– Мы могли бы диверсифицировать нашу деятельность. Купить, скажем, издательский дом или футбольную команду, – предлагает Грей.
Он хочет снабжать своих друзей бесплатными билетами!
– Дурацкий план, – кривится Ди.
– А Гэри, коммерческому директору, она нравится.
– А, тогда отлично.
– Давайте вернемся к нашему вопросу, – напоминаю я.
Становится жарко, да и по домам пора. Я прошу принести еще кофе и колу. Все остальные офисные пролетарии Лондона уже покинули свои конторы и сидят в пабах за кружкой холодного пива. Все, кроме моих подчиненных.
Может, сделать программу типа «муха на стене»? говорит Джеки. – Дешево и популярно.
– Хорошо, и на какую тему?
Полиция, предлагает Марк. – Мы сможем сделать упор на их жестокости и расистских наклонностях.
Они и без телевидения хорошо с этим справляются, – замечает Джеки.
Пожарные, – загорается Рики. Его возбуждает то, как они машут своими баграми. Он обожает мужчин в форме.
– Уже было. Он разочарован.
– Идиоты-банкиры.
– Это то же самое, что полиция.
– Добыча газа.
– Тоже было.
– Электричество.
– И вода. Кажется, все коммунальные услуги перечислили.
– И еще строительство и техника.
– Все это уже было, – вздыхает Марк, – и все это отстой.
– Мы говорим о развлекательном телевидении, – напоминаю я. – Не стоит грузить зрителя проблемами. Проблемы – это дети, счета и надоевший любовник.
Снова общее молчание. Я смотрю на стол, покрытый мусором. На бесчисленные банки из-под диетической кока-колы, переполненные пепельницы, засыхающие сэндвичи. Эта гора дряни и мои часы «Натек Филипп», лежащие рядом, намекали, что тяжелый день окончен.
– Ладно, можете идти домой. – Я плюхнулась обратно на стул и опустила голову на стол. Как приятно, что он такой прохладный. – Но не забывайте, о чем мы говорили. Идея может прийти в метро или в ванне, или когда вы занимаетесь любовью.
– С ума сошла, – ухмыляется Джеки. По-моему, она считает, что она как секретарь обязана всякий раз сообщать мне, как я себя чувствую.
– Слушай, Джеки, футбол – это даже не вопрос жизни и смерти, футбол гораздо важнее. А телевидение важнее футбола.
Она смеется и закрывает за собой дверь. Но я не шучу.
3
Я живу одна на просторном псевдочердаке в престижном районе Восточного Лондона. Я сказала «псевдо», потому что это не сам чердак, а второй этаж. Но стены моей квартиры – открытая кирпичная кладка, а потолок поддерживают настоящие металлические балки. Это так непохоже и на дом, где я жила в детстве, и на мамин маленький двухэтажный домик в Кокфостерс. Квартира современная, светлая и просторная. В моем доме позволено жить только удобным и в то же время красивым предметам. В отличие от приходящих сюда мужчин, которые порой слишком многого хотят. Две самые любимые мои вещи – темно-серая итальянская тахта от «Би&Би» и телевизор «Би&Оу» с огромным экраном, прямо как в кинотеатре. Квартира холодная и безликая. Я ее за это люблю, а Иззи ее (по той же причине) терпеть не может. В попытках привить любовь к ситцу Иззи дарит мне на Рождество цветастые коврики в ванную и грелки на чайник. А я в благодарность дарю изящные алюминиевые банки для макарон, которые она не может открыть.
И у Джоша, и у Иззи есть ключи от моей квартиры, а у меня – от их. Мы лондонцы, поэтому не приезжаем без приглашения. Но иногда договариваемся вместе поужинать, и так приятно иногда войти в дом, где вкусно пахнет, звенят бокалы, а хозяин наливает джин с тоником. Чудесно, что сегодня мы снова встретимся, мне так хочется их видеть. Я открываю свою дверь и вдыхаю запах домашней еды.
– Ты опоздала, – кричит из кухни Джош. Сегодня готовит он. Я бросаю сумку с ноутбуком и иду в кухню.
– Что стряпаешь? – интересуюсь я, хватаясь за крышки и пробуя божественные блюда.
– А ну брысь, – рычит он, в шутку лупит меня по рукам и снова закрывает кастрюли. – Имей терпение. – Но не может удержаться и не похвастаться.
– Это pepperoni con acclughe e capperi.
– Слегка поджаренный перец с анчоусами и каперсами, – переводит Иззи, вручая мне бокал с австралийским шардоннэ. – Маунтэдам, Эден Вэлли, тысяча девятьсот девяносто шестой год, – сообщает она, зная, как это для меня важно.
– А еще maiale arrosto con aceto balsamico, – перебивает Джош.
– Жареная свинина с ароматным уксусом, – комментирует Иззи.
– Обалдеть можно. – Меня не раздражает, что Джош упорно называет все блюда по-итальянски. – Я успею принять душ? День был просто ужасный.
– Давай, только быстро.
Обычно за ужином мы без передыху болтаем, а иногда смотрим телик, со смехом комментируя дурацкие передачи, но сегодня едим в приятной тишине. Или она только казалась мне приятной, пока Иззи не спросила:
– Что случилось, Кэс? Ты сегодня какая-то слишком тихая. – Пульт у меня в руках. Мне нравится переключать каналы, но сегодня я для разнообразия этого не делаю.
Как приятно, что они интересуются моими делами, и я чувствую себя ребенком, чьи суррогатные мама и папа могут решить любые проблемы. В целом мире только Иззи и Джошу разрешается видеть меня такой расстроенной или подавленной.
– Неприятности на работе, – жалуюсь я.
– Разумеется. Мы и не думали, что ты скажешь, будто расстроилась из-за мужика, – замечает Джош.
У меня не бывает проблем с мужчинами, потому что я вижу в них всего-навсего сексуальных партнеров, а не будущих мужей.
– Зрительский рейтинг канала снижается уже три месяца подряд. Положение аховое. Бейл как попугай талдычит одно и то же. Проблема в том, что у нас нет шоу с приключениями. Даже хороших сериалов нет.
– А «Теддингтон-кресент»? – Иззи знает мой график вещания не хуже меня.
– Жизнь и любовные истории жителей Милтон-Кинз не могут быть популярнее «Корри» или «Бруки». У нас даже нет основного игрового или ток-шоу. Низкий рейтинг – это значит, что мы никому неинтересны, – поясняю я, хотя они оба все это знают. – Мы можем лишиться рекламы. А без денег не сможем инвестировать в шоу. Порочный круг получается. – Я умолкаю. Они ждут, не мешая мне подбирать слова. – А хуже всего то, что Бейл все валит на меня. – Я гляжу, какое впечатление производят на них мои слова. Иззи и Джош встревожены, и это замечательно. Довольная их реакцией, я продолжаю: – У него денег как у нефтяного шейха, а он снял с себя всю ответственность и сказал, что я должна предложить суперидею, чтобы спастись. Он…
– Он отвратительный, мерзкий, противный, тошнотворный кретин, – шутит Джош.
– Слишком много «р», – смеется Иззи, пытаясь меня развеселить.
