– Ребята, принесите мне нормальный автомат.
Они поняли сразу. Видимо, я так ослаб, что даже заговорил, как все люди, а не как ментат с чудовищной скоростью мыслительной активности.
Старший поднялся было, потом покачал головой, сел. Он боялся, но, как мне показалось, не меня, а тех, кто будет по следам этой авантюры проводить расследование. Правильно, о последствиях тоже нужно думать. Зато девушка об этом думать не привыкла. Она кивнула и осторожно поднялась.
Пока она ходила, я держал ее на прицеле, хотя она старательно несла пушку за ствол, так что рукоятки оружия все время были мне видны. Она, молодец, даже догадалась притащить пару магазинов. Что и говорить, они тут все, наверное, прошли военную подготовку.
Когда оружие оказалось у меня в руках, я вдруг начал вспоминать, почему сам-то не пошел, и очень быстро догадался – у меня тут еще дела. Кроме того, операторы очень легко могли от меня избавиться, закрыв дверь, и тогда осталось бы только сдаваться… Раненый или нет, а я соображал правильно.
Избавившись от бластеров, я взвел затвор автомата и с облегчением взял всех на прицел. Все было в порядке, все было очень хорошо. Теперь можно было приступать к главному.
– Теперь так, ребятки. Все за стол.
Я приветливо попытался им улыбнуться, но… В общем, что-то оказалось не так, они опять отвернулись, девица опять стала давиться позывами тошноты. Впрочем, они подчинились, начальник смены даже спросил:
– Зачем все это?
– Меня интересует коптер, который идет над нами и который вы обязаны сопровождать. Мне, как и вам, известно, что он тащит Джарвинова. – Говорить трудно, в глотке горит сухой, раздраженный огонь. Боль в боку такая, что я уже и не очень рад, что уцелел. К тому же из меня постоянно сочится кровь… Но, в общем, это может подождать, сначала – основное. – Понимаете, он решил отдохнуть в своем имении на Оке, когда ему доложили, что я мертв.
– Значит, ты?.. – девица не договаривает, но смотрит на меня, как на дракона.
– Верно.
Я больше не стараюсь удержать облик Нетопыря, а разрешаю себе возвратиться в свой нормальный вид. Чтобы не было больно, уговариваю тело работать неторопливо, частями. Пару часов это будет отвратительное зрелище, но зеркал тут нет, а операторы могут и не смотреть. Им достаточно просто слушаться.
– В общем, так. Долететь до имения эта «вертушка» не должна, иначе вы все отсюда не выйдете. Даю вам слово.
Старший думает, потом кивает. И сейчас же они начинают привычно, обученно и очень ловко колдовать над своими приборами. Кажется, они даже рады, что им наконец-то предоставилась возможность показать, на что они способны.
А я тем временем подошел к туалету, оставив дверь открытой, попятился, дотянулся до раковины и полотенец. Я все еще боюсь, что операторы не выдержат, струхнут или не захотят подчиняться и попробуют удрать… Но далеко удрать невозможно, дверь тамбура закрыта, кроме того, пришлось бы бросить друзей. Кроме того, они наверняка слышали, что я телепат, а следовательно, способен работать с упреждением… Да, еще одно – они видели, как быстро я могу двигаться, а это впечаталяет. Значит, все хорошо? Может быть, да, и пора бы уже…
Я сорвал все полотенца разом, намочил их под струей холодной воды и, стараясь не выпускать автомат из рук, перевязался. Как всегда бывает, от этого раны заболели еще сильнее. Но крови меньше, и вообще в голове установилась относительная ясность.
Когда ракета сошла со стартового стола, я стоял, словно тролль, над контрольным радаром. И видел, как крохотная точка вдруг выплыла из центра круга, потом поползла к краю и вдруг перешла его… Нет, просто отодвинулась сантиметров на пятнадцать, если не ошибаюсь, к западу. Тогда стали видны еще три светящиеся точки, из которых система наведения две сразу сделала почти невидимыми.
– Что это? – спросил я, указывая на два лишних объекта.
– Машины из Быкова, – пояснила девушка. – Объект находится над Чеховом.
