Парижский университет считался лучшим в Европе. В XIV столетии в нем осваивали науки более пятисот студентов из разных стран. В XIII веке в этом образовательном центре преподавали крупнейшие представители средневековой схоластики: Фома Аквинский из Италии, Альберт Великий из Германии и шотландец Дунс Скот, а в XIV столетии два великих мыслителя — Марсилий Падуанский и францисканский монах Уильям Оккам. Благодаря университетским заслугам Париж нарекли «новыми Афинами» и говорили, что богиня мудрости, оставив Грецию, а после нее и Рим, обосновалась в Париже.
Основанный в 1200 году, Парижский университет пользовался особыми правами и привилегиями. Освобожденный от государственного контроля, университет постоянно конфликтовал с епископами и папами. «Эти парижские умники полагают, что миром следует управлять согласно их представлениям, — возмущался папский легат Бенедикт Гаэтани (будущий папа Бонифаций VIII). — Но на самом деле управление миром вверено нам, а не университетским наставникам». Однако университет полагал себя таким же авторитетом в области теологии, как и папа, и таким же «светочем разума», каковым считался наместник апостола Петра.
В 1335 году поместье Куси благоденствовало, как и в прежние времена. Плодородные земли, богатые лесами, полями и виноградниками, омывавшиеся Эйле, звались «золотой долиной». В лесу, занимавшем 7000 акров, произрастали дубы, буки, ясени, сосны, березы, осины, ивы, ольха, дикие вишни. В лесу водились в большом количестве олени, кабаны, волки и пернатая дичь, что делало его охотничьим раем, который дополняли изобиловавшие рыбой Эйле и многочисленные ручьи.
Налоги, рентные платежи и разнообразные пошлины, взимавшиеся за пользование мостами, общественными мельницами, виноградными давильными прессами и овинами, приносили владельцам поместья от пяти до шести тысяч ливров годового дохода.
Перед воротами замка возвышалась каменная платформа, опиравшаяся на трех каменных львов: один пожирал ребенка, другой — собаку, а третий, находившийся между ними, пребывал в задумчивом созерцании. На платформе находился четвертый лев, застывший в надменном высокомерии. Три раза в году — на Пасху, в Троицын день, а также на Рождество — к воротам замка приезжал представитель аббатства Ножан-су-Куси: вносить подать за землю, в свое время переданную монахам прежним хозяином Обри де Куси. Церемония сопровождалась годами сложившимся ритуалом, точный смысл которого до нашего времени не дошел.
Сидя верхом на пегой, запряженной в плуг лошади с подрезанным хвостом и ушами, представитель аббатства держал в руках хлыст, торбу с зерном и корзину со ста двадцатью серповидными пирожками с телятиной. За ним следовала собака, также с подрезанными хвостом и ушами и с пирожком, прикрепленным к шее. Подъехав к воротам замка, посланец аббатства трижды вращал перед ними крестом, щелкая при этом бичом. Затем он спешивался, преклонял колени перед платформой, потом всходил на нее, целовал льва и вносил подать за пользование монастырскими землями в виде привезенных с собой пирожков, добавляя к ним двенадцать ломтей хлеба и три меха с вином. Сир де Куси забирал себе треть подношения, остальное раздавал своим присным и городским магистратам и наконец скреплял документ о внесении подати печатью, изображавшей аббата с козлиными ногами.
Таким было одно из проявлений средневекового общества, впитавшего в себя язычество, варварство, феодальные отношения, христианство и зародыши новой многослойной цивилизации Запада.
ГЛАВА 2
ВЕК НЕСЧАСТИЙ
Когда родился последний из де Куси, его поместье все еще процветало, но в Европе уже начались процессы, положившие начало несчастьям, захлестнувшим XIV столетие. Сначала установились стойкие холода, и Балтийское море дважды — в 1303 и 1306 годах — неожиданно замерзало, покрывшись льдом. Последующие годы отметились новыми холодами, а еще ураганами, проливными дождями и повышением уровня Каспийского моря. Людям XIV столетия было неведомо, что настал Малый ледниковый период, приведший в движение полярные и альпийские ледники и утвердившийся вместе с ними на континенте до 1700 года. Также они не знали, что вместе с изменением климата постепенно утратятся контакты с Гренландией, находящиеся там поселения обезлюдеют, и что в Исландии прекратится, а в Скандинавии намного уменьшится сев зерновых. Но последствия установившихся холодов европейцы хорошо ощущали: сократился вегетационный период, а с ним снизился урожай, что не могло не сказаться на удовлетворении спроса продуктов питания.
В XIII веке население увеличилось, и спрос продовольствия уравновесился с предложением, достигшим предела. Дальнейшее увеличение производства требовало освоения новых земель и создания новых ирригационных систем. Доставка продовольствия потребителям, прежде всего зерна, осуществлялась главным образом по воде. Города, удаленные от водных артерий, пользовались своими ресурсами, а когда те истощались, население голодало. В 1315 году в результате затяжных проливных дождей, сравнимых, верно, с библейским Потопом, урожай зерновых уменьшился во всех европейских странах, и голод — темный всадник Апокалипсиса — превратился в реальность. До нас дошли сведения, что кое-где люди ели своих детей, а в Польше съедали преступников после казни через повешение. В некоторые годы случались вспышки дизентерии, да и голодные годы, пусть и не повсеместно, периодически повторялись.
Но не только изменение климата привело к ополчившимся на XIV столетие бедствиям и напастям, ситуацию ухудшили сами люди. Уже в первые двадцать лет этого многострадального века один за другим последовали четыре злополучных события: гонения на римского папу королем Франции, Авиньонское пленение пап, преследование находившихся во Франции тамплиеров и крестьянское восстание «пастушков».
Наиболее пагубными стали нападки, которым подвергся со стороны французского короля Филиппа IV, прозванного Красивым, папа Бонифаций VIII. Все началось с того, что еще в конце XIII столетия король, желавший пополнить государственную казну, обложил налогом доходы церковников, не удосужившись известить об этом папу римского. В ответ Бонифаций VIII в 1296 году издал буллу «Clericos Laicos», запрещавшую священнослужителям платить какие-либо налоги. Он замечал, что прелаты стали раздумывать, не переметнуться ли им на сторону короля, и в этом видел угрозу папскому праву считать себя наместником Христа на земле.
Несмотря на откровенную враждебность Филиппа Красивого, Бонифаций в 1302 году издал еще одну буллу, «Unam Sanctam», в которой подчеркивал папское верховенство: «Путь к спасению всякого человека заключается лишь в одном: быть подвластным папе римскому». Тогда Филипп решил отдать папу под суд и обвинил его в ереси, богохульстве, симонии и колдовстве (включая общение с домашним демоном, принимающим обличья животных). В то же время Бонифаций готовил новую буллу, отлучавшую Филиппа от церкви. Но 7 сентября 1303 года агенты короля вместе с настроенными против папы римского итальянскими чиновниками схватили восьмидесятишестилетнего Бонифация в летней резиденции в Ананьи вблизи Рима, чтобы доставить его во Францию и передать судебным властям. Через три дня Бонифация освободили жители Ананьи, но от сильного душевного потрясения папа вскоре скончался.
Под давлением Филиппа Красивого новым папой был избран под именем Климент V француз. Однако он не отправился в Рим, чтобы там взойти на папский престол, ибо боялся мести итальянцев за унижение Бонифация, хотя те называли другую причину нежелания нового папы водвориться, как и прежние папы, в Риме: Климент Уне хотел оставлять свою возлюбленную, француженку графиню де Перигор, дочь графа де Фуа. В 1309 году он обосновался в Провансе в городе Авиньон вблизи устья Роны. Авиньон находился в сфере французского политического влияния, хотя формально Прованс входил в состав Неаполитанского королевства. С этого времени началось Авиньонское — или, как еще говорят, вавилонское — пленение пап, шести сменявших друг друга на папском престоле французов.
Потерпев поражение в борьбе с возвышавшейся во Франции королевской властью, папы стали служить политическим орудием французских монархов, но в то же время они пытались сохранить свой престиж и сосредоточили деятельность на финансовых операциях, стараясь извлечь доход из всех статей управления религиозным сообществом.
Мало того, что папство получало церковные десятины, отчисления-аннаты и налоги с папских поместий, фьефов; теперь каждая церковная должность, всякое предоставление привилегий, каждая индульгенция, словом, все — от кардинальской шапки до памятки пилигриму — шло на продажу. Кроме того, папство начало прибирать к рукам часть добровольных пожертвований и посмертных приношений ушедших в мир иной верующих, собирать «лепту святого Петра» с христианских стран и брать специальный налог с участников крестовых походов, хотя религиозный характер последних уже превратился в условность.
