Сами же коллекционеры-антиквары всегда виделись мне людьми особыми. Обстоятельными, чем-то даже занудными, в старомодной поношенной одежде, с вычурным произношением, и, почему-то, с длинными волосами и ногтями. По моим представлениям антиквар покупает и сбывает старинные вещи, которые имеются в ограниченном количестве и представляют материальную ценность. Купить стараются подешевле, а продать — подороже. А что? Так было всегда.
Откуда у рядовых честных граждан всё это добро? А приходит само. Из наследства, путем получения имущества от дедушек-бабушек и со старых дач, неведомо у кого купленных. Вообще-то, антикварные предметы добывают и самостоятельно. Например — на блошиных рынках и толкучках, ещё можно поездить, скажем, по селам Суздальской или Вологодской области, побывать на аукционах, а в качестве исключения разрешается даже заглядывать на помойки и свалки. Или — путем разграбления могил, старых захоронений, археологических памятников даже музеев. А что, некоторые собиратели так и поступают, но это уже совсем другая, уголовная история. Но самый простой и эффективный способ — специализированный магазин. Просто до безобразия. Там нетрудно отыскать старинную мебель, живописные полотна, посуду, столовое серебро. Всё это удается приобрести, не выезжая за пределы Третьего транспортного кольца, ведь основная масса подобных мест именно в Центре, в этих самых пределах. Например — на Арбате или на Фрунзенской таких магазинов, кажется, больше, чем кратеров на Луне. Торгуют здесь не только самим антиквариатом, но и всяческим ретро-товаром. Самыми популярными объектами являются часы, мебель, книги, картины, посуда и другие бытовые предметы личного пользования.
Вооружившись этими знаниями, я засел за Интернет и «нагуглил» несколько перспективных адресов. Начать решил с Банковской улицы, привлеченный удобством проезда и вывешенном на сайте объявлением:
Уважаемые посетители!
На сегодняшний день в каталоге нашего салона 9535 объектов. Представленные в нем предметы антиквариата (серебро, фарфор, мебель, бронза и др.) составляют небольшую часть обширной коллекции, с которой вы можете ознакомиться в нашем магазине. Адрес магазина: ул. Банковская, д. 17, вход только с Узкоколейного переулка.
Однако по этому адресу оказался полный облом. Записка за стеклом на двери магазина оповещала:
Глубокоуважаемые господа!
Мы работаем исключительно по предварительной записи. Телефон: (8) 495 202 43 85 235
Пробормотав пару ругательств (нет, чтобы вывесить объявление в Интернете) поехал по другому адресу. Тряпичный переулок, дом три. Здесь ожидала первая удача.
Магазинчик был не так уж и прост — спрятался под вывеской: «Книги». Внизу вывески, меленькими буковками уточнялось — «лавка антиквара». Вошел. На деле книг всего два шкафа — потрепанные, старые детективы на языках оригиналов. Немецкие, французские, английские издания в мягких обложках. По-моему, даже шведские. Есть и пара полок с никому не нужными видеокассетами: давнишние боевики, ужастики прошлых лет и старая эротика с участием Сильвии Кристель. С мебелью, правда, всё в полном порядке. Кресла, банкетки, резные столики, канапе, шкафы, в стиле русский ампир. Просиженный ротанговый диван в «колониальном» стиле — наверняка вывезенный наследниками с дачи какого-нибудь старого коммунистического начальника. Здесь же лежала неплохая коллекция вещей конца девятнадцатого — начала двадцатого века, причем в прекрасном состоянии. Подробные записки сообщали, что есть что и почему.
Под подозрительным взглядом продавщицы я разглядел столетний мейсенский сервиз, супницу тех же времен, тарелки с изображением царской четы «от поставщика Двора Его Величества Кузнецова», украшавшие, вероятно, августейший стол вплоть до событий девятьсот семнадцатого года. Посуда была такая тонкая, что взять её в руки, чтобы просто посмотреть, казалось откровенно страшно. Разве что выпущенные в честь коронации Николая Второго кружки с гербом можно было спокойно вертеть в руках — они состояли из толстого белого фаянса. По моей просьбе продавщица нехотя достала с витрины столовое серебро Фаберже. С ещё меньшим желанием показала спичечницу производства того же Фаберже — плоскую серебряную коробочку, которую не выпускала из рук. А на украшенный бриллиантами перламутровый бинокль за три миллиона рублей, конечно же, Фаберже, разрешила взглянуть только издалека и то сквозь стекло. Не тянул я на солидного покупателя. Не заслуживал доверия.
Тут послышался какой-то хриплый механический вздох, следом за которым последовал звонкий удар. Я посмотрел на источник звука. На полочке, чуть в стороне от глаз покупателей, стояли бронзовые каминные часы с эмалевыми медальонами — отполированный металл сверкал будто золото. Явно не Фаберже: стоимость составляла сто двадцать тысяч рублей. Часы показывали три четверти пятого и, очевидно, одним ударом отбивали четверти. Чисто рефлекторно взглянул на свой мобильник и убедился: часы не просто шли, а шли правильно!
Пора было уходить — на сегодня оставалась ещё пара дел. Я уже собирался махнуть рукой на окружающее великолепие и покинуть магазин, как внимание привлекла симпатичнейшая вещь. Небольшая, с четверть бумажного листа, потемневшая от времени бронзовая шкатулка со знаком, выгравированным прямо на крышке: разведенный циркуль пересекался со скрещенным ключом и мечом. Строгие, даже где-то скупые очертания коробочки смотрелись удивительно согласованно и гармонично. Стоила вещица фантастически дешево, причем казалась такой приятной, что я немедленно её купил, потратив почти все свои карманные деньги, и сразу же попросил выписать товарный чек. На адресованный мне вопрос, для какой организации осуществляется покупка, честно сообщил название нашей конторы и соответствующие реквизиты, которые тут же были аккуратно введены в компьютер.
Согласно чеку, покупка значилась так: «Шкатулка бронзовая, без ключа, неизвестного мастера. Десятые годы XX века. Художественной ценности не представляет». Как выяснилось — шкатулка оказалась заперта, а ключ от неё потерян. Да и замок, вероятно, сломан. Но меня мало тогда волновали подобные обстоятельства — предмет хорошо выглядел сам по себе и отлично годился для музейной коллекции.
* * *
Ещё месяц я шлялся по всевозможным магазинам, лавкам и барахолкам, беседовал с какими-то диковинными персонажами, и скрупулезно выискивал разный материал. Правда, допекала одна нехорошая тенденция: как только люди узнавали, что я интересуюсь антиквариатом, то сразу же решали, что дома у меня филиал городской свалки, и спешили осчастливить разным залежалым барахлом. Даже если я объяснял, что интересуюсь исключительно определенными вещами, всё равно находились желающие притащить убитый жизнью огромный катушечный звуковой магнитофон под названием «Айдас» середины шестидесятых, облезлую бабушкину блузку а-ля сельпо эпохи позднего Брежнева или стоптанные дедушкины сапоги, неведомо как дожившие до наших дней. На попытки вежливо отрешиться от неформата, благодетель искренне оскорблялся: как же так, ведь от подарков не отказываются, что ж теперь, на помойку нести? В результате обиженный даритель изрекал нечто вроде: «А я вот старье не люблю», и немедленно становится понятно, с какой, собственно, целью было сделано сие щедрое подношение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
