Тиан захрипел и бросился из последних сил к окну. Внизу расстилалось жуткое серое море – мертвые шли на новый приступ.
– Деккер! Будь ты неладен… – в ярости попытался крикнуть волшебник, но захлебнулся собственным отчаянием и без сил прислонился к стене.
Отражение в висящем на стене старинном зеркале лишь усмехнулось ему, впитывая в свою гладкую поверхность всю его способность к магии и всю его злость.
* * *
Войско эльфов двигалось к городу по северному тракту. Очень быстрая, почти неуловимая, несмотря на внушительную численность, частично из-за используемой волшебницами магии времени, частично в силу своих собственных способностей, эльфийская рать приближалась к Дайкану. К закату Витал Эстарион Лунный Свет планировал уже подойти к осажденному городу. Эс-Кайнт ехал в середине войска на высоком белоснежном коне породы сфайксов, окруженный плотным кольцом телохранителей. Белые волосы Верховного Лорда ниспадали на спину и плечи и сливались с чудесной гривой его Раэннона.[19]
Принцесса Аллаэ Таэль ехала справа от отца на молодом серебристом пегасе. Невероятно красивая и очень талантливая волшебница, к тому же дочь Эс– Кайнта, она сама вызвалась сопровождать отца в первом за долгие сотни лет военном походе эльфов за пределами Конкра. Глаза принцессы были прикрыты, голова опущена. Похоже, что, несмотря на скорое сражение, она то ли дремала, то ли думала о чем-то своем.
И правда, думала она о Логнире, которого не видела вот уже два месяца. Она молила Тиену принести ей видение о любимом, но тот являлся к ней лишь в снах. Ей снилось, будто он плывет на большом черном корабле, вокруг какие-то люди, гремит море. Розовое солнце в зените освещает путь кораблю, а весь южный горизонт затянут туманной дымкой. Она видела, как волны бьются о черные борта, слышала, как трещат снасти, как какой-то рыжеволосый человек кричит на матросов, заставляя их разворачивать паруса. Другие готовили баллисты. А на западе, меж волн и облаков, показался большой квадратный парус с оскаленным волком на нем…
Девушка встрепенулась. Что-то привело ее в чувство, точнее, кто-то. И этим «кем-то» была ее лучшая подруга. Молния Килиен, высокая и стройная девушка, провела тонкой ладонью по своим непослушным черным волосам, сплетенным в хвост. Эти волосы всегда были заколоты красивой золотой иглой с большим изумрудом, который удивительно сочетался с ее черными прядями и глубокими зелеными глазами. Молнией девушку называли за ее мастерство стрельбы из лука: она могла, сидя на белом пегасе, с воздуха совершать смертельные в своей точности выстрелы, сравнимые лишь с разящим небесным огнем. И сейчас она разбудила подругу, легонько тронув ее за плечо.
– Снова видела его? – словно невзначай спросила Молния.
– Нет, – солгала принцесса и тут же опустила взор, выдавая себя с головой.
– Аллаэ Таэль, тебе не кажется, что пора уже забыть этого человека? – нахмурила тонкие брови эльфийка.
– Лин, ты прямо как мой отец! – улыбнулась дева. – Вы что, сговорились?
– А что тебе советует Эс-Кайнт? – с любопытством спросила Молния.
– Скрестить судьбу с Мертингером…
– С ним? – возмущенно воскликнула девушка. – Но он ведь страшный, и эти шрамы…
– Мне не важны его шрамы, и я люблю его, как брата. И поверь, если бы я не полюбила Логнира, Мертингер был бы самым достойным…
– Не спорю, что заслуги его перед Конкром огромны, он непобедимый воин, но все же… что, мало пригожих эльфов? Взять хотя бы Наэле… – Девушка украдкой взглянула на закованного в серебристый доспех, сидящего на боевом скакуне стража Дома Лунного Света, который что-то тихо говорил Эс-Кайнту.
– Как ты не понимаешь? Мое сердце бежит вместе с Логниром.
– Но Эс-Кайнт не позволит вам быть вместе.
– Я знаю это… – печально проговорила принцесса, взглянув на сурового отца.
– Ты можешь с ним сбежать, – тихонько прошептала Молния. – Как это романтично! Мама рассказывала мне, как она сбежала из дворца нашего Дома, чтобы скрестить судьбу с моим отцом…
– Ты с ума сошла, Килиен! – возмутилась Альтиэль. – Отец меня найдет даже в Черной Бездне. Тебе ли этого не знать?
– Да-да. Так что там с лордом Мертингером?
– Он меня искренне любит и надеется на взаимность, – печально вздохнула принцесса, взглянув на высокого стройного лорда в драконьем шлеме, едущего среди своих воинов.
– Избавь его от мук: скажи, что любишь человека – вот он обрадуется.
– Ну и жестока же ты, Килиен! Хочешь, чтобы его сердце разлетелось в клочья?
– Ну…
– Нет, я не могу с ним так поступить. Я знаю его всю жизнь. И, по-своему, я его очень люблю, но…
– Человека ты любишь больше.
– Да, – не стала спорить Альтиэль.
– А Эс-Кайнт знает о твоих чувствах к его бывшему пленнику?
– Полагаю, нет, а то бы точно отослал меня в Стрибор, – усмехнулась принцесса.
– Нет, неужели он такой суровый?! – поддержала подруга.
И над марширующим войском раздался звонкий смех.
– Им бы только веселье, – возмущенно сказал Верховный Лорд своему саэграну.[20]
– Милорд Витал, зачем вы взяли в поход Аллаэ Таэль? – спросил Наэле.
– Сам знаю, что не должен был, но порой выдержать капризы дочери просто невозможно. Что там с дорогой?
– Элаэнны сообщают, что путь чист. Тракт давно обезлюдел. Вы, милорд, и сами видели разбитые телеги и павших лошадей.
– Да, люди убегали в восточный город чересчур поспешно.
Эльфийское войско находилось в полудне пути от Дайкана, на горизонте уже показалось далекое дымное облако, подсвеченное огнем пожаров, когда Витал вдруг почувствовал сильное головокружение и боль в висках – так, будто душа попыталась выйти из тела, просочившись через ноздри. Кольцо с большим граненым изумрудом на пальце эльфа тускло замерцало, от него пошла едва уловимая вибрация. Лорд прижал кольцо ко лбу и закрыл глаза. И в тот же миг оказался посреди захламленной, заваленной обломками каменной кельи. Эс-Кайнт в первый раз увидел, чтобы великий маг людей позволил себе такое: идеальный порядок, который царил везде, где появлялся этот волшебник, сменился полным разгромом. Массивный стол, стоящий посреди комнаты, был завален пергаментами и залит чернилами. За окном полыхали отсветы молний и огненных шаров, доносилось пение стрел и крики умирающих. Витал, даже не находясь там телесно, чувствовал сплетенные над городом сети заклинаний: черные контуры чар магии смерти и противостоящие им туго стянутые смерчи стихийной волшбы.
Сам Тиан стоял посреди кельи, устало опершись рукой о стол. Казалось, он едва держится на ногах, боль и мука отражались на его некогда гордом и уверенном лице. При появлении Витала он отложил в сторону, в ворох пергаментов и карт, ненужный более амулет и попытался распрямить спину и придать себе более уверенный вид. Надо сказать, это ему удалось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
