13 мая был сбит лейтенант Виндель. Это стало первой боевой потерей Bf.109 по данным республиканского командования победу одержал испанский пилот Леопольд Моркиляс летавший на И-15.
Bf.109 над Брунете
Брунетская наступательная операция начатая республиканцами 6 июля 1937 года, ставила своей задачей оттянуть войска националистов с Северного фронта.
И уже первые успехи республиканцев заставили Франко снять часть войск с Северного фронта и приостановить наступление.
7 июля на аэродромы Эсколано и Авила перебазировались 1 и 2 Staffein J/88.
На первом этапе боёв немецким истребителям приходилось летать с большой интенсивностью, выполняя до пяти вылетов в день. Это должно было как то компенсировать преимущество республиканцев в воздухе.
8 июля лейтенант Пингель и унтер-офицер Хёнеб сбили два республиканских Мартина (так националисты называли советский бомбардировщик СБ-2). В этот же день Bf.109 из 2. J/88 сопровождали свои бомбардировщики на бомбардировку Брунете и Вальдеморилло.
12 июля стало успешным днём для немецких лётчиков — истребителей. «Старый» Пингель, Бухл, Боддем и Хёнеб сбили в общей сложности шесть самолётов противника. По две победы одержали Пингель (СВ-2 и И-16) и Хенеб (две Праги), Бухл и Боддем сбили по одному И-16.
11 июля унтер-офицер Флегель выполнил аварийную посадку после того как на его истребителе заклинило двигатель. В этот же день в ходе часового воздушного боя фельдфебель Боддем сбил Chato американца Харольда Дахля. Первоначально республиканского лётчика приговорили к смерти, но позже он был обменян на франкистских офицеров. В этот же день фельдфебель Брауншвегель сбил республиканский И-16. Прибыв в 2. J/ 88 Брауншвегель получил Bf.109 В с бортовым номером 6-13 на котором до этого все отказывались летать из-за его «неудачного» номера. На этом «несчастливом» самолёте Брауншвегель так и провоевал все свои девять месяцев.
13 июля понесла потери и 2. J/88. Погиб унтер-офицер Хёнеб. Вероятнее всего лётчик был убит в воздухе. Его Bf.109 врезался в землю отвесно падая с высоты 2,500 метров. Предположительно самолёт сбил американский доброволец Френк Тинкер. Так же на эту победу претендовали и стрелки республиканских СБ.
Утром 16-го июля шесть республиканских СБ-2 отбомбились по аэродрому Авила где базировалась 2. J/88. но сброшенные ими бомбы не нанесли значительного ущерба. Немецкие истребители в это время вылетели на сопровождение трёх испанских Не 45 и не могли отразить налёт. Прикрытие аэродрома осуществляли только подразделения зенитной артиллерии, которые «проспали появление самолётов противника», как записал в своём дневнике командир 2. J/88 капитан Лютзоф. Вечером республиканские бомбардировщики повторили налёт, но ущерб так же был минимальным.
На рассвете 17-го июля с ответным визитом на республиканский аэродром Алькала ушли бомбардировщики из состава VB/88 в сопровождении восьми истребителей. Bf.109 шли эшелонировано выше и ниже бомбардировщиков когда два республиканских И-16 попытались прорваться к бомбардировщикам. После приземления Лютзоф написал:
Летчик Сейлер, имевший девять побед в кабине своего Bf.109В-1 (борт 6-32).
Пробитое пулей лобовое стекло Bf.109.
Носовая часть сбитого Bf.109 (борт 6-20).
«Я поймал одного из них в прицел, сблизился до двадцати метров и собирался стрелять, когда увидел синие следы дыма, проходящие ниже меня. Брикер открыл огонь преждевременно с большой дистанции. На некоторое время я отвлёкся и потерял из виду самолёт противника. Отдав ручку от себя, я рассчитывал достать «красного», но моя скорость была слишком большая. Внезапно Rata (И-16) появилась в трех-четырёх метрах передо мной. Жаль. Я был вынужден резко отвернуть в сторону».
В этот же день шестёрка Мессершмиттов выполняла полёт на свободную охоту к северу от Мадрида. Неожиданно самолёты были атакованы девяткой республиканских И-16. С первых выстрелов получил повреждения самолёт «Хермана» Хендрика, что заставило немцев выйти из боя, а Хендрика совершить вынужденную посадку на ближайшем аэродроме в Эскалоне.
18-го июля был потерян очередной Bf.109. Пилот унтер-офицер Нербач спасся на парашюте и приземлился на своей территории.
