С нашего наблюдательного пункта нам было видно, как наши окружали спящих солдат. Я бросил взгляд на лагерь. Солдаты не подавали признаков жизни, а спали, завернувшись с головами в одеяла, расположившись вокруг затухающего костра. Я начал считать.
В рассветных сумерках я насчитал только двенадцать и стал напряженно вглядываться, чтобы отыскать еще двоих, но тщетно. И вдруг я понял: они были с женщинами. Интересно, заметил ли это Мануэле.
В тени поляны я почувствовал движение. Котяра подавал знак кому-то, кто находился на противоположной стороне поляны. Я повернул голову. Из листвы показался Мануэле, за ним Диего, и я различил тусклый блеск широкого мачете.
Рядом с Котярой появились двое остальных. Мануэле махнул мачете, и они тихо тронулись через поляну. Сверкнули клинки, и не успели солдаты открыть глаза, как пятеро из них были уже мертвы.
Эта мгновенная атака была успешной. Еще двое солдат, попытавшихся сбросить одеяла, были зарезаны, одного закололи при попытке сесть, а еще один успел встать на колени, но Котяра резким ударом почти отсек ему голову от туловища.
И все пока было тихо, раздавались только предсмертные хрипы. Один из солдат поднялся на четвереньки и попытался отползти в сторону в отчаянной попытке спастись. Раздался пистолетный выстрел, птицы прекратили щебетание, и солдат рухнул, уткнувшись лицом в землю.
Двое оставшихся в живых солдат упали на землю, закрыв руками головы, умоляя о пощаде. Их тонкие, пронзительные голоса наполнили утренний воздух, но мольбы не тронули никого.
Некоторое время все молчали, переводя дыхание, затем Мануэле поднялся:
— Готовы?
— Да, — ответил Котяра.
— Все? — спросил Мануэло.
Они молча осмотрели трупы. Диего поднял носком ботинка голову одного из солдат.
— Похоже, этот еще жив.
— Чего же ты ждешь? — спросил Мануэло.
В лучах солнца блеснуло мачете Диего, и голова солдата откатилась от тела почти на два фута. Диего даже не поинтересовался результатом своего удара, он перевернул ботинком еще одно тело и подошел к Мануэло и Котяре, остановившись немного позади них.
— Я насчитал только двенадцать, — сказал Котяра.
— Я тоже, — подтвердил Мануэло. — Но мальчишка говорил, что их четырнадцать.
— И три женщины, — добавил Диего.
— Он мог и ошибиться, — сказал Котяра. — Он ведь еще ребенок.
— Не думаю, — возразил Мануэло. — Двое, наверное, ушли с женщинами.
— Далеко уйти они не могли. Поищем?
— Нет, — сказал Мануэло. — Они уже нас услышали, а в этих зарослях мы их никогда не найдем. Соберите ружья и патроны. — Он достал сигарету, закурил и прислонился к дереву.
Остальные начали собирать ружья, и в этот момент я услышал шум как раз почти под тем деревом, на котором мы сидели. Я посмотрел вниз и увидел сержанта. На согнутой руке у него лежал ручной пулемет, дуло которого было направлено прямо на Котяру.
Не успев ни о чем подумать, я закричал:
— Гато! Берегись!
Реакция у Котяры была отменной, он резко нырнул в листву, словно животное, чью кличку он носил. А вот Диего остался на месте, разглядывая с глупым видом дерево, на котором я сидел. Очередь из пулемета буквально взметнула его тело вверх, и он рухнул спиной на землю.
Сержант направил пулемет на нас.
— Назад! Роберто! Назад! — закричал я, перепрыгивая на другое дерево.
Я услышал звук пулеметной очереди, но она мгновенно оборвалась. Посмотрев вниз, я увидел, что сержант изо всех сил дергает затвор, который заклинило. Больше ждать я не мог.
Позади меня раздался крик Роберто, и я оглянулся. Он был ниже меня ростом, но весил гораздо больше, ветка обломилась под ним, и он рухнул на землю почти к самым ногам сержанта.
Сержант отбросил пулемет и схватил Роберто. Подняв его, он поставил Роберто перед собой, приставив ему нож к горлу. Поверх головы Роберто сержант смотрел на наших, а они смотрели на него. Ружье Мануэло было направлено на сержанта, Котяра стоял, опустив мачете, двое других начали медленно двигаться, окружая сержанта.
Одного взгляда было достаточно, чтобы сержант сообразил, что стал хозяином положения.
— Не двигайтесь или мальчишка умрет.
Мануэло и Котяра обменялись тревожными взглядами. Чтобы понять, о чем они думают, мне вовсе не надо было слышать их разговор. Генералу совсем не понравится, если что-то случится с Роберто. Лучше им тогда не возвращаться. Смерть в джунглях покажется радостью по сравнению с тем, что генерал сделает с ними. Они стояли, не двигаясь.
