Полковник широко ухмыльнулся. Ичор в отчаянии всхлипнул. Робот-посудомойщик пробормотал: «Бедолага!». Детрингер стоял спокойно, твердо глядя на капитана.
— Решением сего суда обвиняемый обязан продолжить ссылку. Более того, суд определяет, что пребывание обвиняемого на этой приятной планете противоречит духу приговора ферлангских властей, смягчает наказание. Следовательно, Детрингер, вы должны немедленно покинуть сие убежище и вернуться в необъятные просторы космоса.
— Так ему и надо, — сказал Кеттельман. — Знаете, капитан, я не думал, что вы окажетесь на это способны.
— Я рад, что вы одобряете мое решение. Поручаю вам проследить за исполнением приговора.
— С удовольствием.
— По моим расчетам, — продолжал Макмиллан, — если использовать всех ваших людей, баки корабля под судимого можно заполнить приблизительно за два часа. После чего он должен сразу же покинуть планету.
— Он у меня улетит еще до наступления ночи, — пообещал полковник. Но тут ему в голову пришла неожиданная мысль. — Эй! Топливо для баков? Так ведь именно этого Детрингер и хотел с самого начала!
— Суд не интересует, чего хочет или не хочет подсудимый, — констатировал Макмиллан. — Его желания не влияют на решение суда.
— Но, черт подери, неужели вы не видите, что тем самым мы его отпускаем?! — воскликнул Кеттельман.
— Мы его заставляем, — подчеркнул Макмиллан. — Это совершенно другое.
— Посмотрим, что скажут на Земле, — зловеще проговорил Кеттельман.
Детрингер покорно кивнул и, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица, покинул земной корабль.
…С наступлением ночи Детрингер взлетел. Его сопровождал преданный Ичор — теперь более верный, чем когда-либо, так как он выполнил правительственные указания. Вскоре они были уже в глубинах космоса.
— Хозяин, куда мы направляемся? — спросил Ичор.
— К какому-нибудь новому чудесному миру, — ответил Детрингер.
— А может, навстречу гибели?
— Возможно, — сказал Детрингер. — Но с полными баками я отказываюсь думать об этом.
Некоторое время оба молчали. Затем Ичор заметил:
— Надеюсь, у капитана Макмиллана не будет из-за нас неприятностей.
— По-моему, он вполне может постоять за себя, — отозвался Детрингер.
…Там, на Земле, решение капитана Макмиллана послужило причиной большого переполоха и долгой полемики. Однако, прежде чем официальные органы пришли к единому мнению, состоялся второй контакт между Ферлангом и Землей. Неизбежно всплывшее дело Детрингера было признано чересчур запутанным и сложным. Вопрос передали на рассмотрение смешанной комиссии экспертов обеих цивилизаций.
Над делом бились пятьсот шесть ферлангских и земных юристов. Еще многие годы они находили все новые и новые доводы «за» и «против», хотя Детрингер к тому времени достиг безопасного убежища и занял уважаемое положение среди народа планеты Ойменк.
О высоких материях[62]
(пер. с англ. Н. Евдокимовой)
Мортонсон прогуливался тихо-мирно по безлюдным предгорьям Анд, никого не трогал, как вдруг его ошарашил громоподобный голос, исходивший, казалось, отовсюду и в то же время ниоткуда.
— Эй, ты! Ответь-ка, что в жизни главное?
Мортонсон замер на ходу, буквально оцепенел, его аж в испарину бросило: редкостная удача — общение с гостем из космоса, и теперь многое зависит от того, удачно ли ответит он на вопрос.
Присев на первый же подвернувшийся валун, Мортонсон проанализировал ситуацию. Задавший вопрос — кем бы он ни был, этот космический гость, — наверняка догадывается, что Мортонсон — простой американец, понятия не имеет о главном в жизни. Поэтому в своем ответе надо скорее всего проявить понимание ограниченности земных возможностей, но следует отразить и осознание того, что со стороны гостя вполне естественно задавать такой вопрос разумным существам, в данном случае — человечеству, представителем которого случайно выступает Мортонсон, хоть плечи у него сутулые, нос шелушится от загара, рюкзак оранжевый, а пачка сигарет смята. С другой стороны, не исключено, что подоплека у вопроса совсем иная: вдруг, по мнению Пришельца, самому Мортонсону и впрямь кое-что известно насчет главного в жизни, и это свое прозрение он, Мортонсон, способен экспромтом изложить в лаконичной отточенной фразе. Впрочем, для экспромта вроде бы уж и время миновало. Привнести в ответ шутливую нотку? Объявить голосу «Главное в жизни — это когда голос с неба допрашивает тебя о главном в жизни!» И разразиться космическим хохотом. А вдруг тот скажет: «Да, такова сиюминутная действительность, но что же все-таки в жизни главное?» Так и останешься стоять с разинутым ртом, и в морду тебе шлепнется тухлое эктоплазменное яйцо: вопросивший подымет на смех твою самооценку, самомнение, самодовольство, бахвальство.
— Ну как там у тебя идут дела? — поинтересовался Голос.
— Да вот работаю над вашей задачкой, — доложил Мортонсон. — Вопросик-то трудный.
— Это уж точно, — поддержал Голос.
Ну, что же в этой поганой жизни главное? Мортонсон перебрал в уме кое-какие варианты. Главное в жизни — Его Величество Случай. Главное в жизни — хаос вперемешку с роком (недурно пущено, стоит запомнить). Главное в жизни — птичий щебет да ветра свист (очень мило). Главное в жизни — это когда материя проявляет любознательность (чьи это слова? Не Виктора ли Гюго?). Главное в жизни — то, что тебе вздумалось считать главным.
— Почти расщелкал, — обнадежил Мортонсон.
Досаднее всего сознавать, что можешь выдать неправильный ответ. Никого еще ни один колледж ничему не научил: нахватаешься только разных философских изречений. Беда лишь, стоит закрыть книгу — пиши пропало: сидишь ковыряешь в носу и мечтаешь невесть о чем.
А как отзовется пресса?
«Желторотый американец черпал из бездонного кладезя премудрости и после всего проявил позорную несамостоятельность».
Лопух! Любому неприятно было бы угодить в подобный переплет. Но что же в жизни главное?
Мортонсон загасил сигарету и вспомнил, что она у него последняя. Тьфу! Только не отвлекаться! Главное в жизни — сомнение? Желание? Стремление к цели? Наслаждение?
Потерев лоб, Мортонсон громко, хоть и слегка дрожащим голосом, выговорил:
— Главное в жизни — воспламенение!
Воцарилась зловещая тишина. Выждав пристойный по своим понятиям срок, Мортонсон спросил:
— Э-э, угадал я или нет?
— Воспламенение, — пророкотал возвышенный и могущественный Глас. — Чересчур длинно. Горение? Тоже длинновато. Огонь? Главное в жизни — огонь! Подходит!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
