Больше всех других я люблю два фильма: "Коммунист" и "Чайки умирают в гавани"...
- Чтобы вступить в партию, надо обладать качествами, которых, как мне кажется, у меня нет,- неожиданно признался я. И добавил: - По-моему, у нас каждый считает себя коммунистом, даже если не имеет партийного билета. И потому, прежде чем писать заявление о приеме, надо наверняка стать в чем-то лучше, достойнее, то есть иметь какое-то преимущественное право перед теми, другими. А это очень трудно. Честное слово!
- Ив чем вы видите это преимущественное право? - поинтересовался Симонян.
- Знаете,- я наклонился над столом и посмотрел ему в глаза, - идя сюда, я, естественно, шел коридором. Второй раз я в этом здании. Другой бы на моем месте вошел в дверь с табличкой "Директор", схватил бы этого директора за шиворот и сказал бы: "Ты каждый день проходишь по этому коридору и не замечаешь, как он удручающе уныл? Ведь это же не тюрьма, не царская казарма!" Потом бы потребовал, чтобы эти тусклые запыленные лампочки сменили на лампы дневного света, чтобы расстелили ковровые дорожки, поставили в коридоре несколько кресел, журнальных столиков. Чтоб сняли со стены обшарпанный щит со старой стенгазетой. Тот, другой, сказал бы это. А я не скажу.
- Вы уже сказали.
- Это так, по-дружески. Вы заставили. А вообще-то неприятностей я предпочитаю избегать. И тому, что замечаю, обычно удивляюсь молча. Иногда улыбаюсь, как Гяво. Только она не может говорить. Она онемела в девятьсот пятнадцатом году. А я не немой, я просто не хочу говорить.
- Это плохо, - сказал Симонян.
- Возможно. Но я давно пришел к выводу, что от разговоров одни неприятности. Стоит заговорить о каком-нибудь недостатке, и тебя уже готовы четвертовать. И знаете, чем мотивируют?..
- Чем же? - улыбнулся Симонян.
- "Для нас это не характерно",- говорят они. Не характерно,- значит, ты извращаешь истинное положение вещей. А если ты извращаешь истину... Понимаете, куда это может завести? Следовательно, лучше молчать.
- Ну, дорогой мой, песня у вас старовата. Сейчас ведь шестидесятые годы.
Я промолчал.
Симонян тоже. Потом, резко повернувшись ко мне, спросил:
- Вы бы не согласились работать вожатым в одной из наших районных школ?
- Уйти из института?
- Нет, почему же?.. Сейчас многие работают в школах. Сегодня два аппаратчика просились. Я сам в свое время был пионерским вожаком.
- Я не могу...
- Вы будете им хорошим товарищем. Только представьте, что...
- Но у меня нет свободного времени, - сказал я. - Наверняка найдутся подходящие люди. А я не могу. Извините.
- Ну, что делать? - пожал плечами секретарь.- Коли нет времени...
Я опять оказался в полутемном, скучном коридоре. И вдруг подумал, что, может, иногда стоит и отказаться от своей формулы жизни?..
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Я обедал не спеша. Асмик то и дело поглядывала на часы.
- Ты куда-нибудь собираешься? - поинтересовался я.
- Нет, Отставив тарелку, поискал в карманах сигареты, - Опять дыму напустишь, - недовольно посетовала Асмик. - Каждый раз выкидываешь что-нибудь новое.
"А ты хочешь, чтобы монополия на это принадлежала одной тебе?" - едва не вырвалось у меня. Но я твердо решил больше не вспоминать старой истории.
Сунув обгоревшую спичку обратно в коробок, я вспомнил, что надо купить пепельницу. Не то опять придется стряхивать пепел в тарелку, и тогда уж недовольство Асмик будет вполне обоснованным.
Но она не стала дожидаться, пока дойдет до этого, быстренько убрала со стола и включила телевизор.
- До кинофильма еще много времени,- отметил я.
Она достала из шкафа школьную тетрадку и кинула на стол. Раздражающе застрекотал телевизор. Асмик уселась за стол и улыбнулась мне.
- Наши девушки хотят с тобой познакомиться, - как бы между прочим проговорил я, поискав глазами, куда бы стряхнуть пепел.
- Какие девушки? - поинтересовалась Лсмик, - Из нашей лаборатории. Даже приглашали на концерт Гоар Гаспарян.
- Что же ты не пошел? - небрежно бросила Асмик.
Я растерялся.
- Ну, как так?.. А ты?
- Неужто они и меня пригласили?
- Конечно!..
После небольшой паузы в комнате зазвучал замечательный вальс из кинофильма "Мост Ватерлоо". Я знаю этот вальс еще с детства. Бабушка моя была протестанткой, хотя в молодости и не верила в бога. Состарившись, тикин Нурица Аджи-Гаспарян, некогда светская дама, решила, что это весьма удобно верить в бога, который где-то в небесах, столь далекий, сколь и безопасный. Сиживая по утрам на балконе, она дребезжащим голосом рьяно гнусавила молитвы. Мне особенно запомнилась одна из ее мелодий. По-моему, именно она была позднее использована англичанами для вальса к их кинофильму...
- Я отказался от концерта, но обещал при первой же возможности вас познакомить.
- Меня такие знакомства не интересуют.
На голубом экране появились двое.
- А какие интересуют? - спросил я и кинул окурок сигареты в форточку.
- Не мешай мне,- отмахнувшись, сказала Асмик.
- А что ты делаешь? Чему я мешаю?
- Ах да! Ты ведь еще не знаешь. Занимаюсь английским. По телевидению. Сегодня третий урок. Не мешай, ладно? Поди пока к Вагану. Он сегодня уже несколько раз тебя спрашивал. Пока вы будете пить кофе, урок кончится.
Я вышел из комнаты.
На кухне Ваган мыл посуду. Это было для меня ново и немного странно.
- А тебе даже идет,- съехидничал я.-Уйди с завода, наймись в судомойки. В какой-нибудь ресторан.
- Последний месяц, - сказал он. - Понимаешь?
- Нет, я серьезно. Тебе очень идет этот фартук.
- Сейчас Арус не должна делать ничего тяжелого,сказал Ваган. - Врачи так велят.
Он втолковывал мне это терпеливо и вовсе не сердясь.
Я поднялся. Как-то вдруг расхотелось дурачиться, и даже, наоборот, в душе заскреблась зависть к нему.
Да, да. Я завидовал Вагану.
А он, ополоснув тарелки, выстроил их на сушилке, вытер мокрые руки и сказал:
- Выпьем по чашечке?
Ваган снял фартук, повесил его на гвоздь.
- Выпьем, - согласился я.- Но с условием: чашки изпод кофе мыть буду я.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
- Знаешь, за что мы получаем зарплату? - спросила Седа. И, не дожидаясь ответа, продолжала: - Чтобы в конце года выдать некую цифру, необходимый показатель.
Я не оспорил ее мнения и не согласился с ним. Просто промолчал.
- И если удастся с грехом пополам "натянуть" этот показатель, то уже никто не говорит, что, мол, оставьте-ка вы эти цифры в стороне и ответьте, почему не выполнен заказ большого завода...
- Скоро начнем мои опыты, - словно бы не слушая ее, проговорил я.- Ты не изменила решения? Будешь помогать?
- У нас нет даже обыкновенного холодильника, - сказала Седа.- А помнишь, заместитель директора из двухсотлитрового полнехонького баллона отпустил вместо ста кубиков только восемьдесят? И еще уговаривал поставить опыт на восьмидесяти, а расчеты вести на сто. Химии не знает. И нас это не беспокоит. Кстати, и никого не беспокоит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
