– Так мне много и не надо, продержаться до стипендии, – прошипел Роман, теряя терпение. Поганая старуха делала все, чтобы вывести его из себя и тем самым облегчить выполнение задуманного.
– Ишь, разбежался. Стипендию! Таким, как ты, ее не платят, – пробормотала бабка и протянула руку, – давай заклад, вечный студент.
Она на минуту замешкалась и полуотвернулась в сторону кухни, откуда послышался какой-то странный шорох.
Секальников молниеносным движением дернул молнию и высвободил свой страшный груз. С каким-то полувсхлипом-полустоном он занес руку над старушечьей головой, покрытой реденькими седыми волосами, но в ту же секунду почувствовал, как цепкие руки обхватили его сзади, лишив возможности завершить начатое. Он забарахтался в чьих-то сильных объятиях и знакомый голос произнес:
– Ну, ничего, ничего… Хорошее вхождение в образ.
Секальников ошалело заморгал и увидел перед собой высокую изящную фигуру режиссера-экспериментатора Варфоломея Реальского. Державшие его руки разжались, и вот уже рядом с Реальским возник ассистент режиссера, томный Игнатий Пачкунов. Именно он целый месяц капал Роману на мозги, понукая студента и разжигая актерские амбиции, именно он познакомил его с гнусной старухой – хозяйкой подпольного ломбарда.
– Не ожидал, что ты такой сильный, Игнат! – только и промямлил Секальников, потирая ноющие плечи.
– Молодец, теперь вижу, что ты готов на любые жертвы ради искусства! – воскликнул Реальский. – Анечка, вы больше не нужны!
Старуха засмеялась неожиданно молодым смехом и стащила с головы парик: на плечи упали белокурые пряди.
– Ну, в жертву-то хотели принести меня! – весело прочирикала она.
– Донна, вы были великолепны! – милостиво кивнул режиссер и послал актрисе воздушный поцелуй. – Вот в вас я не сомневался!
– А-а-а, – только и сказал студент театрального училища, видя, как слетают накладные жиринки, исчезают морщины и другой грим, открывая взору миловидную худенькую девушку с острым носиком и живыми голубыми глазами.
– Анька! Не узнал! – вдруг захохотал он и долго смеялся, не в силах остановиться.
– Ну ладно, Роман, все хорошо в меру, – строго сказал, наконец, Реальский. Пачкунов согласно закивал и полушепотом обратился к маэстро:
– Ваш метод себя оправдал. Шок, буря и натиск, взрыв эмоций, катарсис…
– Да, – Роман попытался улыбнуться, но от пережитого мышцы лица еще плохо слушались, – значит, роль моя?
– Твоя, твоя, – снисходительно бросил Реальский, – получилось очень жизненно.
– Ха, а в этюде с Еленой Карповной?! – немного обиделся студент. – Только не знаю, как вам удалось так все обставить. Реализм до дрожи. Голова пополам… Кетчуп, клей ПВА, уж не знаю, что там наши бутафоры придумали. И то, что вы не оставили мне ключ от сейфа… Гениальная режиссерская задумка! Это меня еще больше разозлило…
– Какая Елена Карповна? – спросил Пачкунов, бледнея…
Вечерний визит
Хорошо иметь домик в деревне. Лилечка выключила телевизор и рассеянно подумала о том, что неплохо бы выйти в огород и надёргать зелени к ужину. Но диванчик был такой мягкий! Внезапно за окном мелькнула тень, затем в дверь постучали. Лилечка на секунду замешкалась, поскольку никого не ждала в гости, и на всякий случай подвинула ближе бейсбольную биту – лучшую подружку слабой одинокой женщины в любое время суток.
– Войдите! – крикнула она.
На улице зашуршало, заскрежетало, задвигалось. Дверь приоткрылась, и в крошечную прихожую ввалилась огромная консервная банка самого неприглядного вида.
– Ч-т-т-то это? – Лилечка потянулась было к бите, но руки не слушались.
– Банка я консервная, – отвечало существо, – ты что, Лилечка, ослепла?
– Н-н-нет… – вибрирующим голосам сказала Лилечка, вжимаясь в упругую массу дивана.
– Ну и отлично, – банка прошествовала к столу и деликатно присела на край стула, – меня из Оврага прислали. Ты давно не приходила.
– К-к-как… – только и смогла выдавить бедняжка.
Банка устроилась на стуле поудобней, скрестила короткие ножки и шевельнула хищными зубчатыми краями крышки.
– Как, как. Ты вот уж десять лет мусор в Овраг выкидываешь. А в этом сезоне – затишье.
– Т-т-так у нас мусор теперь забирают, – сказала Лилечка, понемногу приходя в себя.
Банка вела себя вполне миролюбиво. Лилечка погладила биту, и на душе полегчало.
– А почему вы именно ко мне? – рискнула задать вопрос она.
– Так потому, что ты здесь больше всех консервы жрешь, – просто ответила банка. – За эти годы количество перешло в качество, и у нас возникло небольшое дружное сообщество. Диалектика.
Она помолчала и добавила:
– А ты, мать, лентяйка изрядная.
– Я консервы вообще теперь редко ем. У меня микроволновка, я в ней разогреваю. – сказала Лилечка.
– Неужто сама готовишь? – заинтересовалась банка.
– Не, замороженные продукты покупаю. У нас теперь магазин на станции. – объяснила Лилечка смущенно.
– Эх, всё одна да одна, – вздохнула банка, – а ведь симпатичная, умная…
В голосе банки Лилечке послышались знакомые материнские интонации, и она поспешила перевести разговор на другую тему.
– Так значит я вроде как ваша мама? – она вдруг глупо захихикала.
– Мама, мама, – пригорюнилась банка, – мать-одиночка. У нас в Овраге столько всего намешалось. Тут уж хочешь, не хочешь, пришлось эволюционировать.
Лилечка пригляделась. Банка была оклеена самыми разнообразными бумажными этикетками. Она узнала и Кильку в томате, и Тунца в собственном соку, и Печень трески, и Ананасы кольцами, и Икру красную, и Свиную тушёнку.
– Неужели это всё я съела? – в ужасе спросила она, сбившись со счёта.
– Мне самой не верится, – банка лязгнула крышкой, – а вообще, неприспособленная ты, мать… Так всегда нас открывала…. Ужас. Теперь мне из-за этого есть трудно.
Банка подвигла крышкой туда-сюда.
– Видишь, какая щель! – укоризненно сказала она.
– А разве вы можете есть? – поинтересовалась Лилечка, почуяв недоброе.
– Конечно. Как же без пищи? Что за фантазии?!
Зубчатая крышка судорожно задергалась, и Лилечка поняла, что банка смеётся.
– Я как раз ужинать собиралась, – неожиданно вспомнила хозяйка дома, отводя боязливый взгляд от неровной металлической щели, за которой царил непроглядный мрак.
Лилечка разогрела Пиццу, потом Котлеты по-киевски с картошкой. Банка засовывала продукты в корявый рот, и каждый неловкий глоток напоминал Лилечке о ее разгильдяйстве. Потом банка пила чай с конфетами и коньяком. Наконец, сытая и довольная, она засобиралась в Овраг. Лилечка завернула ей остатки ужина. Банка сдержанно поблагодарила.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
