— Варма, лапочка, ты где?
Мужчина, чьи шаги разнеслись по коридору и заставили так преобразиться женщину, подошел к ней сзади.
Симпатичный. Вроде бы. И в то же время…
Есть в нем что-то такое, надломленное. Вот про хозяина поместья такого сказать нельзя. Кайно, как ни крути, был мужчина. Хозяин. Хищник.
А вот этот… пфе!
Вроде бы и выше, и массивнее, и мускулистый, а все-таки каждый, кто на него посмотрит — тут же скажет 'подкаблучник'. То ли что-то в выражении глаз, то ли что-то в очертании губ.
Женщина обернулась с самым несчастным видом.
— Ах, Ренай, я так несчастна! Старая хозяйка меня просто ненавидит! Она опять меня выгнала…
Мужчина принялся бормотать что-то успокоительное. Но тут открылась дверь.
Фирт замер в восхищении.
Дама, которая оттуда вышла — ясно, в кого пошел хозяин поместья. Копия Кайно, только постарше и женского рода. Такая же прямая спина, такое же надменное выражение глаз, те же губы…
Разве что на трость опирается — и то, Фирт поклялся бы, что у нее в посохе лезвие на пружине. Знавал он таких…
Женщина прошла королевой, даже не бросив взгляда на парочку у окна. Но это не помешало ей весьма ядовитым тоном обронить:
— опять комедию ломаете? Любезнейшая, прекращайте. Вас даже в бродячий балаган на роль березы без речей не возьмут.
И медленно направилась к лестнице.
Девчонка залилась слезами еще пуще. Муж принялся ее утешать, но толку-то с того… Ей явно требовалось активное противодействие матери. А вот его было и не дождаться. Не тот мужчина… вообще не мужчина. Тряпка. Вот и вытирают им все, что не лень и кто не лень. И Варма эта, и его мамаша…
Фирт быстро догадался, что видел мать Кайно Ладората, младшего брата его жены и супругу последнего. М-да. Семейка.
Жену он нашел достаточно быстро.
Миловидная женщина, в которой было нечто общее с братом — безвольная линия подбородка и общая мягкость, сидела у постели старика. Когда-то он определенно был симпатичным. Но сейчас его явно подкосило горе. Глаза тоскливые, губы потрескались и заботливо смазаны чем-то вроде жира, на стене портрет…
Вот к портрету Фирт подлетать не стал.
Уж кто бы чуял потустороннее лучше призрака? Портрет изображал молодую красивую женщину. Кстати — чем-то похожую и на мать, и на старшего брата. Только младше и волосы светлые, а не седые. А в остальном — гордая. Красивая. И безудержно смелая. Это прямо-таки читалось на красивом лице. Художник оказался гением. Женщина была очаровательна. Только вот такие чаще всего и остаются без мужа — прозаически помыслил призрак. С бабами оно как? Чем она проще и мягче, тем с ней уютнее. С умной-то сложно, с сильной сложно, им соответствовать надо. А на мягкой да послушной что ж не выспаться? Тут каждый горазд будет!
Женщина у постели, кстати, периодически поглядывала на этот портрет с грустью. Словно с симпатией относилась к умершей женщине. А может, так и было. Варма эта, стервочка та еще, если она гадостей в доме не делала — считайте меня зомби. А вот такой, как эта, на портрете, слова поперек не скажешь. Плетью отходит.
Да и за свекром эта гусыня ухаживала вполне бережно. Нет, она нормальная.
Уже от порога Фирт бросил еще один взгляд на портрет. И привычного ко всему призрака передернуло. Показалось на миг, что портрет тоже ожил и взглянул на него.
Холодно, повелительно, жестко… бррррр!
***
Детей дома не оказалось. Ни одного.
Но это было объяснимо. Кроме одной девчонки, все остальные были мальчишками. А Кайно неработающих мужчин в доме не терпел. Все отправились к лошадям.
Почему Ренай остался дома?
Тоже никакой загадки. Он вчера умудрился очень неудачно упасть с лошади. То-то и хромал. И сегодня отлеживался дома.
А девчонка…
Девчонка тоже умерла. Она как раз была дочерью этого Реная.
Судя по сплетням слуг — хозяина в поместье уважали. И это еще мягко сказано.
Судя по сплетням слуг — хозяина в поместье уважали. И это еще мягко сказано. Мужик держал родных железной хваткой. Да и не только родных. Кто-то был этому рад, кто-то не очень, но спорить никто не осмеливался.
Примерно это Фирт и доложил некроманту, когда Таши отоспался и ощутил себя готовым к работе.
Некроманты — существа ночные?
Да ни разу. Но развенчивать это заблуждение никто из них не собирался. Вот еще не хватало! Подумайте сами, некромант работает преимущественно ночью — это абсолютная истина. А поднимите, попробуйте, зомби с утра пораньше. Пупок развяжется.
Так что ночью некроманты сильнее. Ночью и работаем. А живем…
Так ведь Таши был в гриме. Вот и подумайте — когда грим менее заметен? Днем, при ярком солнце, или ночью, при свечах и луне? Дружба там, служба, а Таши не собирался никому показывать свое лицо. Или там раскрывать инкогнито. Сегодня он друг, а завтра за тебя пообещают сотню золотом (бывали прецеденты) — и гоняются друзья за тобой по всему городу. Нет уж. Подождем ночи — и выползем.
Таши выслушал Фирта — и кивнул.
— Думаешь, это кто-то против хозяина?
— странно как-то. Зачем тогда с баб начинать?
— Попробовать?
— Не-ет. Тут что-то не вяжется.
— А сестра хозяина? Какая она была?
Призрак чуть передернулся, вспоминая портрет.
— По словам слуг — умная, яркая, очень стервозная. Кстати — любовник у нее был. Собирались с братом поговорить, да пожениться.
— И кто счастливчик?
— один из объездчиков Кайно.
— Прихехе?
— Э, нет. Мужик, по общим сплетням, с головой, с руками, за него бы любая бегом побежала…
— Есть кандидатки?
— Нет. Я же говорю — мужик правильный. Когда любимая заболела, признался во всем Ладорату. Тот ему морду чуть не набил, но потом помирились. А уж когда девчонка умерла — вообще друзьями стали. Хозяин сестру любил. Да оно и неудивительно…
— Почему?
— А она такая же сильная была. Потому и замуж долго не выходила, и мужики от нее шарахались. А остальные в доме — слякоть…
— Вообще все?
— Ну, отца я не видел, тот слег. Вот мамаша — кремень. А из тех, кого я видел — все бесхребетные. И захребетники.
Таши фыркнул.
— Допустим. А кто-то из них на убийство пойти мог?
Фирт задумался.
— Из слуг — вряд ли. Я особо сильных и не видел. Духом сильных, если ты понимаешь, о чем я…
Таши понимал.
Дело ведь не в убийстве. По дури убить способен любой. По пьяни, по злобе…
Дело в другом.
Если ты внутренне не убийца — это тебя сожрет. Просто разъест кислотой и уничтожит. Рано или поздно, ты не сможешь жить с этим грузом на душе. Он вырвется наужу, а уж как это случится, в какой форме — Раш его знает. Убийцы видны некромантам так же отчетливо, как и призракам, как и демонам. Да и некоторым магам. Любое отнятие жизни вырывает кусок из ауры. И там остается или рана, или чернота. Призраки в таких вещах разбираются неплохо. И если Фирт так говорит — значит, ни у кого он ничего такого не видел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
