Ярослав рухнул на колени, обхватив голову ладонями, и горько зарыдал:
— Прости, отец! Прости!!!
* * *
Ведьмак сидел на уцелевшем куске крепостной стены, грустно вглядываясь в черные бусинки вороньих глаз.
— Вот и ты покинул меня, Пастух. Покинул в одном лишь шаге от победы. — Птица возмущенно каркнула, раскинув крылья. Ведьмак вздохнул, нежно коснувшись ладонью ее головы. — О тебе, Пастух, горюю, как ни о ком другом. Ты единственный, кто прошел со мной весь этот нелегкий путь. Ты не предал меня, ты был мудр и смел. Ты был настоящим воином и великим колдуном! Никто из Уров не смог бы одолеть тебя в честном бою. Никто. Только Он. — Птица вновь оглушительно каркнула, принявшись крутить головой, словно пыталась отыскать взглядом ненавистного врага. Ведьмак горько усмехнулся, взмахивая рукой и отправляя душу Пастуха в дальний путь. — Лети, брат мой! Это Боги распорядились так, чтобы вы с ним встретились. Не вини никого в своей гибели. Никто в том не виноват. Равной должна быть битва Света и Тьмы.
Стоян поднялся на ноги, устремив свой взор на Асгард. Гибель Пастуха стала той последней каплей, что переполнила чашу его гнева.
— Вот мы и остались одни! Слышишь, Правитель?!! — прокричал ведьмак, раскрывая за спиной огромные крылья. Лик его изменился, оскалившись клыками, и демон взвыл, взлетая к ночному небу. Тусклая сталь черненого клинка сверкнула в его руке. — Да рассудят нас Боги!!!
* * *
— И раз! Еще раз! Пошла, родимая!
Сотни впрягшихся в лямки воинов натужно пыхтели, перекатывая по бревнам корабли. Всю ночь воины ведьмака разбирали завалы крепостной стены. Наконец дорога к Великому Капищу открыта. Сопротивление асгардцев подавлено, оставшиеся в живых защитники отступили, укрывшись за баррикадами. Ведьмаку не было до них дела. Осталась лишь одна преграда — море, отделяющее Асгард от Капища Мудрости. Возлегая на носилках, ранее принадлежащих Рамуносу, ведьмак устало следил за потугами воинов.
— Последний рывок, Ярослав. Мы поставим корабли на воду и доберемся до их логова. — Стоян задумчиво прикрыл глаза, подставляя лицо опахалам испуганных хаттских наложниц. — Для штурма Меру отбери лучших воинов. Полян не бери — они слабы, хатти трусливы. Возьми тех, кто уцелел из волков и рысичей.
Медведич бесстрастно выслушивал приказы ведьмака. Мысли о сразившей его молнии который день не шли из головы Ярослава. Что, если он и вправду сражался с Малютой? А вдруг права Всеведа? Не может того быть! Виданное ли дело — брата родного не распознать? Должно быть, прав Стоян насчет волхва. То-то он все лики свои менял — ворожил. Об их воинских наговорах много слухов в народе ходит. Ярослав стиснул кулаки до хруста. А как же молния? К богам ведь взывал, чтобы рассудили. Не знак ли это, что и впрямь с братом схлестнулся? Ярослав нахмурился, пробормотав под нос:
— Как распознать истину…
Ведьмак удивленно обернулся к нему, смерив медведича подозрительным взглядом.
— О чем это ты, Ярослав? — Зрачки ведьмака сузились, словно у кота, пытаясь проникнуть в самые глубины души медведича. — Вредно воину думать, меч должен разить быстрее мысли. Пускай мудрецы лбы морщат, на то им и разум дан, ибо слабы они телом. Будь сильным, Ярослав!
Ярослав глубоко вздохнул, гоня прочь печальные мысли о Малюте. Ярость и обида на самого себя переполняли его душу.
— О Всеведе думаю, — соврал он, кивнув в сторону воинов, мародерствующих в асгардских домах. — Слепая она, не могу я ее здесь оставить. С нами пойдет. Мало ли что случиться может…
Ведьмак недовольно покачал головой, прислушиваясь к фальши в его голосе.
— За бабский подол держишься?! Оставь ее, Ярослав…
— Со мной пойдет! — вдруг прорычал медведич, впервые выказывая непокорность. Отведя взгляд от кошачьих глаз колдуна, он уверенно добавил: — Или без меня управляйся.
На лице ведьмака промелькнула тень недовольства. Его ладонь неторопливо накрыла рукоять меча, нежно ее поглаживая. Видя невозмутимость медведича, Стоян махнул рукой:
— Черт с тобой! Бери, коль не в тягость тебе слепая обуза. — Ведьмак приподнялся на локте, смерив молодого воеводу убийственным взглядом. Улыбка покинула его лицо, уступая место хищному оскалу. — Предупредить тебя хочу, Ярослав. Еще раз, щенок, на меня тявкнешь — на цепь посажу! А теперь — пшел вон!
Сверкнув угрюмым взглядом, Ярослав отправился прочь, готовить воинство к морскому переходу. Щеки его пылали гневом, от презрительного взгляда ведьмака саднило затылок.
— Скалься, скалься, серый убийца, — пробормотал медведич, зло сплюнув наземь. — Медведя еще никто на цепь не сажал!
* * *
Ладья Правителя плавно опустилась на вершину Меру, занимая свое место среди покинутых Урами кораблей. Сойдя с ладьи, Малюта восхищенно огляделся по сторонам.
— Красотища-то какая! — Медведич взглянул на молочные облака, укутавшие Меру, словно покрывало. — Отсюда и до Творца рукой подать? Скажи, Великий, не зря ведь это место для Капища избрано?
Правитель устало улыбнулся его детским эмоциям.
— Не зря, тысяцкий. Святое это место — пуп Земли-матушки. — Чародей прошелся вдоль кораблей братьев, каждого коснувшись рукой. Он был рад счастливому возвращению Великих на Урай. Живите долго, друзья мои, созидайте во славу Творца. — Святое это место, тысяцкий! А где святость — там и черти хороводы водят. Вот и сюда добрались, будь они трижды прокляты.
Улыбка покинула лицо медведича, едва его мысли вернулись к Асгарду. Окинув взглядом вершину горы, Малюта удивленно моргнул:
— Странная гора. Это сколько же каменотесов трудилось, чтоб придать ей столь правильную форму?
Вершиной горы был «Ковчег», борта которого за тысячи лет стали похожи на обросший мхом камень. Малюта направился к кораблю, желая прикоснуться к нему рукой. Десятки стражей молчаливо преградили ему путь, обнажив клинки.
Поджав губы, медведич отошел прочь, обиженно пробормотав:
— Просто потрогать хотел…
Правитель усмехнулся, дружески похлопав его по плечу:
— Нельзя тебе туда, медведич, не обижайся. Не твоего ума это дело. — Ур обернулся к ладье, с любопытством взглянув на колдунью, ощупывающую штурвал летающего корабля. — Что, красавица, понравилось в небесах парить? Может, сама попробуешь?
Беспута отдернула от штурвала руку, смущенно обернулась к чародею. Глаза ее блеснули азартом, и девушка произнесла:
— Может, и попробую. Не чувствую я в них магии. Вы на них летаете, как ведьмы на ступах. А парус, стало быть, — помело? — Правитель утвердительно кивнул в ответ, не отводя от нее заинтересованного взгляда. Умна девица, быстро суть вещей схватывает. Колдунья сошла с корабля, грустно вздыхая: — Как же вы такую тяжесть в небеса-то поднимаете? Да еще с людьми? Сильный наговор знаете?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
