— Согласен!
…Все было так, как и предсказал Белобородов. Меня никто не арестовал. Квартира в Брюсселе не была засвечена. Штайнгельц настроил рацию, отбил ключом минут пять, и мы вернулись в Женеву тем же путем. Проезд через границу прошел также благополучно. Навестил Белобородова у Сосновского, получил вознаграждение…
Незабываемые часы провел я в беседах с Белобородовым. Сколько интересного, поучительного узнал я для себя!
Забегая вперед, скажу, что этого удивительного человека я видел в Европе еще три раза: дважды в Женеве в отеле, а третий, и последний, раз в городе Бромберге, уже освобожденном от фашистов… А затем неоднократно встречались у Абакумова на Лубянке… И опять мы сердечно беседовали… А тогда, после последней встречи в Женеве, я искрение желал ему осуществления его заветных надежд.
Все ли будет так, как должно быть?
Прошло около двух педель. Женева живет в своем привычном размеренном ритме. Дни стоят теплые. На аккуратно подстриженных газонах, обрамляющих виллы богачей, цвели георгины и розы, а их хозяева, дельцы и боссы из Америки и Англии, выезжают из своих особняков на роскошных фаэтонах и колясках, совершая увлекательные прогулки по горам. Лоснящиеся породистые лошади позвякивают нарядными уздечками, легко и грациозно отбивают дробь по булыжным мостовым. По глади Женевского озера, в центре которого бьет высокий фонтан, плавно скользят небольшие пароходики с туристами, лодки и яхты под парусами. Рыболовы ловят рыбу на спиннинг, любители собак выводят на всеобщее обозрение холеных кудрявых болонок, вскормленных мясом из специального собачьего магазина. Фирма «Сиба», полностью запатентованная Америкой, изготовляет широко разрекламированные противоэкземные лекарства: ультра-кортенол, гидрокортизон и кордоме — и многие различные противораковые препараты, которые идут преимущественно в Америку, а на тюбиках и флаконах имеется строгое предупреждение: «Вывоз из Швейцарии запрещен законом». В Америку также направляются тяжелые «Дугласы», загруженные специальным шоколадным кремом для тортов, изготовляемых в Вашингтоне и Чикаго. Ночлежки почти пустуют. Нищих и побирушек не видно, во всяком случае на центральных улицах. Любой итальянец или араб, приехавший сюда на временный заработок, может в любое время поесть бесплатно. Хозяину небольшой мастерской или артели, где работают тридцать — сорок человек, выгоднее в своей рабочей столовой приготовить лишний десяток обедов для посторонних, чем ставить в дверях контролера и платить ему ежемесячный оклад. Проституция официально запрещена, но только официально. В швейцарских газетах можно прочесть следующие объявления: «Нас — семь пар. Ищем еще три пары для сексуальных игр» или: «Могу физически удовлетворить любую женщину, даже пенсионного возраста». Сообщаются телефоны. Продукты поступают в магазины почти всегда своевременно. Газеты пишут о войне весьма скупо, порой можно только догадываться, на чьей стороне перевес.
Время летит стремительно. У меня появился швейцарский паспорт на имя Мишеля Дюпо. Мосье Мержиль сказал, что так было легче сделать, чем на фамилию Виценхаммер. А мне было абсолютно все равно. У меня свои планы. Я ждал того дня, когда Мержиль полетит в Стамбул, как он обещал, а оттуда — в Ригу.
Я уже довольно хороню знал город. Побывал с Беатой и на другом берегу озера. Рона берет свое начало в горах, вливается в Женевское озеро, течет по территории Франции и затем впадает в Средиземное море. Женева и ее окрестности пленяют своей дивной красотой. Порою даже не верится, что где-то идет война.
Бывали вечера, когда Беата, аккомпанируя себе на гитаре, пела для меня итальянские песни. У портного мне были заказаны несколько костюмов, плащ, пальто, модные шляпы, и в этом смысле я довольно хорошо экипировался. Сосновский в знак дружбы подарил мне золотые часы, был щедр на угощения и сорил деньгами. Взаимоотношения с Беатой у меня довольно пикантные. Она влюбилась в меня, я вел себя корректно и сдержанно, как подобает истинному арийцу, не позволяя вольностей, и мосье Мержиль, зная все о нас, был доволен моей «ненавязчивостью». С Беатой мы ежедневно гуляли, катались на лошадях, на прогулочных пароходиках, сидели в кабаре и ресторанах. Часто бывали на главной улице (ля рю Басе), где располагались административные здания, маленькие уютные магазины, кафе. Город пестрел афишами и рекламами. Повсюду много автоматов, продающих газированную воду, шоколад, газеты, сигареты; автоматов, которые чистят обувь, фотографируют. На каждом шагу — ларьки с роскошными цветами.
Я немного приболел, и Беата заботливо ухаживала за мной, согревала меня электрическими подушками и пичкала всевозможными лекарствами. Часами просиживала у моей кровати. Я так напрактиковался в немецком языке, что даже стал думать по-немецки, и из меня выскакивали немецкие фразы легко и непринужденно, независимо от того, на какую тему шел разговор. Это меня радовало, ибо интуитивно чувствовал, что скоро наступят тяжелые испытания…
Бывал я и у Сосновского на его мужских раутах, играл в покер и даже однажды выиграл около десяти тысяч франков. Отношение ко мне и самого миллионера, и его дочери, и его слуг говорило о том, что я как бы уже был помолвлен с Беатой и впереди меня ждет только свадьба и райское благополучие… На самом же деле все обстояло отнюдь не так…
Однажды утром во время завтрака Беата предложила мне навестить раненого американского офицера. Я согласился.
Недалеко от Женевского озера в нескольких корпусах располагался военный госпиталь. Беата заранее созвонилась. Когда мы подъехали, нас уже ждали у входа. Вскоре мы оказались в экзотическом, живописном уголке. В центре небольшой площадки за столиками, в удобных плетеных креслах отдыхали американские военнослужащие. Площадка была огорожена невысоким каменным барьером-аквариумом, где циркулировала вода с плавающими рыбами. Выздоравливающий мог указать на любую из них; нарядно одетый мальчик ловко сачком ловил понравившийся экземпляр, и тут же на площадке рыбу жарили, и с вкусной приправой услужливый официант подносил ее к столику. С внешней стороны каменной ограды росли цветущие деревья, среди них — и пальмы. В подвешенных к веткам клетках красовались австралийские попугаи. Словом, обстановка вполне способствовала выздоровлению.
Нас проводили в палату. Американский офицер-десантник был тяжело ранен при открытии второго фронта в Арденнах и вот уже около трех педель лежал в гипсе. Беату он знал и был рад ее визиту, а со мной познакомился кивком головы. Я успел увидеть какие-то умопомрачительные приключенческие кадры из телефильма, прежде чем американец выключил телевизор. Телевидения тогда в мире еще не было. Возможно, это был первый американский телевизионный эксперимент. Беата беседовала со своим знакомым по-английски. Я уже знал здешние порядки — если смотришь телепередачу более 15 минут — зажигается лампочка, это значит, что надо опустить в телевизор еще монету, и только тогда передача продолжится. Просмотр многосерийного американского боевика мог обойтись зрителю не менее пяти долларов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
