— Почему бы и нет, — вздохнула Виола. — У меня-то как раз репутация весьма импульсивной женщины.
Собираясь ухолить. Грей вынул из внутреннего кармана пиджака чек и протянул ей.
— Этого должно хватить на расходы по организации праздника.
Мистер Джонсон выбрасывал на один-единственный прием больше, чем она могла позволить себе потратить на продукты за целый год.
— Я… я уверена, что этого будет достаточно, — запинаясь ответила Виола, широко раскрыв глаза от изумления.
Он поднялся и направился было к двери, но тут ему на глаза попался костюм, валявшийся на полу.
— И еще одна последняя просьба, Виола. Включите стоимость вечернего платья, которое вы наденете по этому случаю, в общий список расходов, — попросил Грей, окидывая ее взглядом с головы до ног.
— В этом нет необходимости. — Виола машинально провела руками по бедрам, снова почувствовав себя очень маленькой и чуть ли не голой.
У Грея были восхитительные глаза. Когда его взгляд останавливался на ней, Виола чувствовала, как ее кожа становилась горячей и чуть ли не плавилась, что было абсолютно неприемлемо по отношению к клиенту — особенно в подобных обстоятельствах.
— Мой гардероб меня вполне устраивает, — сказала она, привычно вздернув подбородок.
— Не сомневаюсь. Но уж поскольку я нанял вас для того, чтобы вы изображали хозяйку дома на моих приемах… мою невесту и в скором времени жену, будет лучше, если вы исполните мою просьбу.
— Хорошо, — пробормотала себе под нос Виола и добавила громче, когда Грей ушел: — Еще посмотрим, что мистер Джонсон заявит, когда увидит, что Виола Ханнифорд может сотворить, если приложит к этому все свои способности!
— Ты мне что-нибудь сказала? — спросила Маргарет, просовывая голову в дверь.
— Я просто разговаривала сама с собой, — ответила Виола. — И спасибо за то, что вовремя ушла.
— Я подумала, что тебе надо побыть наедине с твоей конфеткой.
— Он вовсе не моя конфетка! — взорвалась Виола. — Нас связывает всего лишь дело.
— Вот именно «дело», которое ему хочется иметь с тобой.
Виола представила себя в шикарном вечернем платье и бриллиантовых серьгах, покачивающихся у нее в ушах. Да, ей следует запомнить, что вся эта роскошь не для нее.
— Посмотри, хорошо я его пристроил? — спросил Роберт Уилсон, стоя на верхней ступеньке стремянки.
— По моему, он чуть-чуть наклонился влево, — ответила Виола, внимательно глядя на хрупкого ангелочка, укрепленного на макушке искусственной елки, водруженной посредине роскошной гостиной.
Роберт выровнял игрушку и тщательно расправил белые крылышки.
— Вот теперь отлично. — Виола, отойдя на шаг, полюбовалась разукрашенным рождественским деревцем. — Такой елке позавидует любой глава корпорации!
— Елка как елка, Виола, — сказал Роберт, спускаясь с лестницы.
— А золотые шары, которые я купила, смотрятся гораздо наряднее тех уродливых игрушек столетней давности, что мы нашли в кладовке.
— Не слишком ли ты волнуешься из-за того, что подумает этот парень?
— Он мой лучший клиент и отвалил на прием больше денег, чем я трачу в год на еду. Я не могу не волноваться. — Теперь у нее возникли сомнения по поводу золотых стеклянных бус. — Никак не пойму надо ли добавить еще пару нитей или нет?
— Елка выглядит, как на картинке в журнале, что ты мне показывала, — проворчал Роберт. — Да и весь дом тоже. Здесь вполне можно снимать один из дурацких рождественских телевизионных сериалов.
— Ну что ж, мы неплохо поработали, не так ли? — воскликнула Виола.
Удовлетворенная улыбка не сходила с ее лица, пока она в последний раз обходила дом, проверяя, все ли в порядке.
— Так убирать стремянку? — спросил Роберт, шедший следом за ней.
— Убирай. Мне осталось повесить еще кое-что, но я возьму табуретку из кухни.
Пять минут спустя Виола укрепила над дверью столовой ветку омелы. Она уже слезла с табуретки и собиралась отнести ту на место, когда ее обхватили за талию чьи-то руки.
— Я сделаю это сам, — предложил Роберт, отбирая у нее табуретку и осторожно увлекая ее под омелу. — Ни один мужчина, находясь в здравом уме, не упустит такой возможности, — усмехаясь, заявил он и запечатлел поцелуй на губах ошеломленной Виолы.
Если бы она не была такой уставшей, то, возможно, постаралась бы увернуться от Роберта. Уилсон вполне устраивал ее как сотрудник, но она вовсе не собиралась усложнять себе жизнь, привнося некий интим в их отношения. Кроме того, Виола конечно же не могла позволить себе бегать на свидания с кем бы то ни было, пока была «обручена» с Греем. Договор есть договор! Но приближалось Рождество, и вряд ли невинный поцелуй под омелой мог что-то значить.
Но именно в тот момент, когда ее губы встретились с губами Роберта, вошел Грей… Вздрогнув, Виола попыталась вырваться из медвежьих объятий своего помощника.
— Отпусти меня! — прошептала она сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как краска заливает ее лицо.
— Да успокойся ты! Насколько я понял, все это замужество — сплошной обман, разве не так? — проворчал Роберт, разжимая объятия.
Оказавшись на свободе, Виола повернулась к хозяину дома.
— Мы только что закончили. Вам нравится? — Она широким жестом обвела празднично убранную гостиную и наряженную в золото елку.
— Выглядит вполне удовлетворительно.
— Только удовлетворительно? — Роберт обиженно насупился.
Виола, осознав взрывоопасность ситуации, быстренько отослала его за пальто.
— Я плачу вам за то, чтобы вы обслуживали мой дом, Виола, а не использовали его для романтических свиданий, — холодно проговорил Грей, когда Роберт нехотя покинул гостиную.
— Роберт работает на меня.
— Тогда тем более не стоит целоваться с ним… да еще под омелой. Что, если бы вошел кто-нибудь другой, а не я? Как бы это выглядело: моя невеста целуется с наемным рабочим? Виола, любой хороший бизнесмен знает, что никогда не стоит путать дело с удовольствием.
— Я приму это к сведению, — столь же холодно ответила она.
Весь вечер Виоле приходилось напоминать себе, что только характер выполняемой ею работы, а не счастливый случай сделал ее хозяйкой великолепного приема.
Грей вел себя так, будто она была чем-то экстраординарным в его жизни. Ни на шаг не отходил от нее, как трепетный возлюбленный. Даже послал ей цветы, чтобы она украсила ими волосы. Она вполне могла бы поверить, — если бы загнала правду в самый дальний уголок своего сознания, — что он испытывает чувство гордости за нее и находит удовольствие в ее присутствии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
