вовсе не пытаюсь убедить тебя, Джефф. У нас были свои основания. Для нас они все еще имеют значение.
— Все это чушь, Мэри! — Джеффа трясло от злости. — Ты сядешь в тюрьму за лжесвидетельство. Ты дашь показания, дрянь. Ты заплатишь за это!
Она тряхнула головой и рассмеялась неприятным прерывистым смехом.
— Ты гнусный ханжа! Хочешь дать показания? Валяй. Покрывай нас позором. — Она изучающе посмотрела в его лицо. — А, я вижу, что тебя беспокоит. Ты ведь предпочитаешь победить на выборах, не правда ли? Стать сенатором, снова обрести власть. Ты похоронишь дело Ли так же, как это сделали мы. — Ее глаза посветлели. — Как видишь, Джефф, это нравственная дилемма, не так ли? Хейги убили Ли, и ты это знаешь. Ты можешь броситься на Хейгов с открытым забралом и сразить их наповал. Но это означает, что ты расскажешь всей Америке, какова твоя семейка, и каков, возможно, ты сам. И ты собираешься это сделать только ради истины?
Она ласково улыбнулась и мягко отстранилась от него.
— Какой же выбор ты сделаешь, Джефф?
Джефф отвернулся и долго стоял у пруда. Наконец он повернулся и сказал:
— Я разоблачу Хейгов и расскажу правду о Ли.
— Джефф Коннери, справедливый и гуманный! Посмотрим, Джефф, посмотрим, — произнесла Мэри с иронией.
Он пошел к выходу из сада, но обернулся и сказал:
— Кто убил Люка Эвери и Сью Риган, Мэри? Не ты ли?
Она рассмеялась. Теперь Мэри выглядела элегантной и красивой.
— У Хейгов остался Дайсон, а у нас в конце концов нет никого. Он не знал — до недавнего времени — о записках Люка Эвери. Но я рада этим убийствам, братец. Нельзя было допустить, чтобы Эвери опубликовал то, что знал. Нам всем нужны люди, которые заботились бы о нас, и это прекрасно, когда для тебя кто-то что-то делает. Ну что, теперь ты меня окончательно возненавидел?
