Впрочем, не сделать ли перерыв? Соберемся с мыслями и через какое-то время встретимся вновь. Да ведь и дождь давно прошел.
Второй заход
Встретились спустя три месяца. Пришел я к своему доктору, чтобы устно отчитаться о пребывании в стационаре. Олег Федорович внимательно изучил больничный эпикриз. С улыбкой сказал:
– Продолжим лечение.
– За чем и явился к вашей милости… Но поначалу продолжим беседу.
– Вроде обо всем переговорили.
– Мы лишь кончиком пальца коснулись проблемы взаимоотношений врача с пациентами.
– Это же море безбрежное. В его водах утонуть можно.
– Ну вот для затравки факт… В добрые старые времена редакционная почта больших и малых газет, а также журналов наполовину состояла из благодарственных писем, телеграмм от поправившихся больных своим исцелителям. Был еще другой поток благодарностей – на радио, телевидение. Письма в эфир, как правило, заканчивались просьбами: исполнить для доктора (полное имя, отчество, фамилия), а также для медицинской сестры, нянечки и т.д. конкретную музыкальную заявку.
– Ваш покорный слуга не раз был обласкан в эфире. Есть в том нечто чарующее. Но и ко многому обязывает.
– Это можно понять… Теперь же в редакции поступает много критических сигналов. Пациенты сетуют по поводу беспорядков и грубых нравов в медучреждениях. О том же и журналисты пишут.
– Скажу честно: это моя боль. Есть предчувствие, что однажды открою газету и увижу заметку от пациента, которого ненароком обидел или не защитил.
…На днях в руки случайно попала газета «Известия». На последней странице рассказана жуткая история смерти пожилой москвички. Запомнилось имя: Наталья Романовна. Поступила в клинику с диагнозом: нарушение мозгового кровообращения. Со слов сына, вокруг матери возникла склока из-за того, что он «неадекватно отблагодарил благодетелей», которые поначалу хватили лишку. Поняв, что вознаграждение не соответствовало внутреннему тарифу, переменили свое решение… Перекантовали тяжелобольную из блока интенсивной терапии в обычную пятиместную палату, где Наталья Романовна среди ночи скончалась.
Сын попытался разобраться в ситуации. Стучался в кабинеты разных медучреждений. Дошел до горздрава. Теперь вместо матери имеет на руках бумагу, подписанную чиновником весьма высокого ранга… (Цитирую по газете) «Уважаемый Н.Н. Жалоба Ваша рассмотрена. По ней проведено служебное расследование. Факты подтвердились. На лиц, допустивших халатность, наложены дисциплинарные взыскания… Однако смерть больной не связана с выявленными недостатками в работе персонала ГКБ № 79.»
– Если бы искатель стал распутывать клубок дальше, ниточка привела бы его в высокие инстанции. Но ответ был бы точно таким. Ну разве только мысль была бы выражена другими словами. Но то в лучшем случае. Обычно же власть рубит с плеча. Хотите пример. Пожалуйста…
Недавно в многотиражной газете ЗАО «Округа» прочел я открытое письмо руководителю Департамента здравоохранения столицы А.П. Сельцовскому. Так вот там крупным шрифтом было напечатано: «В 2002 году в Москве умерли 130 тысяч человек». А ниже шрифтом помельче набрано: «Уважаемый Андрей Петрович, что делать… Неужели Вы бессильны».
Глава ведомства продемонстрировал собственную дееспособность. Главный редактор издания вынужден был оставить свой пост. Что касается газеты «Округа», она в корне изменила свой формат. Сильно пожелтела. Стала скучной, пустой.
– В жизни все взаимосвязано. Не зря же генетическая молекула человека имеет вид бесконечной цепочки.
– Олег Федорович, но человек же хомо сапиенс – существо разумное. Мы живем не только благодаря данным природой инстинктам, но и по понятиям, по обычаям, по меняющимся законам человеческого общежития. Опять же есть извечные божьи заповеди. За многовековую историю существования медицины выработаны священные врачебные каноны. Один из которых никогда не утратит актуальности: не убий!
– Мы отошли с вами от края моря разливанного, рискуем сегодня не дойти до другого берега.
– Погодите, дайте не захлебнуться от волны брошенного вами в омут камня.
– Валяйте! И без того мы вышли уже из графика.
– Тогда перекину мостик через океан… В Чикаго всей семьей эмигрировал мой друг М.Х. С трудом они вживались в тот мир. В конце концов приспособились, стали родину забывать… Вдруг – семейку заколебало. Заболел серьезно зять Михаила, человек немолодой, 87 лет. Чтобы не быть домочадцам в тягость, перебрался старче в пансионат для престарелых, где его сразил инфаркт головного мозга.
