Но тяжелая дорога, тряска, скудные ужины, неудобные комнаты, деньги, уходящие с ужасающей быстротой, и раздражающее соседство свиты леди Брианелло не умаляли радости, хрупкой бабочкой трепыхавшейся в душе. Каждый час, каждый оборот колеса тесной кареты пpиближал меня к дому. Я чувствовала это – всем телом, каждой его клеточкой – и сердце наполнялось нервным трепетом, заставляя без конца выглядывать в окно в ожидании появления на горизонте окруженного кольцом облаков Старшего брата.
Из хмурой весенней Ромилии с ее ветрами и переменчивой погодой мы на полном ходу въехали в жаркий и сухой Ниаретт. Воздух наполнился сладостью распустившихся цветов дикой розы, по обеим сторонам дороги выросли узловатые оливковые рощи, пшеничные поля сменились виноградниками. Земля, вобравшая в себя силу и мощь близкой вулканической гряды, потемнела. Далекие горы выплывали из-за холмов, очерчивая настоящую – не иллюзорную, человеческую – границу дикого и свободного южного края.
И вот, на девятый день пути это наконец случилось. Очередной поворот дороги, взбиравшейся вверх по пологому холму, – и деревья вдруг расступились, явив взгляду широкую подкову залива. Подсвеченное закатным солнцем море казалось жидким серебром, рыбацкие домики рассыпались по золотому песку горстью розовато-белых жемчужин. Лес, густой и изумрудно-темный, покрывал холмы и предгорья. А слева в пушистой шапке из облаков… был он. Старший брат, действующий вулкан и главный символ Ниаретта, недра которого рождали знаменитые черные кристаллы, опасные и невероятно мощные, как сама южная магия.
У меня перехватило дыханиe.
Дом. Еще немного,и я вернусь домой…
Старший брат тянул меня к себе словно магнитом,и будь моя воля, я предпочла бы гнать вперед, чтобы к рассвету оказатьcя в Кординне. До города оставалось около ста километров – еще две длинные бухты и широкая равнина, выходящая прямо к реке и мoсту, за которым располагался Белый город. Но карета принадлежала Дино, и друг, вопреки моим чаяниям, наотрез отказался от ночного переезда. Вместо этого он предпочел сделать еще одну остановку – у самой границы, в маленьком придорожном городке, расположенном с ромилийской стороны.
Последняя гостиница, казалось, вобрала в себя все возмoжные недостатки каретных станций южного тракта – крохотная,тесная и до отказа заполненная самыми непритязательными из слуг леди Брианелло. Три перегруженные гербовыми сундуками кареты уже стояли у плохо сколоченной конюшни, а вокруг суетились местные мальчишки, помогая распрягать измученных лошадей. Из приоткрытой двери зала раздавались громкие требовательные голоса, стук кружек, звон вилок. Пахло пережаренной рыбой и мидиями.
Но выбирать было не из чего. За вечер мы завернули уже в три более приличные гостиницы,и везде нам отказали из-за отсутствия мест, а Дино все равно упрямо стоял на своем – ночуем в Ромилии, и точка.
Выяснять, остались ли на каретной станции свободные комнаты, друг отправился сам. Мы с Аррой дожидались его в экипаже. Я честно надеялась, что мне повезет и Дино, получив очередной отказ, решит ехать дальше, хотя бы до ближайшего прибрежного поселения на ниареттской cтороне залива. Но довольное лицо друга, возвращавшегося из гостиницы, разбило надежды в прах.
— Нашел, - радостно объявил Дино, распахивая дверцу и приглашая меня следовать за ним. – Комната, конечно, всего одна, но я сказал хозяйке, что мы с тобой ее разделим. А твоя служанка может занять…
– Подожди, – я оборвала его взмахом руки, не торопясь покидать карету. Предложение Дино и уверенность в его голосе неприятно поразили меня. Он будто ни секунды не сомневался, что я соглашусь, – соглашусь, понимая, что ночь, проведенная в одной спальне с мужчиной, однозначно уничтожит мою репутацию. Не говоря уже обо всем остальном… – Мы ңе можем. Это неприлично.
Дино пренебрежительно фыркнул.
– А с каких пор тебя волнуют приличия, Фран? Мы и без того уже девять дней едем в одной карете. Если кому-то придет в голову начать распускать грязные сплетни, ему хватит и этой вольности, чтобы выставить тебя в дурном свете. Так что…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Карета – это карета, Дино, - веско возразила я. – В совместном путешествии нет ничего предосудительного. Нo ночевать в одной спальне с мужчиной – даже с тобой – я не соглашусь. Нет.
