– Что случилось? – поинтересовался один, видимо, начальник охраны.
– У нее пистолет, и она грозилась меня застрелить! – выкрикнула девица, не отпуская мой рукав.
– В чем дело, гражданка? – обратился ко мне охранник. – Вы угрожали нашей сотруднице?
– Да я же не всерьез, – попыталась я замять дело по-хорошему.
– Сумку на пол, быстро! – отреагировал на мое замечание охранник.
– Вы с ума сошли? Лучше бы за персоналом следили! Да я ваш магазин засудить могу за нарушение гражданских прав, – обозлилась я. – Эта нахальная девица буквально силой впихнула мне в рот препротивный кусок сыра. Вы сами-то его пробовали?
– Сумку к досмотру, – как попугай, твердил свое охранник.
Я поняла, что спорить бесполезно. Скинув сумочку с плеча, я протянула ее начальнику охраны. Он мельком просмотрел содержимое, извлек удостоверение частного детектива, изучил его с интересом и вернул мне. Девица наконец отцепилась от меня, чему я была несказанно рада.
– Убедились? Похожа я на террористку?
– Ошибочка вышла, приносим свои извинения, – без тени сожаления проговорил охранник. – Можете быть свободны.
Он потерял ко мне всякий интерес и весь свой гнев обратил теперь на девицу.
– А ты, Бекетова, если еще раз шум поднимешь, я тебя собственными руками из магазина вышвырну.
– Так она же угрожала! – отбивалась девица. – Сказала, что пристрелит.
– Тебя за твои выкрутасы мало пристрелить, – продолжал он. – Ты за три дня нам всех покупателей распугала.
– А что мне остается делать, если этот дурацкий сыр никто не берет? Я же премию не получу! Что я буду за квартиру платить? Мне ни папа, ни мама, между прочим, не помогают. Если до завтра не продам хоть килограмм, меня из квартиры попрут. Где я жить буду?
И сырная принцесса разрыдалась. Она стояла посреди зала, размазывая тонну косметики по щекам, а охранники равнодушно расходились по своим постам. Мне стало жаль эту несчастную. Я подошла к лотку и вежливо попросила:
– Взвесьте мне килограмм.
Девица перестала реветь и вытаращила на меня заплаканные глаза.
– Издеваетесь? У вас небось нормальная работа. И оплачивают ее, видно, неплохо. Идите своей дорогой, пока я снова охрану не позвала.
– Вы товар отпускать будете? – Я решила пропустить ее тираду и добиться своего.
– Зачем вам это? – Девица, кажется, поняла, что я не шучу.
– Вы же сказали, что должны продать хотя бы килограмм, верно?
– А вам-то что с того?
– Вот я и хочу его купить. И совет на сдачу дать. Возвращайте вашему работодателю сыр и переходите на парфюмерию, это, по крайней мере, безопаснее для желудка.
Девица взвесила мне килограмм сыра, свернула лоток и поплелась к подсобке. Я прошла к кассе, оплатила бессмысленную покупку и вышла. Что ж, поход в супермаркет успехом не увенчался, а есть по-прежнему хочется. Пришлось зайти в соседнее кафе, набрать там готовых блюд и с этими трофеями двигать домой. По дороге я выкинула сыр в ближайшую урну, ругая себя за неуместный порыв.
Глава 3
В «Серебряной нити» я была ровно в пять. Знакомый мне уже Павел Петрович, старший по смене, сообщил, что Сергея Анатольевича нет на месте, но он оставил на мой счет четкие инструкции. Мой сегодняшний наставник показал, где хранится уборочный инвентарь, дал ключи от закрытых помещений и велел уложиться с уборкой до девятнадцати тридцати. За два часа я должна была привести в порядок четыре цеха и три кабинета, после чего Павел Петрович обещал провести для меня инструктаж на новом рабочем месте.
На этот раз я явилась на фабрику в самой простой одежде. Облачилась в синий застиранный халат, набрала в пластиковое ведро воды и отправилась в формовочный цех. Там еще трудились мои вчерашние коллеги. Кое-как лавируя между столами, я наскоро протерла пол и даже умудрилась разговорить одну из сотрудниц, ту самую, что вчера переживала из-за нормы. Я поделилась, что меня перевели в вязальный цех. Она сочувственно покачала головой и бросила странную фразу:
– Видно, и тебя не минует та же участь.
И тут же осеклась, поняв, что сболтнула лишнее. Увы, я так и не смогла понять, что означают эти слова. Моя собеседница только пожимала плечами и, не глядя мне в глаза, повторяла:
– Трудно там, тяжело работать. В нашем цеху куда легче.
