– Да помню я, отец Гермоген!
– Не серчай, дело важное.
– Да кому твои бумаги нужны? – подковырнул его Андрей.
– Откуда знаешь про бумаги? – глаза Гермогена остро блеснули.
– Догадался. Если бы в нем было золото, сундучок был бы неподъемным. За тряпье ты бы так не держался. Вот и остаются бумаги.
– Молодец, наблюдательный.
– Это не главное мое достоинство.
– Жалко, толмача моего убили – рядом со мной в возке сидел. Потеря большая, пока такого сейчас найдешь…
– Тоже мне, беда!
– Да ты хоть один язык окромя русского знаешь? – возвысил Гермоген голос на Андрея.
– А как же? Целых сорок! – пошутил Андрей.
Гермоген неожиданно произнес фразу на греческом – и Андрей ее понял, с ходу перевел. Гермоген продолжил на латинском – этот древний язык применялся дипломатами, врачами и священниками. Андрей и эту фразу перевел – к своему удивлению.
Гермоген уставился на него подозрительно:
– Ты не шпион ли Ионов?
– Упаси Господь! Я его в глаза никогда не видел, а кромешников не одного уже жизни лишил. Да ты сам видел!
– Видел.
И Гермоген заговорил на немецком. В Новгороде немецкий знали многие: купцы, ремесленники, бояре, служилый люд – те, кто часто общался с заморскими гостями.
Андрей и эту небольшую речь перевел.
Гермоген удивился, глаза его округлились. Он встал и обошел Андрея, приглядываясь:
– Ты где языкам обучился?
– Жизнь научила. Я ведь во многих странах был, не только на Руси.
– Хм, занятно.
Насчет стран Андрей солгал. Гермоген вперился глазами в Андрея. Ну-ну, поиграем в гляделки. Взгляд у Гермогена был тяжелый, испытующий, проникающий в самую душу. Андрей глаз не отвел.
– Да, похоже, ты не лжешь, и нечистых помыслов у тебя нет.
– Я и не сомневался.
– Дерзишь!
– Не думал.
– Вот что. Есть у меня мысль… Ты ведь человек свободный.
– Ото всего.
– В самый раз. Предлагаю тебе для начала вступить во Владычный полк.
– Нет, Гермоген, не воин я; не мое это.
– Месяца на три. Азам боя поучишься, саблей владеть, копьем.
– Доброе слово, подкрепленное пистолетом, надежнее.
– Серой твой пистолет воняет, аки дьявол.
– За таким оружием будущее.
– Что ты можешь знать о будущем? Даже я, служитель Господа, не знаю, что будет завтра. Так вот, словечко я за тебя перед архиепископом замолвлю. Помашешь сабелькой, а потом ко мне, в канцелярию.
– Зачем?
– Толмачом – неуж не понял?
– Скучная работа, бумаги переводить не по мне.
– Ты гляди, какой ершистый! Саблей он махать не хочет, над бумагами сидеть не будет… Вот сегодняшнее событие – это часть нашей службы.
– Службы кому?
– Церкви и Великому Новгороду. Золотых дворцов не обещаю, но комнату на подворье выделю. Будешь сыт, одет, обут, а уж дальше – как себя проявишь. Надеюсь, писать умеешь?
Андрей засмеялся.
– Ты чего?
– Я еще считать умею, причем лучше тебя.
– Один из смертных грехов – гордыня.
– Я не бахвалюсь, просто сказал.
– Ох, непрост ты, парень, ох, непрост!
– Конечно, каждый человек – загадка!
– Позже поговорим, а сейчас спать надо, путь трудный.
Они легли отдыхать. Гермоген поворочался, потом спросил:
– Так я не понял, ты согласен?
– Согласен, у меня нет выбора.
– Руками работать можно, на паперти стоять – выбор есть всегда.
– Философия и схоластика.
Андрей уснул. Гермогену же не спалось. Такого человека, как Андрей, он еще не встречал. Многих людей он видел насквозь, а этот умен, многие языки знает, владеет огненным боем, и кто его знает, какими еще достоинствами обладает. Для простого купца – слишком многими. Стало быть, парень или сущая находка, или шпион – тех же схизматиков. У папы римского сила и власть велики, давно алчет Русь в свою веру обратить. Надо к парню приглядеться повнимательнее.
Утром они позавтракали, прислуга вывела лошадей, запрягла их в возок и в телегу. Тронулись в путь.
– Отец Гермоген, – обратился к монаху Андрей, – ты ведь не в первый раз едешь по этой дороге?
– Да, ты прав, я ее наизусть знаю. В год по два-три раза к митрополиту ездить приходится. А что?
– Съехать бы нам с дороги, другим путем направиться. Если опричники вас поджидали, значит, знали, где проезжать будете.
– Да? Пожалуй.
На первом же перекрестке Андрей повернул направо. Если поворачивать налево, то дорога приведет к Смоленску, владениям Иоанна.
Им повезло. Буквально через десять верст, в глухом урочище их уже ждали. Не получив известия о захвате важных бумаг, как и о возвращении посланного отряда, опричники решили повторить попытку.
Окольными путями Андрей с отцом Гермогеном добирались две недели. Утром они завтракали и ехали до обеда. Потом останавливались – лошадь не судно, она отдыха требует. Ей воды напиться надо, травы пощипать. Причем нельзя ее кормить одной травой, надо и овес давать.
И все-таки добрались они до Новгорода. Уже на ближних подступах встречные, увидев Гермогена, ломали шапки и кланялись. Андрей понял, что Гермоген – личность в Новгороде известная.
Проехав городские ворота, они направились к Софийскому храму.
Андрей остановился перед оградой храма.
– Идем со мной, – пригласил его Гермоген.
Подхватив сундучок, монах направился к храму. Андрей не отставал.
Увидев Гермогена, один из священников тут же подошел и проводил их в боковой придел.
Из боковой двери навстречу Гермогену вышел седой священник. Они облобызались.
– Поручение твое, архиепископ, исполнено. Бумаги в сундучке. Во многом бумаги, да и я сам, целы только благодаря этому молодому человеку.
Священник кивнул, а Гермоген продолжил:
– Толмач убит, как и воины Владычного полка. Но Господь не оставляет нас своим попечением. Андрей знает многие языки и согласен вступить во Владычный полк.
– Не торопишься ли ты, Гермоген?
– Я потом все расскажу, наедине. Куда его определить?
– На подворье. Завтра решим.
– Хорошо, святейший.
Андрей с Гермогеном проследовали в возке на подворье Хутынского монастыря. Послушники взяли под уздцы лошадей и повели их к конюшне.
– Пойдем, Андрей, на вечернюю молитву, потом – трапезничать.
Они помолились вместе с братией, а потом направились в трапезную. По случаю поста ели постную пищу – пшенную кашу, заправленную конопляным маслом. Как уж ее готовили монахи – неизвестно, но каша была отменно вкусной, и Андрей уже хотел было попросить добавки, но постеснялся.
– Брат Илья, покажи Андрею гостевую комнату. Пусть отдыхает, мы проделали долгий путь.
Илья склонил голову.
– Ступай за мной, путник.
Комната оказалась небольшой кельей с толстенными стенами и маленьким узким окном. Войдя, Андрей перекрестился на икону в углу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