Да, а ведь Джарвинов почти прилетел, еще бы три-четыре минуты, и его отсюда было бы не достать. Но девица может и дурака валять. Все они еще могут…
– Запроси подтверждение, – попросил я и поместил автомат на панель контрольного радара. Просто, чтобы они его видели.
Они в самом деле могли решиться на отчаянный шаг – сбить какую-нибудь из простых пассажирских машин, а мне сказать, что все в порядке. И на любом суде их поведение было бы расценено как геройство, умение в отчаянных условиях спасти жизнь директору Московии…
Старший смены сделал запрос. Пятно на контрольной панели стало красным, это означало, что с ним ведутся переговоры.
– Алло, база, в чем дело? – послышался из динамика голос пилота.
Я указал пальцем на себя и повернул решительным жестом микрофон, который свисал над экраном.
– Говорит Нетопырь. Знаешь такого, соколик? Гегулен у вас на борту? Прошу дать подтверждение.
– Информация разглашению не подлежит.
– Отвечай, бестолочь деревянная, или я добьюсь, что тобой вычистят все взлетные полосы, какие только есть в Московии. Мне нужно с ним связаться, и я свяжусь, чего бы это ни стоило.
На той стороне линии возникло тягостное молчание. Потом пилот чуть подавленно ответил:
– Вы же знаете, господин старший комиссар, что он тут. Зачем же?..
По моему локатору от ракеты до вертолета осталась лишь пара сантиметров. Это значило, что система оповещения коптера должна уже заработать… Она и заработала. По приемнику я вдруг услышал истошный писк бортовых радаров вертолета, предупреждающих, что они засекли ракету.
Я впился в экран. Наша точка ползла очень медленно, на той стороне линии связи творилось что-то невнятное, больше всего это походило на элементарную панику. Потом две точки на экране слились, и вопли в динамике сменились ровным, монотонным шумом несущей частоты.
Я посмотрел на операторов. Они были бледны, но глядели на меня не очень враждебно. Кажется, они кое-что обо мне знали.
– На всех судах и разборках, – сказал я им, – твердите, что за пультами сидел я. У меня есть кое– какая подготовка в этом плане, так что вам поверят. – Старший кивнул, он согласился. – А сейчас включайте сигнал саморазрушения базы.
– Но ведь мы тоже тогда?.. – начала было девушка.
– Нет, включи только сирену, а систему пока не нужно. Мне хочется, чтобы эти оболтусы убрались подальше от парковочной площадки.
Голова вдруг закружилась так, что я чуть не грохнулся на пол, прямо перед контрольным монитором. Жаль, у них тут нет никаких стимуляторов.
– Если хотите, я могу вывести на экран вид базы, – предложил мальчишка.
Я сумел ему только улыбнуться. Он принял улыбку за одобрение и быстро вывел на экран передо мной прекрасную панораму. По базе носились словно угорелые десятки солдат, техников, даже три или четыре офицера. Все норовили любой ценой прорваться к месту, где стояло два коптера, и к парковке, где разместились танкетки и мобили.
– Такое впечатление, что на складе у вас ядерные заряды, – сказал я. Старший оператор опустил голову. «Значит, есть», – подумал я. Да, неплохо Джарвинов тут устроился, а может, и другие директора… Прямо под Москвой, городом, хоть и растерявшим былой лоск, но все-таки имеющим миллионов тридцать жителей, почти четверть от всех, проживающих на европейской части бывшей империи. М-да, чувство ответственности и патриотизма у наших политиков всегда стоит на нуле.
Зато по крайней мере про одного из них можно говорить в прошедшем времени. Когда на площадке перед административным зданием осталась только моя, вернее, нетопырская темная машина, я решился.
– Так. Открывайте двери и идите вокруг меня. Чтобы я был прикрыт от снайперов.
– Это их не остановит, – сказал главный. – Если есть снайперы, они…
– Знаю, но так написано в моем учебнике оперативника. – Я в который раз уже попробовал мило улыбнуться, хотя лицо сделалось вдруг чужим, словно меня только что вырезали из сырого дерева.
Мы пошли. Ребята держались за руки и все время оглядывались. Чтобы они слишком явно не нервничали, я завел светскую беседу:
