Один из стражников длинной пикой преградил ему путь:
— По какому делу ты явился в столицу, сударь древесный житель?
Этот человек был довольно высок, ростом почти со Сгэйля, с коротко подстриженной ершистой бородкой и маленькими глазками, которые подозрительно блестели из-под увенчанного плюмажем шлема. Отчего-то Сгэйлю всегда казалось отвратительным именно то, что у людей на лице растут волосы.
— Я привез письмо для родича, — сдержанно ответил он.
Стражник окинул его оценивающим взглядом и протянул руку в грубой перчатке:
— А ну-ка, дай глянуть.
Сгэйль извлек из-за пазухи аккуратно сложенный лист. Стражник взял письмо, неловко развернул одной рукой и, сощурясь, уставился на исписанный чернильной вязью листок.
Это было письмо, которое в плавании прислал Сгэйлю брат. И поскольку оно было написано на родном языке Сгэйля, вряд ли простой стражник сумел бы уличить его в подлоге.
— Один из нашего клана умер, — легко солгал Сгэйль. — Я прибыл в Белу, чтобы передать эту печальную весть своему сородичу.
Стражник помотал головой, пытаясь прочесть хоть слово, затем с видимой неохотой вернул письмо Сгэйлю.
— Проходи, — буркнул он.
Сгэйль коротко кивнул и прошел под аркой ворот.
На грязных улочках было немноголюдно. Жители города называли этот квартал Лачужным — и, судя по застарелой вони, он вполне оправдывал такое название. Обитатели этого славного местечка не были склонны к излишнему любопытству — потому-то и поселился здесь тот, с кем пришел увидеться Сгэйль.
Нужный дом был с виду жалок и невзрачен, но Сгэйль, не обратив на это ни малейшего внимания, прямиком направился ко входной двери. И легонько, но отчетливо постучал, надеясь, что застанет хозяина дома.
Дверь осторожно приоткрылась, и за нею была темнота. Затем из темноты возник едва различимый силуэт.
Хозяин дома был худ, с заостренными ушами и длинными, спутанными, песочного цвета волосами. При виде гостя его большие янтарные глаза широко раскрылись, и на губах появилась легкая, затаенно-радостная усмешка.
— Родич, — прошептал он.
Дверь распахнулась настежь, и Сгэйль торопливо вошел в дом.
* * *
Кто-то дернул Лисила за босую ногу. Он открыл сонные глаза — и тут же увидел Ватца, который насупясь висел на краю койки.
— Что еще стряслось? — невнятно пробормотал Лисил.
— Пойду разыщу дядю, — сообщил Ватц. — Расскажу ему, что трактир сгорел.
— Да об этом сейчас уже знает весь квартал, — заметил Лисил, уже окончательно проснувшись. — Я тебя сам отведу к дяде. Он наверняка уже беспокоится, гадает, куда ты делся.
Ватц моргнул. Глаза у него были карие, чересчур большие для хмурого исхудалого личика.
— Не-а, — сказал он уверенно, — а вот из-за трактира он уж верно на стенку лезет. Вот я и хочу ему рассказать, что на самом деле стряслось. Да только лучше, чтобы никого из вас при этом не было.
Лисил услыхал, что Магьер внизу зашевелилась, потом спустила ноги с койки.
— Ну уж нет, — сказала она, — само собой разумеется, что мы оба пойдем с тобой. Ни к чему тебе оправдываться за всех. То, что трактир сгорел, — не твоя вина.
— Нет, — категорично покачал головой Ватц, — если я с ним буду говорить, он не так разбушуется. А вы лучше оставайтесь здесь да помогите этой девице Винн рыться в куче бумаг — вдруг да удастся по ним выследить вампиров. Вы не сомневайтесь — я скоро вернусь и помогу вам драться. Я тут слыхал, что вам должны заплатить за работу, так что и я сам буду надрываться не за ломаный грош.
— А ну придержи язык! — буркнул Лисил.
Страсть мальчишки к своей выдуманной новой профессии становилась уже неуправляемой. Прежде чем Лисил успел объявить Ватцу, что тот должен раз и навсегда выбросить из головы подобную дурь, Магьер ловко сменила тему разговора:
— Скажи дяде, что я потребую у городского совета оплатить восстановление «Бердока», а если совет откажется — мы сами об этом позаботимся.
— Вот это здорово, — удовлетворенно кивнул Ватц. — Вы ребята что надо, хотя все равно жаль, что я в порту не содрал с вас побольше.
С этими словами он выкатился из комнаты, точно колобок.
Зевок Лисила перешел в тяжелый вздох.
— Тебе не кажется, что мы его усыновили?
— Он не понимает слова «нет», — ответила Магьер, — а стало быть, придется нам позаботиться, чтобы он не угодил в беду.
— Крысеныш… — Лисил откинулся на койке. — Этот ублюдок слишком много о нас знает. Похоже, придется нам менять тактику.
Встреча с Крысенышем его изрядно обеспокоила, впрочем, «обеспокоила» — это еще мягко сказано. Лисилу казалось почти невероятным совпадением, что этот плюгавый паршивец вот уже второй раз поселяется именно в том месте, где, пускай и по разным причинам, появляются они с Магьер. Правда, прошлой ночью, когда Лисил держал речь перед Магьер, кусочки головоломки наконец сложились в его голове в более-менее ясную картину. Его огорчало только, что они так легко дали себя втянуть в эту кровавую игру с убийствами. Зато и решение этой проблемы, к большому удовольствию Лисила, было простым и четким: снести голову Крысенышу — и дело с концом.
Магьер наклонилась к соседней койке, чтобы осмотреть Мальца. Почуяв ее осторожное прикосновение, пес широко зевнул и бодро скатился с койки. Он все еще хромал, но, как ни удивительно, вполне способен был передвигаться. Магьер потрепала Мальца по голове.
— На нем все заживает даже быстрее, чем на мне.
Лисил украдкой наблюдал за тем, как Магьер приподняла рубашку, чтобы осмотреть ушибленный бок. Кожа на боку все еще отливала нездоровой желтизной, но явных следов ушиба видно уже не было.
— И все-таки, — продолжала Магьер, — Малец еще не в состоянии идти по следу, так что мы можем пока заглянуть к Винн и узнать, как идут у нее дела. Я-то читаю плохо, а вот ты у нас грамотный. Может, вместе мы и сумеем сузить круг поисков.
Лисил выразительно оглядел себя:
— Кстати, о поисках. Хорошо бы начать с того, чтоб найти мне приличную одежду.
Магьер покосилась на него — и поспешно отвела взгляд, на лице ее отразилось явное смятение. Неужели ей так неприятно на него смотреть?
— Побудь здесь, — сказала она. — Я постараюсь что-нибудь тебе подыскать.
* * *
Все, что Магьер в итоге удалось отыскать, — заношенная почти до дыр серая хранительская мантия да драгунский сюрко, тоже изрядно потрепанный и застиранный. Лисил выбрал сюрко, обрезал его чуть пониже пояса и обрезками стянул на талии, точно кушаком.
Стилеты, уже не прикрытые рукавами, так и покоились в ременных ножнах на его гладких смуглых руках. Солдатские сапоги оказались ему чересчур велики, так что он предпочел сандалии Хранителя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
