― Возможно. В любом случае, я отказалась. Мне кажется, что наши мужчины заняли круговую оборону, и это означает, что нам нужно продолжать действовать в том же духе. Честное слово, я сто лет так не веселилась.
Наши мужчины. Я фыркнула и развернулась как раз вовремя, чтоб увидеть, как открывается дверь… и появляется Джекс.
― Мне нужно идти, Лей, но я на телефоне, если понадоблюсь тебе.
― Мы все обсудим утром, на свежую голову. Спокойной ночи, Джианна.
― И тебе, ― я отложила телефон в сторону.
Мы оценивали друг друга в течение долгой минуты. На нем был тот же серый свитер и брюки, что и днем, такая знакомая ― и любимая ― небрежность. Прядь его темных волос упала на бровь, смягчая суровость его красоты. Он стоял, прислонившись спиной к двери, засунув руки в карманы и скрестив ноги. Однако только идиот мог не ощутить в нем хищной настороженности. Его пристальный взгляд был внимателен и подмечал слишком многое.
― Я скучаю по твоим кудрям, — наконец, сказал он.
Я отошла к столу отца, прислонившись к нему попой, и скрестила руки на груди.
― Это заявление серьезно запоздало.
На пару лет…
― Ты была всерьез настроена на убийство, когда я зашел сюда. Ты рассчитываешь трахнуться с Чедом Уилльямсом, потому что хочешь этого или потому что хочешь, чтобы он расписался на пунктирной линии?
Какая-нибудь другая женщина, возможно, придержала бы язык, потому как вопрос не заслуживал ответа. Я же промолчала потому, что мне было слишком больно. Я никогда не видела, чтобы Джекс намеренно вел себя зло или жестоко ― он просто исчез из моей жизни.
― Джиа…
― Не называй меня так.
― А как ты предпочитаешь?
Моя нога без конца стучала по полу.
― Я бы предпочла вообще не видеть тебя или слышать о тебе.
― Почему же?
― Мне казалось, это очевидно.
Его великолепно чувственный рот напрягся:
― Не для меня. Мы знаем друг друга. Мы хорошо ладим. Очень, очень хорошо.
― Я не собираюсь больше спать с тобой! — рявкнула я, чувствуя, как стены смыкаются вокруг нас. Он всегда так действовал на меня. Когда он был со мной, я не замечала ничего вокруг.
― Почему же?
― Перестань это спрашивать!
Джекс выпрямился, и кабинет стал еще меньше. Мое дыхание участилось, мой взгляд устремился к двери за его спиной.
― Это важный вопрос, ― он запер замок, не отрывая от меня взгляда, ― Скажи мне, почему ты так зла.
Меня затопила волна паники.
― Ты исчез с лица земли!
― Разве? — он подошел ближе на один шаг, ― Ты хочешь сказать, что не знала, как меня найти?
Растерянная, я нахмурилась.
― О чем ты говоришь?
― Все должно было закончиться, так и случилось, ― он подошел ближе, ― Тихо. Никаких безобразных сцен. Никаких отвратительных воспоминаний. Мы…
― Без сучка, без задоринки, ― я сделала резкий вдох, раненная глубже, чем могла сказать. Я набросилась на него в попытке самозащиты, ― Так зачем же ты все переиначил и испортил?
― Мы не можем быть друзьями?
― Нет.
Джекс шагнул слишком близко ко мне.
― Мы не можем вместе работать?
― Не-а, ― я выпрямила руки, ощущая необходимость защищаться, ― Ты сделал все личным с самого начала.
Он улыбнулся, демонстрируя проклятую ямочку:
― Ты невозможно сексуальна, когда злишься на меня. Мне стоило чаще выводить тебя из себя.
― Отвали, Джекс.
― Отвалил. Это не сработало.
― Вообще-то, сработало. Возвращайся в свой мир и снова забудь обо мне.
―Мой мир, ― улыбка испарилась, как и свет в его глазах, ― Точно.
Он остановил свое наступление, поэтому я быстро обошла его, понимая, что отсутствовала слишком долго, и Чед ждал меня.
Джекс взял меня за руку, плотно обхватив ее пальцами. Он произнес мне на ухо:
― Не трахайся с ним.
Я вздрогнула. Мы стояли плечом к плечу, глядя в противоположные стороны, что полностью отражало наши отношения. Я чувствовала его запах и тепло, которое напомнили мне о других случаях, когда он произносил что-нибудь шепотом мне на ухо.
Джекс знал, как соблазнять, и никогда не упускал случая продемонстрировать умения. Даже когда я была завоевана им, он возбуждал меня задолго до того, как запрыгнул со мной в постель. Посылая мне долгие, обжигающие взгляды, часто прикасаясь, шепча порочные обещания, которые заставляли краснеть.
― А ты целибат, Джекс? — резко произнесла я. (Целибат — обет безбрачия)
― Буду им, если будешь и ты.
У меня вырвался грубый смешок:
― Ну да, конечно.
Он удержал мой взгляд:
―Испытай меня.
― Меня не интересуют игры.
Стук в дверь прозвучал как гром среди ясного неба, заставив меня подпрыгнуть.
― Джианна? Ты тут?
Винсент.
― Да, ― отозвалась я, ― Погоди.
― Не трахайся с ним, ― повторил Джекс, его темные глаза пристально смотрели на меня, ― Я серьезно, Джиа.
Я вырвалась из его хватки и, повернув замок, открыла дверь.
Мой брат замер на месте с ключом от кабинета в руке, затем посмотрел на Джекса через мое плечо:
― Смерти захотел, Ратледж?
Закатив глаза, я оттолкнула Винсента:
― Не вмешивайся.
― Ошивайся где-нибудь в другом месте, ― продолжал Винсент, закрыв собой дверной проем, как только я отошла с дороги.
Мгновение я раздумывала, стоит ли вмешаться, однако решила оставить все как есть. Они большие мальчики. Сами разберутся.
Вернувшись в зал, я увидела большой пакет еды на вынос на столе перед Чедом, вставшим при моем появлении.
― Что думаешь о том, чтобы взять это в отель и спокойно поесть? — спросил он.
Я обвела взглядом зал, с легкостью заметив яркие волосы Стейси, сверкавшие в приглушенном свете кованых люстр, бросавшей в нашу сторону злобные взгляды.
― У меня есть идея получше, ― сказала я, собирая свои вещи, ― Я знаю местечко, где нас никто не найдет.
* * *
Я отвела его в Бруклин, в салон красоты моей невестки Дениз. Она закрыла магазин, отыскала несколько бумажных тарелок, и мы пировали едва теплым, но все равно вкусным рагу болоньезе в комнате отдыха стилистов, подальше от запахов краски и лака для волос.
― У тебя нью-йоркский акцент, ― заметил Чед после того, как мы некоторое время обменивались историями о безумных клиентах, ― не замечал раньше.
Я пожала плечами:
― Ага. Как в десяти тысячах шоу про копов.
Чед засмеялся.
― Это потому, что она на родной земле, ― объяснила Дениз.
Мне было нечего добавить к этому. Неудивительно, что он заметил. Акцент всегда появлялся, когда я проводила время с семьей и друзьями, когда мои защитные инстинкты ослаблялись, и я чувствовала себя той, что была раньше.