Воспользовавшись замешательством, я выяснила ее имя, и разговор сразу пошел как по накатанной. Адлия рассказала, что все женщины, работающие на фабрике, живут в общежитии, жилье им предоставляет владелец предприятия, а деньги за проживание вычитают из зарплаты. На мой вопрос, жила ли там Галина, Адлия только плечами передернула, и я расценила это как отрицательный ответ. Кажется, новую знакомую начинала напрягать моя болтовня, и я поспешила ретироваться. Достигнутый успех можно будет закрепить в другой раз. А сейчас пора продолжить уборку.
Попав в вязальный цех, я поняла, что прогадала. В комнате стояло двадцать станков, по десять у каждой стены. Две женщины непрерывно ходили вдоль станков, собирая готовую продукцию. Автоматическим движением они натягивали неокрашенный носок на руку, проверяя на наличие брака, а затем снимали его и добавляли в стопку. Когда набиралось достаточное количество готовых изделий, их связывали десятками и упаковывали в коробки. Здесь провести хоть мало-мальски приличную уборку было практически невозможно. Половина пола была завалена тюками с хлопковыми бобинами, половина заставлена коробками с готовыми носками. Я даже не стала тряпку мочить – смахнула свалявшиеся клочки ниток с единственного свободного пятачка и ушла.
Настала очередь кабинетов. Заглянув в один, я увидела там Павла Петровича. Он лежал на диване, потягивал чай из литровой кружки, закусывал бутербродами и пялился в телевизор.
– Уборка, – скромно объявила я.
– В остальных помещениях уже чисто? – недовольно буркнул он.
– Кабинеты остались, – кивнула я.
– Вот и ступай туда. Мой кабинет всегда убирают в последнюю очередь, ясно?
– Ясно, – я постаралась быть послушной и вышла.
Что ж, пока Павел Петрович трапезничает, есть возможность осмотреть кабинет хозяина фабрики. Я отперла дверь, намочила тряпку и развезла большое пятно в углу кабинета. Сделав вид, что начала уборку, я приступила к осмотру. На столе было практически пусто. Дальше я стала выдвигать один за другим ящики, тщательно просматривать бумаги и снова задвигать их. Не найдя ничего подозрительного, перебралась к стеллажам с папками. В основном папки были пусты. Видно, Сергей Анатольевич не принадлежал к числу фанатов бумажной работы. Дойдя до верхней полки, я наткнулась на большую коробку. Заглянула в нее и присвистнула. Ого, это и есть «документация по оформлению сотрудников»? Коробка была битком набита паспортами. Я начала пролистывать их. Некоторые лица были мне знакомы, большинство нет. Но у всех на странице, где отмечают место регистрации, значился Таджикистан или Узбекистан. Выходит, я не ошиблась. Все женщины, работающие на фабрике, – нелегалы. Два паспорта лежали в отдельном файле. Я достала их и остолбенела. Один принадлежал Галине, вот ее фото, вот фамилия. Владелицей второго была некая Ольховская Лилия Васильевна. Очень интересно! Что-то я не заметила среди сотрудников этой белокурой красавицы, надо бы поинтересоваться. Я достала телефон и сделала снимок первой страницы.
Больше я ничего не успела. За дверью послышались шаги, я поспешно сунула паспорта обратно в файл, а затем в коробку. Шаги приближались. «Не успею, – лихорадочно вспоминая, где именно стояла коробка, думала я. – Засыплюсь». Из-за двери послышался голос. Кто-то звал Павла Петровича. Шедший сюда человек остановился прямо за дверью кабинета. Пока Павел Петрович объяснял кому-то, что делать с пустой тарой, я успела поставить коробку на место и даже схватилась за швабру. Когда дверь открылась, я вовсю шуровала мокрой тряпкой по полу, создавая видимость активной работы.
– Еще не закончила? – недовольно пробурчал Павел Петрович.
– Пыль вытирала, – соврала я, надеясь, что проверку устраивать он не станет.
– Домывай здесь и ко мне.
Он удалился, еще и дверь оставил нараспашку. Я поспешно домыла пол, сменила воду и направилась к кабинету старшего по смене. Там я пробыла недолго. Как и во всех помещениях, места для тщательной уборки в кабинете Павла Петровича практически не было. Поклонников безупречной чистоты в этом заведении мне явно не суждено было встретить. Не скажу, что это огорчило. Драить пол за копейки никогда не было моей заветной мечтой.
Освободившись от уборочной повинности, я вернулась в вязальный цех. Павел Петрович представил меня сменщице и велел показать, как в цехе все устроено и чем я должна буду заниматься до восьми утра, пока нас не сменит другая бригада. Обязанности мои оказались несложными, но утомительными. Ходить взад-вперед вдоль гудящих машин и натягивать на руку нескончаемый поток носков – удовольствие сомнительное. Но идти на попятный было рано. Мне еще предстояло осмотреть территорию снаружи.
