— Кто там? Именем Риан, назовите себя!
Блэз лихорадочно соображал, он поднял глаза и увидел, что парусник уже начал разворачиваться. Теперь у них было два выхода. Они могли отступить, изо всех сил налечь на весла в надежде оторваться от сторожей во мраке моря. Никто не знает, кто они; возможно, их не увидят и не опознают. Но до земли далеко, и у восьмерых гребцов мало шансов уйти от парусника, если их будут преследовать. А к этому паруснику очень быстро могут присоединиться другие, понимал Блэз.
Но все равно, ему очень не хотелось отступать.
— Всего лишь рыбаки, ваша милость, — крикнул он дрожащим, тонким голосом. — Всего лишь мы с братьями, ловим анчоусов. Мы ужасно сожалеем, что заплыли так далеко. — Он понизил голос до сердитого шепота: — Бросьте три веревки за борт, быстро! Держите их, будто ловите рыбу. Ирнан, мы с тобой прыгаем в воду.
Еще не договорив, он уже снимал сапоги и перевязь с мечом. Ирнан, не задавая вопросов, начал делать то же самое.
— К острову богини запрещено подходить так близко без разрешения. За это вы будете прокляты Риан. — Низкий голос, несущийся над водой, звучал враждебно и уверенно. Лодка продолжала разворачиваться, через несколько секунд она направится к ним.
— Мы не должны убивать, — с тревогой шепнул Маффур рядом с Блэзом.
— Знаю, — прошипел в ответ Блэз. — Делайте, что я вам сказал. Предложите им десятину от улова. Ирнан, пошли.
После этих слов он перебросил ноги через низкий борт и бесшумно соскользнул с лодки. С другой стороны, точно уравновесив его прыжок, то же самое сделал Ирнан. Вода оказалась ужасно холодной. Была ночь, и весна только начиналась.
— Правда, ваша милость, как сказал мой брат, мы не хотели нарушать правила, — прозвучал в темноте виноватый голос Маффура. — Мы будем рады предложить десятую часть улова святым слугам благословенной Риан.
На паруснике молчали, словно кто-то обдумывал это неожиданное соблазнительное предложение. Этого Блэз не ожидал. Справа он заметил темную голову Ирнана, качающуюся на волнах. Он направлялся к нему. Блэз махнул рукой, и они вместе поплыли ко второму судну.
— Вы что — глупцы? — второй голос с парусника принадлежал женщине и был холоден, как океанская вода. — Вы думаете, что сможете возместить проникновение в воды богини, откупившись рыбой?
Блэз поморщился. Жрицы богини всегда были более жесткими, чем жрецы; даже короткое пребывание в Арбонне научило его этому. Он услышал удар кремня, и через мгновение, выругавшись про себя, увидел, как в лодке зажглась лампа. Оранжевый свет упал на воду, но освещение было слабым. Молясь, чтобы у шестерых коранов в шлюпке хватило ума держать головы опущенными и прятать лица, он сделал знак Ирнану приблизиться. Затем приблизил губы к его уху и объяснил, что им предстоит сейчас сделать.
Высоко подняв лампу, пока Маритта правила судном, жрец Рош всматривался в темноту. Даже с огнем, даже при свете прибывающей бледной луны разглядеть что-либо было трудно. Несомненно, шлюпка, к которой они приближались, была похожа на те лодки, которыми пользовались прибрежные рыбаки, и он видел переброшенные через борт веревки от сетей, но в этой встрече все же было нечто странное. Во-первых, слишком много людей сидело в лодке. Он насчитал пять человек по крайней мере. Куда они собираются класть свой улов при таком количестве людей на борту? Рош вырос у моря; он разбирался в ночной ловле анчоусов. И очень любил — даже слишком — вкус этого сочного, редкого лакомства, поэтому, к своему стыду, ему очень хотелось согласиться и принять предложенную десятину улова. Маритта, родившаяся в горах, не питала подобной слабости и не поддалась соблазну. Иногда он спрашивал себя, есть у Маритты вообще какие-либо слабости? Он не особенно огорчится, когда на следующей неделе закончится их совместное дежурство, хотя и не мог сказать, что сожалеет о трех положенных ночах, проведенных вместе с ней в постели. Интересно, понесла ли она от него и каким будет рожденный ими ребенок?
Лодка действительно была похожа на рыбацкую. Слишком много в ней рыбаков, но, вероятно, все дело в страхе, потому что они рискнули подойти слишком близко к острову. Это случалось чаще, чем должно бы, как было известно Рошу. Глубокие воды вокруг острова Риан славились как места, богатые анчоусом. Жаль, иногда думал он, понимая, что губительно близок к ереси, — что вся рыба и животные на острове и вокруг него посвящены богине в ее воплощении Охотницы и смертные никоим образом не могут посягать на них.
Нельзя слишком винить рыбаков Арбонны за то, что они подчас поддаются искушению заполучить это редкое лакомство и время от времени рискуют подходить к острову ближе, чем положено. Он спросил себя, посмеет ли обернуться к Маритте и высказать ей эту мысль в духе сострадающей Риан. Однако он счел благоразумным этого не делать. Можно догадаться, что она скажет, рожденная в горах и твердая, как горная скала. Хотя и не столь уж твердая в темноте, надо признать, после того как любовные объятия сделают ее на удивление мягкой. Три ночи того стоили, решил он, чтобы она теперь не могла ответить на его невысказанное замечание.
Но в этот момент Маритта сказала совсем другое, внезапно охрипшим голосом:
— Рош, это не рыбаки. Это одни только веревки, а не сети! Мы должны…
К сожалению, больше Рош ничего не услышал. Когда он быстро подался вперед, чтобы лучше разглядеть шлюпку, он почувствовал, что его выдернули из их лодчонки, фонарь вылетел из его руки и с шипением погас в море.
Он попытался крикнуть, но ударился о воду так сильно, что весь воздух вышибло у него из легких. Затем, пока он отчаянно ловил ртом воздух, его накрыло волной, он глотнул соленой морской воды и начал кашлять и давиться ею. Сзади его держала чья-то рука крепкой хваткой кузнеца. Рош кашлял, задыхался, кашлял и, наконец, очистил легкие от воды. Он сделал один нормальный вдох, а потом, словно кто-то терпеливо ждал этого сигнала, получил удар рукояткой кинжала в висок, и перестал ощущать холод ледяной воды и видеть красоту лунной дорожки на море. У него еще оставалось мгновение, чтобы осознать, перед тем как провалиться в черноту, что он не слышал ни звука от Маритты.
Пока Блэз втаскивал бесчувственного жреца обратно в лодку с помощью Ирнана, он опасался, что тот, стремясь действовать наверняка, своим ударом прикончил женщину. Забравшись с некоторым трудом в лодку, он убедился, что это не так. Несколько дней у нее на виске будет шишка, размером с яйцо чайки, но Ирнан справился с задачей. Он потратил мгновение, чтобы одобрительно сжать плечо воина: такие вещи имеют значение для подчиненных. В этом у него был кое-какой опыт — по обе стороны от знака равенства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
