— А она права, — сказал Либо. — Что бы мы там ни спровоцировали, это явно не первый раз. Они делали это раньше. Обычай. — Он изо всех сил старался говорить спокойно.
— Но это даже хуже, правда? — спросила Новинья. — У них такой обычай — вспарывать друг другу животы. — Она окинула взглядом деревья, лес, поднимавшийся от вершины холма, и подумала, сколько из них растет на крови.
Пипо отправил доклад по анзиблю (у него не было никаких неприятностей с уровнем допуска), предоставив наблюдательному комитету решать, следует ли прервать контакт со свинксами. Комитет не нашел в его действиях серьезных ошибок. «Невозможно до бесконечности скрывать отношения между полами людей. Рано или поздно ксенологом станет женщина, — говорилось в ответе. — И мы не можем квалифицировать ваши действия иначе, как разумные и своевременные. По нашему мнению, вы оказались против своей воли вовлечены в местный вариант политической борьбы, где ситуация обернулась против Корнероя. Вам следует со всей возможной осторожностью продолжать контакт».
Это означало полное оправдание, но смириться с происшедшим все же было нелегко. Либо вырос, зная свинксов сначала по рассказам отца. Корнерой был ему ближе, чем большинство людей (семья и Новинья не в счет). Прошли дни, пока Либо нашел в себе силы вернуться на Станцию Зенадорес, недели, пока он снова смог войти в лес. А свинксы вели себя так, будто ничего не случилось. Они, пожалуй, стали более открытыми, добродушными по отношению к людям. Никто — и уж, конечно, не Пипо и Либо — не вспоминал о Корнерое Но поведение людей несколько изменилось. Теперь отец с сыном не отходили друг от друга дальше чем на несколько шагов.
Угрызения совести и боль того дня еще больше связали Либо и Новинью, заставили полагаться друг на друга. Тьма свела их ближе, чем свет. Свинксы казались опасными и непонятными — люди всегда были такими, а между Пипо и Либо висел теперь незаданный вопрос: чья вина? Они оба пытались успокоить друг друга, но это не очень помогало. И единственным добрым и надежным другом в мире Либо была Новинья, а в мире Новиньи — Либо.
И хотя у Либо были мать и родные и они с Пипо каждый день возвращались домой, Новинья и Либо вели себя так, будто Станция Зенадорес — их остров, а Пипо — любящий и любимый, но такой далекий Промпоро. Пипо иногда думал: «А кто у нас свинксы — Ариель, ведущий юных влюбленных к счастью, или Калибан, жаждущий убийства?»
Через несколько месяцев смерть Корнероя отошла в область воспоминаний и на Станцию возвратился смех, хотя уже не такой беспечный, как раньше. К тому времени, как им исполнилось по семнадцать, Либо и Новинья были так уверены друг в друге, что часто говорили о совместных планах на пять, десять, двадцать лет вперед. Пипо никогда не спрашивал их о матримониальных планах. «В конце концов, — думал он, — они учат биологию с утра до ночи. Рано или поздно им придет в голову исследовать и эту область стабильной и общественно приемлемой формы размножения». Тем временем они ломали себе головы над вопросом, как, собственно, размножаются свинксы, ведь у самцов нет соответствующего органа. Их прикидки возможных вариантов совмещения генетического материала почти всегда переходили в невероятно непристойные шутки, и Пипо стоило большого труда делать вид, что он ничего не слышит.
В эти несколько коротких лет Станция Зенадорес служила приютом двум дружным блистательным молодым людям, которые иначе были бы обречены на холодное одиночество. И конечно, никто из них и подумать не мог, что идиллия кончится вдруг и навсегда при обстоятельствах, которые повергнут в трепет все Сто Миров.
А началось все так просто, так обычно. Новинья сидела и старательно разбирала генетическую структуру прибрежного тростника — приюта всяческой мошкары — и вдруг поняла, что в состав клетки естественной частью входит возбудитель Десколады. Она вывела на экран компьютера несколько других клеточных структур, превратила изображение в голограмму, оглядела со всех сторон. Возбудитель Десколады был всюду.
Она окликнула Пипо, который просматривал записи, сделанные после вчерашнего визита к свинксам. А в это время компьютер сравнивал все клетки, образцы которых были у Новиньи. Вне зависимости от функции ткани, от вида животного или растения все клетки оказались до предела насыщенными Десколадой, а химический состав возбудителя всюду совершенно и полностью идентичен.
Новинья ожидала, что Пипо кивнет, скажет ей, что это выглядит многообещающе, и предложит свою гипотезу. Вместо этого он сел рядом, сам несколько раз повторил операцию, потом спросил, как работает компьютерная программа сравнения и что именно делает с человеческим телом Десколада.
— Мама и папа сами не знали, чем это вызвано, но возбудитель Десколады высвобождает небольшое количество белка, вернее, псевдобелка — ну, мне так кажется, — и этот белок атакует генетическую молекулу, начинает с одного конца и расщепляет ее на две нити посередине. Поэтому они и назвали его Десколадором — он развязывает человеческую ДНК.
— Покажи мне, что он делает в клетках местных жителей.
Новинья создала имитацию.
— Нет, не только молекулу гена — всю клетку вместе с окружением.
— Это все в ядре, — ответила она и расширила поле, чтобы включить другие варианты. Теперь компьютер работал медленнее: каждую секунду он прокручивал миллионы возможных сочетаний ядерного материала. В клетке тростника «развязанный» ген освободил несколько разошедшихся в стороны ниточек белка. — А у людей ДНК пытается восстановиться, но освободившийся белок лезет в цепи, и клетка за клеткой буквально сходят с ума. Иногда они начинают бешено делиться, как при раке, иногда просто отмирают. А важнее всего то, что в человеческом теле возбудители Десколады размножаются, как кролики весной, и перескакивают из клетки в клетку. Правда, у местных животных они и так живут в каждой клетке.
Но Пипо уже не слушал того, что она говорила Когда Десколадор покончил с клетками тростника, Пипо просмотрел все типы клеток подряд.
— Они не просто похожи, это одно и то же! — воскликнул он. — Одно и то же!
Новинья не увидела сразу то, что заметил он Что одно и то же? И времени на вопрос у нее тоже не было. Пипо уже вылетел из кресла, схватил куртку и открывал дверь. Снаружи моросил мелкий дождик Пипо остановился, только чтобы бросить ей:
— Скажи Либо, пусть не ходит за мной. Покажи ему имитацию. Посмотрим, сможет ли он разобраться до моего возвращения. Он поймет — это ответ. Настоящий ответ. На все наши вопросы.
— Расскажи мне.
Он рассмеялся:
— Не жульничай. Пусть Либо тебе расскажет, если сама не видишь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
