Когда Алан подошел к двери, солнце уже начинало заходить, и это было странно.
Он не хотел привлекать к себе внимания. Сейчас он просто опустит конверт, и дело сделано. Осторожно-осторожно он приподнял крышку почтового ящика. Встав на цыпочки, Алан заглянул внутрь, но ничего не увидел, там было темно. Просто кромешная тьма. И ему неожиданно пришло в голову, что ночь распространяется по округе именно из этого дома.
Алан почувствовал, что из щели повеяло сквозняком. Он поежился и оглянулся. Солнце почти село, пора довести дело до конца. Он поднес конверт к отверстию, чтобы проверить, пройдет ли он. Размер отверстия подходил идеально, и он начал опускать конверт в ящик.
Вдруг Алан почувствовал, что кто-то тянет конверт с другой стороны.
Сначала он подумал, что тот за что-то зацепился, и собрался опустить его под другим углом, но конверт точно кто-то держал. За дверью его ждали и затягивали в дом.
Алан инстинктивно отшатнулся, не понимая почему. Ведь он же сам хотел принести сюда конверт, разве не так? Но, услышав внутри дома чье-то сердитое рычание, он понял: нельзя допустить, чтобы конверт попал внутрь. Ни малейшей частицы его жены и сына, будь то даже дерьмо, не должна попасть туда. И он с новой силой начал тянуть конверт назад. Тот, кто рычал за дверью, был потрясен сопротивлением, раздосадован даже заскрежетал зубами. Алан был уверен в этом. Пытаясь схватиться за конверт поудобнее, Алан поставил одну ногу на дверной коврик и посмотрел вниз. Это было ошибкой. На коврике не осталось никаких надписей. Там вообще ничего не было, только что-то темное, мягкое и скользкое. Алан не удержался и, отпустив конверт, упал назад.
Конверт исчез, крышка почтового ящика с грохотом захлопнулась. Алан закричал от отчаяния и страха, и вдруг осознал, какой темной стала ночь.
Когда он вернулся, Алиса ждала его в постели в нижнем белье. Она никогда не показывалась ему в таком виде. Сквозь бюстгальтер были видны задорно торчащие груди.
— А где Бобби? — спросил он.
— Бобби еще несколько часов назад пошел спать, — ответила Алиса. — Ты сделал это. Ты мой большой, храбрый и плохой мальчик. Ты был мне мужем и отцом своему сыну. Ты защитил нашу семью, ты обеспечил нашу безопасность.
И во второй раз, с тех пор, как он ее узнал, она набросилась на него. Алиса сорвала с него галстук, пиджак, ее руки ласкали его и губы целовали его тело.
— Я так сильно тебя хочу и так тебя люблю, — прошептала она и толкнула на кровать.
— Ну ладно, — ответил Алан.
И, господи, она была везде, как она умудрялась такое вытворять, имея всего две руки. Она была в нем и он был в ней, причем последнее стало для него приятной неожиданностью.
— Я люблю тебя! — закричала она, и Алану захотелось, чтобы она замолчала, ведь их мог услышать Бобби или даже соседи. А снаружи было так тихо, словно эти всей семьей собрались за столом и сосредоточенно разглядывают содержимое конверта, приговаривая: «Мы поняли урок, который вы нам преподали».
И Алану захотелось, чтобы музыка снова заиграла, хоть ненадолго, хотя бы для того, чтобы он не сбивался с ритма, ведь он так давно не занимался ничем подобным.
— Я люблю тебя, — кричала Алиса. — Алан, почему мы перестали, почему мы перестали любить друг друга?
Алан не мог ответить на этот вопрос.
Утром он разбудил Алису поцелуем:
— Мне пора на работу.
— Можешь остаться со мной?
— Наверное, нет, — ответил он.
— Ладно.
Из-за соседской двери по-прежнему не доносилось ни звука, и Алан решил, что это хороший знак.
Он позвонил Алисе с работы. Алан никогда раньше этого не делал.
Было позднее утро, и ему вдруг захотелось услышать ее голос.
— Я люблю тебя, — сказал он.
— Как мило, — ответила она. — Ты вернешься в обычное время?
— Да, надеюсь.
— Хорошо.
Ближе к вечеру он позвонил ей еще раз, но к телефону никто не подошел.
Он вернулся домой и очень удивился, что его ждет собака.
Вся шерсть до последнего волоска вылезла. Но собака по этому поводу совершенно не страдала. Ее морда была растянута в широкую собачью улыбку, а язык свешивался набок. Она подбежала к Алану на своих блестящих мягких лапах.
— Эй, — проговорил Алан, — эй, хороший пес, хороший мальчик, — и потрепал собаку по загривку.
Кожа оказалась слегка липкой на ощупь.
Бобби играл в приставку.
— Привет, чемпион, — сказал Алан. — Смотрика-ка наш Спарки выкарабкался!
Бобби даже не посмотрел на него, так был поглощен игрой. Из кухни вышла Алиса.
— Бобби, — напомнила она, — собачку нужно покормить. — Тело Спарки заходило ходуном от нетерпения. — Покорми его сейчас же. Это твоя обязанность.
— Привет, — сказал Алан. — Я тебя люблю.
— Сейчас же, Бобби, — настаивала Алиса.
Бобби, покачиваясь, встал со стула. Неверной походкой он пошел на кухню и принес банку собачьей еды. Подойдя к Спарки, который все это время с обожанием наблюдал за хозяином, Бобби пальцами выскреб из банки немного корма, нагнулся и аккуратно размазал его по собачьей физиономии. Он делал это очень тщательно, мясо в желе прилипло к морде, немного попало в пасть, немного — на высунутый язык, но большая часть повисла на морде, как борода.
Потом Бобби вернулся на свой стул и снова взял в руки джойстик. Он сжал его так сильно, что остатки собачьего корма между пальцами брызнули во все стороны.
Алан смотрел на него с ужасом:
— Что случилось с нашим Бобби?
— Ничего особенного, — ответила жена. — Бобби получил свою собаку обратно. Бобби счастлив, собака счастлива, все счастливы.
— А ты?
— Конечно, я счастлива. Иди на кухню. Я хочу поговорить с тобой наедине. — Алан пошел за ней.
Закрывая за собой дверь, она улыбалась.
— В чем дело?
— Ты должен сесть.
Он послушался.
— У меня есть любовник, — улыбнулась Алиса.
Алан не знал, что и сказать.
— Что? Почему? Ты же говорила, что счастлива…
— Я счастлива. Я счастлива потому, что у меня есть любовник.
— О, — только и смог произнести Алан. Наверное, он должен разозлиться? Она этого от меня ждет. Но злости не было. Он всю потратил на громкую музыку и мусор в саду.
— Не хмурься, Алан. Я же не хмурюсь. Мы с этим разберемся. Я тебе расскажу как.
— Хорошо, — удивительно, но Алан сразу же успокоился. Алиса всегда знала, как все уладить.
И она объяснила, как ему себя вести, чтобы она получила все, что хочет. И наоборот. Так у них снова будет все нормально. Только по-другому. Гораздо лучше.
— Можно мне немного подумать? — очень спокойно поинтересовался Алан.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
