– Ох, Кло, ты еще шутишь! Хочешь, я поеду с тобой?
– Зачем? Водить меня за ручку?
Клаудия знала, что Мак с удовольствием заботился бы о ней и дальше, но она отдавала себе отчет в том, что рано или поздно столкнется с необходимостью самостоятельно вернуться к нормальной жизни. Так уж лучше сейчас, раньше. Уходить всегда надо раньше, чем тебе предложат уйти. Особенно в делах сердечных. А теперь, раз кошмары и ужасы наконец-то миновали, она должна спокойно все обдумать, принять определенные решения относительно будущего и восстановить обычный ход жизни. И первый шаг – это решиться войти в собственную квартиру.
– Нет, в самом деле, Мел, все, что мне нужно, так это поспать пару часиков. А вообще я прекрасно себя чувствую. – Возможно, она несколько преувеличивала, но в ее силах сделать это правдой.
Недолгое физическое присутствие Габриела для нее кончилось, но он навсегда останется в памяти ее сердца. Он заботился о ней, охранял ее, ему первому удалось заставить ее подчиняться. Сделав открытие, что любит его, что она вообще, как оказалось, способна влюбиться, Клаудия во многом пересмотрела отношение к самой себе. Ощущение было такое, что она сделала шаг вперед и вышла из черной дыры прошлого.
– Ну, если ты так считаешь.
Слова Мелани прозвучали весьма неопределенно, и Клаудия, крепко обняв сестру, поцеловала в щеку.
– Ни о чем не беспокойся, милая. Увидимся позже.
Двадцать минут спустя, когда такси, в котором она ехала, застряло в пробке, она расплатилась и вышла, чтобы немного пройтись.
Мак звонил в дверь квартиры Клаудии, вновь и вновь нажимая на кнопку. Никто не отвечал. Он, правда, еще надеялся, что ее нет дома. Ее отсутствие – это благо. Но он опасался худшего. А вдруг она ранена? Или… или еще того хуже… Нет, все в нем протестовало против того, чтобы додумать мысль до конца. Он нажал кнопку звонка Кей Эберкромби, но, прежде чем та ответила, увидел саму Клаудию. Она неторопливо шла вдоль улицы, с неподражаемой легкостью переставляя свои длинные ноги. Один взгляд на нее – и кровь бросилась ему в голову. Силы небесные! Да что с ним творится? Стоит увидеть ее, как у него перехватывает дыхание!
Но в этот момент Клаудия тоже увидела его и тотчас остановилась. Она просто стояла, и в выражении ее лица невозможно было ошибиться. Она обрадовалась. Обрадовалась! Ее чистая, вполне невинная радость заставила его сердце отчаянно заколотиться.
– Габриел!
Она сделала шаг в его сторону, затем вдруг замешкалась, будто засомневалась, не обманывают ли ее глаза. Но в следующее мгновение выражение ее лица переменилось, улыбка погасла, а густые ресницы затрепетали и опустились, будто она, опомнившись, решила не выказывать своих чувств. Словом, лицо ее вдруг превратилось в маску вежливого равнодушия, за которым ничего, кроме навыков хорошего воспитания, не стояло.
– Что, черт возьми, вы здесь делаете? – спросила она.
Нет, шутить, дорогая, слишком поздно. Больше тебе не удастся меня одурачить.
Он чуть было не принял ее за особу, вроде Дженни, – сильную, эгоистичную, себялюбивую женщину. Но теперь понимал, как ошибался. Ведь он примчался сюда, к ее дому, еще и потому, что в целом мире нет никого, кого бы ему так хотелось видеть. Мак буквально в один скачок преодолел пространство между ними, схватил ее за руки и встретился с взглядом ее невероятных глаз, умудрившись рассмотреть маленькие черные искорки, затемнившие серебро ее радужных оболочек.
– Я здесь потому…
Потому, что не могу жить без тебя, потому что должен сказать тебе, как сильно тебя люблю.
– … потому, что мне надо задать вам один вопрос.
– Вопрос? – Клаудия приподняла одно плечо, явно испытывая некоторую неловкость. А она-то было подумала, что он вернулся к ее дому, потому… Ну, значит, не потому. – У вас, мистер Макинтайр, всегда масса вопросов, – как-то отрешенно проговорила она.
И он увидел в ее глазах отчаяние, которого ей не удалось скрыть. Двадцать четыре часа назад он бы не придал этому никакого значения. Но теперь он знал, что это означает.
– На самом деле два вопроса.
– Два вопроса. – как заведенная повторила Клаудия. Она совсем не заботилась в эту минуту, как выглядит, ей вдруг все стало безразлично. Не придала она значения и тому, что нечто в его облике говорило о какой-то новой тревоге, о которой она еще не догадывалась. – За кого вы меня принимаете? За ходячую энциклопедию? Почему бы вам, мистер, не провалиться к чертовой бабушке? Два вопроса! Почему не три? Вы же знаете, Бог троицу любит.
О, да, он знал об этом, и третий вопрос у него тоже был. Очень важный вопрос, но с ним можно малость повременить.
– Скажите, у вас есть какие-нибудь предположения насчет того, кто вчера вечером мог вылить на вас краску?
Да он дурачит ее! Разве не все уже выяснилось? Какая досада! Вновь и вновь она попадает в ловушку. Вот и теперь ей показалось, что он заботится о ней, потому что любит – любит несмотря ни на что, и поэтому не может покинуть ее, хотя она, зажав сердце в кулак, и отпустила его на все четыре стороны, дав понять, что он волен уйти без всяких объяснений.
Так, значит, опять ошибка! Он возвратился, чтобы в очередной раз обжечь ее душу бесплодной надеждой. И чтобы тотчас эту надежду отнять.
– Сами знаете кто, – сказала она сварливо. – Джоанна.
– Так знайте, Клаудия, это не Джоанна. Она подбрасывала письма, она испортила ваш театральный костюм, но она ничего не знает о краске.
Клаудия отняла у него свои руки. Она не совсем понимала, о чем он говорит, да и не имела, собственно говоря, особого желания продолжать эти игры.
– Все кончено, Габриел. Я не хочу больше говорить об этом.
– Клаудия, дорогая, если вы защищаете кого-то, то самое время остановиться.
– Никого я не защищаю. Позвольте пройти. – Она двинулась к своему подъезду, но он не пропустил ее. – Габриел, поверьте, до отъезда в театр у меня еще куча дел.
Она попыталась прорвать заслон, выставленный у нее на пути, но он схватил ее за плечи.
– Клаудия, выслушайте меня.
– Это уж слишком, Мак! – взорвалась она, вырываясь из его рук и возвращая ему его общее для всех имя, будто проводя между ними разделительную черту. – Не спорю, вы были великолепны, и я сейчас дам вам письменные рекомендации, но вы переходите всякие границы. В любом деле надо уметь остановиться.
Она и в самом деле хотела в этот момент лишь одного – поскорее уйти. Неужели он этого не понимает?
Он понял и позволил ей направиться к подъезду Но вдогонку сказал:
– У меня два вопроса. Я еще не задал вам второго.
Что-то заставило Клаудию остановиться. Не оборачиваясь к нему, она ждала второго вопроса. А вдруг…
