всюду вокруг».
Эти строки по-разному объясняются разными учеными, но мне думается, что они связаны с семи-, восьми- и девятизначными количествами жертвоприносителей, или Ангирасов, описанных v гимне (III, 53, 7) как «герои или воины Асуры». Поэтому, не исключено, что эти «вирас» упоминаются и в гимне (X, 27, 15). Об Индре говорится в гимне (VIII, 4, 1), что его почитает народ повсюду — впереди (на востоке), позади (на западе), наверху (то есть на севере) и внизу (на юге).
И если определения «впереди», «позади» и другие в гимне (X, 27, 15) правильно поняты, то строки означают, что семи-, восьми-, девяти- и десятизначные группы жертвователей могут быть видны «всюду вокруг». Другими словами, в разных местах арктического региона имелись свои группы жертвователей, связанных с числом месяцев солнечного света в этих местах. Объяснить это не поможет ни одна теория, кроме арктической, а поэтому, ввиду полного отсутствия других удовлетворительных разъяснений, нам следует, видимо, согласиться с ее выводами.
Десять царей и равана
Выше говорилось, что в Ригведе упоминаются десять златоруких царей и десять не знающих жертвоприношений (VIII, 5, 38; VII, 83, 7). Но нельзя лишь мимолетно упоминать здесь об этих последних. О царе Судасе, сыне Диводасы Атитхигвы, сказано, что он воевал с десятью такими неправедными царями, ему помогали Индра и Варуна (VII, 33, 3–5; VII, 83, 6–8). Эта битва известна в литературе под названием «дашараджна». Главный жрец царя Судаса, Васиштха, заботился о том, чтобы'Индра его поддерживал.
На этой шаткой основе некоторые ученые выдвинули, предположение, что здесь описывается битва между арьями с десятью неарийскими, не знающими жертвоприношений царями. Но я думаю, что битва «дашараджна» должна быть объяснена более просто и естественно как один из вариантов битв Индры с семью демонами-Данавами (X, 120, 6). В Ригведе Индру называют семижды убийцей, что может относиться или к семи
Данавам, или к семи крепостям Вритры (I, 174, 21 в глубине семидонного океана (VIII, 40, 5). Ее ли Индра является семижды убийцей («саптахан»), его же можно определить и как десятикратного убийцу, руководствуясь принципом разъясненного выше деления. Слово «дашахан» в Ригведе не встречается, но битва с десятью царями практичес ки соотносится с этим понятием. Мы уже говорили выше, что в числе врагов Индры были и такие, как Дашони и Дашамайа, явно связанны? формой своих имен с числом десять («даша»). Де сять златоподобных царей выглядят образами де сятимесячного солнечного света, богами этих деся ти месяцев, и то, что о них говорится как о да рованных жертвоприносителям, выглядит обосно ванным. Один из почитателей Индры именуете: Дашадью, то есть «светящий десятикратно».
Соединив все эти факты, мы придем к заключению, что семь демонов — Данавов, являвши^ собой силы мрака, могли восприниматься и Kai десятикратные, а Индра, помогавший Судасу ь борьбе с десятью неправедными царями, соотносите, со старой историей о ежегодной борьбе света v мраком, как это представлялось обитателям тех мест, где после десяти летних месяцев наступал! два месяца долгой ночи, то есть тех мест, где жили Дашагвы.
Но и это еще не конец проявлениям интереса i этой замечательной битве. Если мы вспомним, что слово «царь» не относилось в Ригведе к классу (сословию) воинов и что в одном местг оно определяет Ангирасов (I, 139, 7), то стану явными синонимами такие слова и выражения как «десять золотых царей», «десять жертвовате лей», «десять Ангирасов» или «десять Дашагвон. которые приносили жертвы в течение десяти месяцев». Брихаспати был главой Ангирасов и как таковой мог вполне носить прозвище, относящееся к ним всем. И мы видим, что он однажды именуется семиротым и семиглавым, а в другом гимне — десятиротым и десятиглавым (IV, 50, 4), также и в Атхарваведе в гимне (IV, 6, 1). Этот Брихаспати связан в тексте с историей Сарамы и с «народом пани», и о нем сказано, что он помогал Индре в нахождении коров и даже совершил сам этот подвиг (I, 83, 4; X, 108, 6–11). О Брихаспати говорится и что он потерял свою жену, которая была ему возвращена богами. Это явный сюжет о возвращении зари человеку, которого тут представляет Брихаспати, то есть главному жертвователю.
В «Тайттирийя Араньяке» (I, 12, 3–4) Индра описывается как любовник Ахальи, и этот миф объяснялся как относящийся к заре и солнцу — так понимал это, например, такой ортодоксальный ученый, как Кумарила. В более поздней 'литературе Ахалья описывается как жена риши Готамы (чье имя значит «имеющий много коров»), но все же нетрудно воспринять историю об Ахалье (имя которой Макс Мюллер связывает со словом «ахан» — «день») как изначальную историю о заре, или же как версию легенды о Брахмаджае, изложенную в гимне (X, 109).
Эти факты очень значительны и заставляют вдуматься в некоторые данные «Рамаяны». Скажем сразу, что глубокое проникновение в историческую основу этого великого индийского эпоса не входит в задачи данной нашей книги — здесь анализируются ведические мифы, и если мы упоминаем этот эпос, то лишь с намерением указать на те моменты сходства с ним, которые нельзя не заметить, ибо они поразительны. Весь главный сюжет «Рамаяны» изложен столь детально, что в общем виде он несет на себе печать своего исторического происхождения. Но и при этих условиях мы должны объяснить, почему противником Рамы выступает десятиглавое чудовище, а также почему отец Рамы носит имя Дашаратха, то есть «владелец десяти колесниц».
Десятиглавое чудовище не может однозначно восприниматься как исторический персонаж, и это выглядит похожим на то, что автор эпоса умело ввел в главный его сюжет некоторые данные ведических мифов. Мы видели выше, что в числе врагов Индры встречаются такие, как Дашони или Дашамайа, в битве, именуемой Дашараджна, участвуют десять неправедных царей, носителей демонической сути, сражавшихся против Судаса. Эти десять не приносящих жертвы царей могут вполне быть восприняты как один царь с десятью головами, то есть как десятиглавое чудовище, и это вполне соответствует такому приему в мифоэпической литературе, как описание Брихаспати, главного среди десяти Ангирасов, имеющего десять голов и десять ртов. А тот факт, что в «Рамаяне» брат десятиглавого демона ежегодно засыпал на шесть месяцев, тоже указывает на связь сюжета с темой Арктики.
Профессор А. Райс в своих «Гиббертовских лекциях» цитирует слова Плутарха, что жители Пафлагонии[16] считали своих богов пребывавшими в затворе всю зиму, и их освобождали только в лету. Он поясняет эту легенду как указание на временное подавление силами мрака сил света