– Тяжелый случай, шансы мизерные.
– Из богадельни доставили его в клинику, поместили в специальную палату интенсивной терапии. Медперсонал начал круглосуточную борьбу, не рассчитывая при этом на оплату дорогостоящего лечения.
– Неужели спасли?
– Пять или шесть дней парализованного держали у аппаратов искусственного дыхания, искусственного кровообращения, искусственной почки. Иногда умирающий приходил в сознание, видел родных, в его зрачках вспыхивал свет. Лишь когда приборы зафиксировали полную остановку работы мозга, аппараты отключили.
– Ну и что дальше?
– Похоронили эмигранта. После похорон осиротевшие домочадцы пришли в клинику с огромным букетом роз.
– Красивая байка. Однако, дружище, вернемся к нашим баранам: измерим-ка наше давление. (После процедуры…) Ну вот, батенька, сто сорок пять на восемьдесят. Все ваши эмоции отразились на шкале. Учитесь, дружище, управлять своими чувствами. Не распускайтесь по пустякам. Совершенно очевидно: без бета-блокатора вам уже не обойтись. Будем выбирать схему… Поначалу в сочетании с предукталом. Он ценен тем, что действует на клеточном уровне.
– Вы разговариваете со мной на равных, будто с коллегой.
– Мы более чем коллеги. Мы сообщники!
– Врачи обычно играют со своими пациентами в молчанку, боятся проболтаться. А ведь сказано: «Слово лечит».
– Многие боятся, что их НЕ ТАК поймут или же превратно истолкуют.
– Полтора года назад я опубликовал в одной газете очерк. Образно говоря, получился широкоформатный снимок, сделанный с высоты скорбного ложа. Я и половины не высказал того, что прошло перед глазами. Последний абзац заканчивался так: «Сия больница вносит свою лепту в губительный процесс сокращения народонаселения в стране. Процесс называется геноцид».
Боже, какой шум поднялся в чиновных апартаментах. Мне грозили судом, что я-де нарушил закон «О печати», выдал страшную государственную тайну. Сгустились тучи и над редакцией, коллективу угрожали великими штрафными санкциями. И наверняка осуществили бы кару… Нас поддержал только что вступивший в должность новый президент страны. Всем на удивление, с трибуны Совета Федерации В.В.Путин огласил тезис: России угрожает геноцид!
И уж тут-то все чиновники от медицины дружно закивали головами, как болванчики, хваля Владимира Владимировича за откровенность, за честность, прямоту.
– Теперь и я начинаю своего старого пациента побаиваться… Слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Тем более что между нами на столе еще и диктофон лежит.
– Будьте спокойны. Кто же тогда меня врачевать будет! Кстати сказать, после той публикации я еще трижды отметился в клиниках. Последний раз лежал в 51-й больнице. Да вот же и эпикриз перед вами. Но на этом листе не зафиксировано то, что прошло перед моими глазами. Например, борьба омоновцев с бомжом, который попал в Первую терапию «по ошибке», ибо ему законом определено место на скамейке или в кустах возле станции метро… Туда его люди с автоматами и в пуленепробиваемых жилетах быстренько спровадили.
Еще был уморительный случай… В нашу палату (общую) по ошибке поместили аристократа из столичного бомонда. Для него был заказан «люкс», но дежурная спросонья перепутала места – сноб попал в компанию «совков». Оказалось, что вип-больной был под большим бодуном. Проснулся Т. среди ночи по малой, так сказать, нужде. Сделал два шага, стал мочиться на голову соседа. Тот не сразу сообразил, что деется. Когда ж дошло, закричал благим матом и с кулаками набросился на клубного хулигана. Тут персонал разобрался в ситуации. Т. подхватили «под вицы» и увели в одноместную палату. Пострадавший сосед хотел было требовать компенсацию за моральный ущерб, но завотделением популярно объяснила крикуну: случившееся надо понимать как бесплатный сеанс уринотерапии.
– И смех, и грех.
– Еще своими глазами видел я, как уходят из жизни… Вы видели это.
– Множество раз. Врачам приходится освидетельствовать сам факт смерти, оформлять соответствующие документы.
– Я имею в виду… последние мгновения угасания человеческой жизни, как бы мерцание свечи. На моих глазах отлетела в космос солдатская душа моего соседа по палате – фронтовика Ивана Ивановича Трусова. Несколько дней он не принимал никакой пищи. Большей частью лежал на спине, беспрерывно почесывая правый бок. Был задумчив. Похоже, предчувствовал свой конец.