Первым заговорил Котяра. Он опустил мачете и обратился к сержанту:
— Отпусти мальчишку, тогда мы пощадим тебя и отпустим с миром.
Сержант напряженно ухмыльнулся и сплюнул.
— Думаете, я идиот? Я видел, как вы пощадили тех, кто умолял вас об этом.
— Это совсем другое дело, — ответил Котяра.
Мануэло начал потихоньку смещаться в сторону, но в этот момент сверкнул нож сержанта, и на щеке Роберто появилась кровавая царапина.
— Не двигайтесь! — крикнул сержант. Мануэло застыл на месте. — Брось оружие!
Мануэло в нерешительности посмотрел на Котяру, тот незаметно кивнул, и ружье Мануэло полетело на землю.
— Теперь остальные, — приказал сержант.
Котяра бросил на землю мачете, двое остальных ружья. Сержант некоторое время смотрел на оружие, но потом решил, что не стоит забирать его самому.
— Варга! Иди сюда, — крикнул он.
Его голос эхом разнесся по лесу, но в ответ не раздалось ни звука.
— Варга! — снова крикнул он. Опять никакого ответа,
— Твой приятель смылся, — мягко заметил Котяра, — и тебе бы лучше последовать его примеру.
— Нет! — Держа перед собой Роберто, сержант начал осторожно двигаться в сторону оружия. — Назад! — крикнул он. — Всем отойти от оружия!
Наши потихоньку начали пятиться, а сержант двигался вперед. Он уже почти подошел к дереву, на котором я сидел, когда я решился, как будто давно уже знал, что сделаю это. Холодная ярость охватила все мое нутро, словно в меня вселился демон.
Я скорее почувствовал, чем осознал, что выхватил из-за пояса нож, его рукоятка была плотно зажата в моем кулаке, лезвие сверкало, словно меч.
Он был уже прямо подо мной. С диким криком, вырвавшимся из глотки, я бросился вниз.
— Убью!
Падая на сержанта, я успел заметить его удивленной взгляд, когда он поднял голову. Горячая боль обожгла мне руку, и мы оба рухнули на землю. Чьи-то руки схватили меня и отшвырнули в сторону. Я полетел кубарем, а когда вскочил на ноги, то увидел, что Котяра склонился над сержантом.
В руке Котяра держал мачете, а на лице его было написано искреннее удивление.
— Да он мертв, — сказал Котяра и перевел взгляд на меня. — Он мертв, этот маленький ублюдок убил его!
Я тоже посмотрел на сержанта. Рот у него был открыт, глаза невидящим взглядом уставились в небо, прямо под подбородком торчал всаженный мною нож.
Потом я взглянул на Роберто. Он лежал на земле, тяжело дыша. Когда он повернулся лицом ко мне, я увидел у него на щеке струйку крови.
— Ты в порядке? — спросил я.
Он молча кивнул, в глазах его было странное выражение, как будто он разозлился.
Я направился к нему, но в этот момент за моей спиной раздался крик. Почувствовав острую боль в затылке, я обернулся. Чьи-то ногти вцепились мне в лицо. Я упал на землю.
Чтобы прийти в себя, я потряс головой и после этого поднял глаза. В руках Котяры билась женщина, она кричала мне.
— Ты убил его! Ты не ребенок, а чудовище! Черная чума из чрева матери!
Послышался глухой звук удара. Это Котяра ударил женщину рукояткой мачете по голове, и она беззвучно осела на землю. В голосе Котяры послышалось удовлетворение, когда, обернувшись, он увидел двух других женщин, испуганно смотревших на ружье Мануэло.
— Ага! — воскликнул он. — Мы нашли этих шлюх.
7
Индеец Сантьяго сорвал с куста несколько листков, тщательно растер их в ладонях, потом нагнулся и зачерпнул немного воды из мутной лужи.
— Приложите к щеке, — сказал он. — Боль пройдет. Мы с Роберто последовали его совету. Холодная кашица действительно подействовала успокаивающе.
— Болит? — спросил я у Роберто.
— Не очень.
— Меня никогда не резали ножом. Роберто с гордостью дотронулся пальцами до порезанной щеки.
— Наверное, останется шрам, — добавил он с важностью и критически осмотрел мое лицо. — А у тебя не останется. Царапины не такие глубокие, как ножевая рана.
— Ах, — разочарованно вздохнул я. Похвастаться будет нечем.
Я посмотрел на Мануэло и Котяру, о чем-то шептавшихся под деревом и изредка бросавших взгляды на женщин, сидящих на земле на краю поляны. Братья Сантьяго охраняли их.
— Интересно, о чем они говорят? — спросил я.
— Не знаю, — ответил Роберто. Он смотрел не на Мануэло и Котяру, а на женщин. — А вон та, молоденькая, совсем неплоха.
— Думаешь, они сердиты на нас?