Командир эскадрильи (Staffel) Bf.109 Лютзоф в своих дневниках так описывал бои в районе Брунете.:
«В среднем нам приходилось выполнять по три вылета в день. Каждый из них продолжительностью приблизительно 1,5 часа проходил на высоте от 6,000 до 7,000 метров. Летали мы тогда без высотного кислородного оборудования. Такие полёты выматывали людей. Мы стали несколько деморализованными, потому что в дополнение к физическому напряжению многих полётов и схваток, добавлялась редкая возможность подтвердить одержанные в боях победы. Мы постоянно были вынуждены вести бои против трех — или четырехкратно превосходящего нас противника. Это не оставляло времени на прицеливание, возможности продолжительно вести огонь и определить место падения вражеского самолёта. Мы должны были заботиться о том чтобы держать наших противников на расстоянии от своих бомбардировщиков, или самолетов — разведчиков, которых приходилось сопровождать».
«Самым плохим из всего были частые схватки с противником. С наступлением рассвета два пилота заступали на боевое дежурство и должны были находиться в своих самолётах. Когда наблюдатели с земли или передовые батареи зенитной артиллерии сообщали о вражеском самолете, объявлялась тревога и дежурная пара должна была немедленно подниматься в воздух. Это было необходимо для уверенного перехвата вражеского самолета прежде, чем он достигал зоны бомбометания. Из-за постоянного ожидания появления вражеских самолётов всюду ощущалась некоторая нервозность. Посты наблюдения иногда принимали наш самолёт за вражеский и тревога объявлялась напрасно. Такие ложные запуски выводили людей из себя. Скоро у многих появились признаки переутомления и нервозность. Людей раздражали любые мелочи».
Четыре штаффелькапитана J/88. Слева на право: Сшельманн, Галланд, Сшильтинг и Эльса.
Экхарт Прибе в кабине Bf.109В-2 (борт 6-33).
«Однажды мы сидели около своих самолётов под тентом, спрятавшись от палящего солнца, когда послышался гул к югу от летного поля. Это должно было быть несколько самолетов. Когда мы смогли их увидеть, они показались нам итальянскими Савойями, направлявшимися на свой аэродром. Внезапно, самолеты развернулись в направлении нашего лётного поля и прилетели прямо к нам. Я поднял свой бинокль, но немедленно опустил его. Они были точно Савойями. Уже можно было различить опознавательные знаки невооружённым глазом. Самолёты летели в чётком строю на высоте приблизительно 1,500 метров. Мы насчитали десять машин. Я отвлёкся и вдруг услышал крик «Они нас бомбят!!!»
Я обернулся и подумал: «Это невозможно!», но поскольку я наблюдал темные точки, отделявшиеся от одного из самолетов и падавшие на нас, я поверил в реальность происходящего. Я только успел крикнуть «Все в укрытие!!!» и прогрохотал разрыв первой бомбы. Я видел моего механика, бегущего к окопу. На полпути к укрытию я упал на землю. Меня охватил беспомощный гнев. Сжав кулаки, я думал: «Всемогущий Бог, дай мне шанс увидеть своих товарищей снова!».
«Бомбы были сброшены прицельно и упали в центре лётного поля.
Наши машины были расставлены по краю аэродрома и не пострадали. Мои два пилота, находившиеся в готовности остались у своих самолётов. Их преданные механики также осталась с самолетами. Лётчики запустили двигатели, но взлететь не было никакой возможности. Повреждённое лётное поле исключало возможность взлёта. Нападение для всех стало неприятной неожиданностью. Никто не думал, что красные способны на такую злую шутку. Самолетами оказались французские бомбардировщики Potez 210, которые очень сильно напоминали итальянскую Савойю. Это объяснило то, что самолёты незаметно прошли к нашему аэродрому.
«В результате, с того дня на наземных постах наблюдения и других постах не исключали возможность, что позади каждого самолета с националистическими знаками прилететь похожий на него красный бомбардировщик. Различные типы современных самолетов были весьма схожи и неоднократно мы сомневались, имеем ли дело с противником или своим самолётом. Стало гораздо сложнее ориентироваться в воздушной обстановке.
Однажды это привело нас к роковой ошибке. Было туманное утро, когда я повел группу из пяти самолетов для патрулирования в сторону фронта. В прошедшие несколько дней республиканские самолёты использовали утренние часы чтобы беспокоить наши передовые линии. Я решил отучить красных от такой привычки навсегда. Мы поднялись на высоту 3,000 метров. «Глаза» группы — фельдфебель Боддем, один из моих лучших лётчиков, внезапно увидел пять точек, шедших несколько выше чем мы и приближавшихся к линии фронта со стороны Мадрида. Наших самолётов в это время в воздухе быть не должно было, поэтому я дал сигнал к атаке.