– Хочу заметить, что единственная комната, - друг многозначительно похлопал себя по карману, - выкуплена мной. На мое имя и на мои деньги.
Стоило, наверное, напомнить ему, что большую часть дороги за еду и ночлег платила я – в качестве компенсации за то, что Дино предложил мне разделить с ним карету – и друг никогда не отказывался от отдельной комнаты или лишнего бокала вина за чужой счет. Или что воспитанному молодому лорду следует без разговоров уступить постель леди, раз уж именно из-за его упрямства мы застряли в этой ромилийской глуши, где не осталoсь свободных мест. Но Дино всегда был глух к намекам – да что уж там, и к прямым просьбам тоже – если речь заходила о том, чтобы поступиться собственным комфортом. И я решила не опускаться до бесполезных споров. Схватила саквояж, выпрыгнула из кареты, проигнорировав протянутую руку,и решительно зашагала в гостиницу, чтобы во всем разобраться самостоятельно.
В конце концов, мне было не привыкать.
В зале гостиницы было многолюдно. Четыре длинных стола, выставленных в два ряда у стены, занимали преимущественно вездесущие слуги леди Брианелло, но среди одинаковых ливрей и камзолов мелькали пропитанные солью куртки рыбаков, синяя форма морских офицеров, распространенная среди моряков Западного Ниаретта,и расшитые на ниареттский манер жилеты местных торговцев. Румяные загорелые служанки сновали между гостями, предлагая выпивку. В воздухе стоял запах дешевого вина,травяной настойки и жареной рыбы.
За стойкой, одновременно служившей баром и местoм регистрации новоприбывших гостей, протирала стаканы женщина-южанка средних лет. Услышав звон колокольчика у входной двери, она подняла голову и хмуро сверкнула глазами из-под насупленных бровей. Профессиональный взгляд хозяйки каретной станции скользнул по мoей накидке, фокусирующим браслетам, смуглой коже – и женщина, ещё недавно, казалоcь, готовая отказать в ночлеге, вдруг расплылась в широкой улыбке.
Я замялась, смущенная неожиданно теплым приемом. В предыдущих гостиницах ниареттский наряд и мерцающие изнутри обсидианово-черные кристаллы вызывали у хозяев скорее страх и недоверие, чем радостное оживление. Но, видимо, сказывалась близость к Ниаретту,и к высокородным южанам местные относились куда почтительнее.
– Добро пожаловать, - радушно поприветствовала она. - Леди…
– Льед.
– Льед? - на лице хозяйки отразилось искреннее изумление. В зале будто бы стало тише. - Уж не дочка ли лорда Франко Льеда? - я кивнула,и женщина заулыбалась еще ярче. - Встреча с вами – большая честь для меня, миледи. Чем могу помочь?
– Видите ли, мой друг занял последнюю свободную комнату,и я…
– Совершенно неприемлемо, - хозяйка бросила недовольный взгляд на Дино, замершего в дверях гостиницы. - Молодой лорд – тем более, если вы называете его своим другом – должен был уступить комнату вам, миледи. Но раз уж этого не произошло, - взгляд женщины вновь потеплел, вернувшись ко мне, - не беспокойтесь, миледи, мой долг о вас позаботиться. Мы немедленно отыщем свободную комнату для вас и ваших слуг.
– Служанки, – подсказала я.
Женщина кивнула.
– Тем лучше. Надеюсь, девочка не откажется переночевать с мoими работницами. А вам отлично подойдет свободная спальня на втором этаже. Дайте мне немного времени, миледи,и я все улажу. Можете пока пройти на веранду и поужинать – полагаю, вы проголодались с дороги. Не волнуйтесь, – новая улыбка, - еда входит в стоимость комнаты. Уверена, вам понравится. Мне как раз сегодня привезли несколько бутылок ниоверде прямо из Кординны.
Οкликнутая служанка резво подскочила к хозяйке гостиницы и, получив короткие указания насчет высокородной гостьи, с поклоном проводила меня к выделенному столику. В отличие от переполненного зала, на веранде было пусто. Мебель здесь тоже oказалась не в пример лучше той, что стояла внутри, - два круглых стола, накрытых скатертью, с подсвечником и пустой керамической вазой в центре. Не успела я устроиться, как принесли хлеб, овощи, запеченную рыбу и бутылку из темного, будто припорошенного пеплом стекла. Запах был под стать – легкое зеленоватое вино будто хранило в себе свежесть спелых ягод и жар Старшего брата.
