руки;
о если б, если бы, –
не зная, что несут
темнеющие облака из перьев
чёрных лебедей, мне быть смелей
и равнодушней
к бедам, ведающим точки
прикосновений изнутри;
о если б... если бы.
// 26.11.2024
***
Еловые лапы с мягкость кошки
царапают воздух морозный,
и колкостью свежей счищают наросты
годичных колец
на том календарном стволе, –
что новым спиральным витком
как шарфом обёрнутым плотно,
сквозь всех прорастает –
держа небосвод.
А мы протаптываем путь
меж звёзд и пыли, тоже звёздной,
немного даже удивляясь
фантасмагории происходящего
и чудесам, обыденно бытующим на фоне,
считая отражения в реке,
считая их тенями на стене,
а стену - сценой,
где, торопясь,
в своей наивной простоте
листаются страницы
учебника из средней школы,
а там... А там –
и множество потерянных подков
последнего Крестового похода,
и жар печей, в которых зреет хлеб,
и вереница кораблей Армады,
и сотни караванов с драгоценным грузом,
и Карфаген, который неизменно
должен быть разрушен.
Там волки вскармливают молоком
всех близнецов, несущих миру
потрясенья,
там воды Млечного Пути
затянуты в кисель мирского бытия,
и только ночь, бредя по лесу перед
Рождеством, случайно стряхивает ветви елей
со всем, что наросло за год.
// 04-05.12.2024
***
ещё одно круговращенье стрелок,
обычный полный оборот,
я пью сомнений колкие иголки
в шипучем и игристом, с ароматом земляники
с урочным боем
в общем безразличных
к течению зовущегося временем, –
двенадцати часов;
но неподвижен циферблат,
цепочка связанных секунд
гирляндой провисает
между днями,
как будто в эту ночь судьба
сама раскидывает карты,
с прищуром метит в небосклон,
в межзвёздьи пишет благосклонной гладью, –
едва-едва касаясь бледной кистью
тех фонарных пятен,
что сумрак города
как негатив
снимают на сетчатку глаза.
а нас тревожит любопытство,
но осаждается опаской, –
хотеть узнать не значит прикоснуться,
ни от чего нельзя
подстраховаться...
// 18.12.2024
***
мой сон смиренный ластится к огню,
и образы границ очерчивают тени,
скажи, – зачем, без замирания, – отнюдь,
мы бережём отличия черты,
сквозной канвой прошитые сквозь веки;
зачем распахнутости крыл
предпочитаем сложенные вровень
листы исписанных страниц,
где никаких излишеств – кроме
завязанных узлов на жизненной тесьме;
нужна ли здесь весомая причина, –
стекло тряпицей протереть,
всенепременно – сквозь него
ночь проглядеть густеющую зримо,
на строки сбивчивый сумбур
скользящих дней умело разложить,
настроить ритм, соотнеся с капелью,
не расплескав на сожаленья.
с тобой, как с тишиной,
сдвигающей углы
в пространственный карман,
сгущающая безмятежность
объемлет сумрак подневольный,
а я же вновь и вновь
желаю и тебе – распахнутости крыл
и верности себе.
// 16.01.2025
***
и нет причин, и нет причин...
но есть у занавеси складки,
и толика личин и полумасок
снятых, шнуров развязанных
узлы, и тени рам оконных
на паркете, но нет причин.
а есть стихий разомкнутые дали,
скольжение по тонкой линии
меж сном и явью, и светлость
ликов облаков в той области,
которая за гранью.
как нет причин взывать к сомнениям,
как к оправданью, и напевать,
идя по крестному пути
прогулочным, невозмутимым шагом,
светясь – воображеньем.
и нет причин. Их нет.
// 20.02.2025
***
зима ушла, и в этом есть утрата,
как в тени пальцев, тающей во мгле;
последний снег срывается
заплатой,
оставив след в сырой земле.
В полях вода — разбитое стекло,
ломая лёд, ручьи бегут куда-то.
И свет растёт, но в этом есть тепло,
тоской пронизанное злато.
Тот свет иной, чем был
в январской тьме,
он режет воздух, каплями звеня,
как если б в сердце, тая по весне,
вернулась ночь без вести февраля.
И вот сквозь ветви светит новый день,
проклюнулись ростки в пустом просторе.
Но холодком скользит по лужам тень
той тишины, что спит в бесснежном взоре.
// 06.03.2025, весенняя грусть
***
Вода в умывальне темнеет от мыла,
в каплях пульсирует свет.
Девочка платье в ладонях скрутила,
словно весенний букет;
пенные круги уходят по краю,
тает в прохладной струе
запах черёмухи,
ветром играя
в утреннем светлом дворе.
С платьями белыми девочка вышла,
к солнцу их вытянув в ряд.
Кажется – парус, расправленный, дышит, –
в небо стремится назад.
В скворечнике шорох: то птицы тревожно
греют под крышей птенцов.
Ветер качнёт – и дрожащие платья
тянутся
ввысь, до концов.
Скоро высохнут – лёгкие, звонкие,
словно в апреле трава.
будут порхать на плечах их узорные
тени, как чья-то молва.
// 07.03.2025
***
Ветра, огнём зачинавшие лето,
ветви тревожат в ночи.
Сок пробегает по жилам
сквозь ветви,
время растёт из земли.
В марте встаёт оно в тонких побегах,
ласково тает в отражениях капель.
Солнечный луч, заглянувший
сквозь ветви,
в ладонях баюкает
лепестки.
В мае – разлив, и листвою тяжёлой
медленно крона плывёт,
зной пробирается в сердцевину,
июльской истомой,
не забывая о сентябре.
Время срывает поспевшие листья,
кружит их, гонит в песке.
Дерево шепчет осенние строчки,
голое смотрит поверх реки;
в небе январском, сквозь иней и ветки,
память мерцает ликами звезд.
Сон забирает корни и почки,
чтоб в феврале их вернуть.
В марте воскресший
птицеуказчик
уста запечатает неуместному холоду,
радостно, на лету
уронив
поцелуй…
// 08.03.2025
***
Смятенье духа, как в овраге
опавших листьев тёмный рой, –
в ночи, нависнув тенью строгой,
вещун прокрался надо мной.
Он шёл, неведомый и вещий,
ветвям шептал про день иной,
и гул в ветвях стоял,
как вечность,
как спор деревьев с тишиной.
А травы гнулись, гнулись, гнулись,
как письма,
сжатые в горсти,
и дождь, как пепел, с неба стлался,
и не давал себя прочесть.
Но всё затихло.
Всё уснуло.
Всё стихло, спряталось, ушло.
Лишь чай, горячий и тягучий,
кружил смиреннейшей волной.
// 11.03.2025
***
Вещий ветер стлался полем, травы гнулись пред судьбой,
и казалось – ещё не так больно, но уже не вернуть покой.
Гул в ветвях нарастал, как эхо, как далёкий набат войны,
Как тот голос, что шепчет: «Поехал…»
Но не скажет, когда –
«вернись».
На губах привкус чая горек, в тёплой чашке –
уснувший шторм.
Я гадаю: быть может,
