– Да кому тут видеть? – хмыкнул я, горделиво развернув крылья, чтобы она лишний раз полюбовалась белоснежным блеском чешуи. Пусть запомнит меня таким – грозным и бесстрашным. Истинным драконом, а не ржавой рухлядью.
– А я уже никто? – вздохнула она. «Харлей» ощутимо потускнел и выглядел совсем безрадостным.
Надо же быть таким идиотом! Я проклял свой язык, но не сдался. Наоборот, атаковал:
– А с каких это пор тебя смущает вид настоящего дракона? Неужели я так безобразен?
– Не знаю, я как-то не задумывалась… А я освоила новую иноформу, – почему-то совсем печально похвасталась драконица. «Харлей» встряхнулся от руля до колес, и через мгновенье передо мной стояла элегантная машина теплого золотистого цвета. Ее дверцы приветливо распахнулись. – Как тебе?
На миг у меня перехватило дыхание. Она была прекрасна, совершенна от руля до покрышек. Ларика не забывала ни одной мелочи, вплоть до номера на двигателе. Отличить её тело от настоящей машины не смог бы сам завод-изготовитель. Я зажмурился, представив мягкость сидений, чуткость кнопок управления, пламенность мотора…
– Супер, как всегда! – я восхитился весьма прохладно, чтобы она не заподозрила, что и в самом деле сражен. – Ты на свете всех милее, всех «нисанов» золотее!
Драконица разочарованно фыркнула. Другой на моем месте давно бы уже на коленях стоял с букетом лютиков в пасти. Но от меня она не дождётся.
– Говорят, ты сегодня отправляешься на подвиг? – спросила Ларика и растянулась рядом на травке, вывернув колеса и безжалостно смяв мои лютики плоским железным животиком. Настоящий «нисан» так не смог бы, конечно. – Тебе страшно?
Дракон в глазах возлюбленной должен быть героем, и я с энтузиазмом воскликнул:
– Ха! Вот еще!
– И ты на ней женишься?
– На ком?
– Как это на ком? Ты же принцессу добывать отправляешься? Извращенец!
Драконский бог! Мне же еще и оправдываться.
– Ларика, да где теперь на Руси принцессу найдешь? И духу не осталось, видит Ме! – я воздел очи к небу. И вовремя: в недосягаемой драконам выси беззвучно плыл крохотный самолётик.
На всякий случай, я поджал хвост и частично мимикрировал, подставив потенциальным наблюдателям покорёженную крышу трактора. Совсем заболтался, пропустил рейс. А ведь о человеческой угрозе с воздуха – как гражданской, так и военной – мы обязаны помнить даже во сне. Наизусть расписания учим, особенно траектории спутников. Вот Ларике эти таблицы даются с таким трудом, что она предпочитает не напрягать память и постоянно поддерживает иноформу. Последний раз я видел её в истинном теле давным-давно, в детстве.
Царевна встрепенулась, по-рысьи отряхивая золотистую металлическую шкурку от ржавчины, налетевшей с моей тракторной крыши. Я затосковал ещё сильнее. Красавица и чудовище. Хотя мне приятно, что она нашла время поболтать со мной в последнее утро моей никчёмной жизни. Потому что куриной слепотой я от лютиков так и не заразился, придётся подаваться в герои. Наверняка посмертно.
Скосив сверкнувшие в лучах солнца фары, Ларика вздохнула:
– Все ты врёшь, Гор. Я слышала о принцессе.
– Наставник Юй как раз сейчас доказывает старейшинам, что в героическом ритуале можно и без голубой крови обойтись. Кстати, пора бы им уже решить, какой подвиг мне поручат.
И мы наперегонки помчались к пещере старейшин.
– Решено, Гор, – радостно приветствовал меня дед Горыхрыч. – Сегодня ты отправишься за прынцессой.
Я и возмутиться не успел. Ларика презрительно процедила:
– Еще и обмануть меня пытался, извращенец!
И гордо удалилась, сверкая на солнце золотистой шкуркой «нисана».
Наставник Юй лежал на каменистой площадке у пещеры, свернувшись кольцами. Реденькие усы китайского мигранта висели сегодня с особой унылостью. Он был моим учителем уже полвека, но таким печальным я его видел лишь однажды: в день, когда его племя почти в полном составе прибыло к царю Ррамону с просьбой расселиться в нашей Империи – на их родине популяция людей так выросла, что драконам совсем не осталось места для жизни, уже и мимикрия не спасала.
– Понимаешь, Гор, – поднял он грустный взор, – царь настаивает. Пора возрождать древние традиции. Да и старейшины решили, что мой вариант еще более безнадежен. Ну, где ты найдешь рыцаря для сражения? Во всей Евразии ни одного не осталось. Это точные сведения.
– А японские самураи? – не сдавался я. – А русские богатыри?
– Богатыри… Качки одни и остались, никакой этики, – дед сплюнул огненным сгустком в каменную бочку с водой. Вода мгновенно испарилась. – Рановато тебе на богатыря замахиваться. В старину, помню, надо было сначала детей вылупить как следует, хотя бы из пары яиц, а потом уж больную голову под Калинов Мост складывать.
Стоило ему упомянуть тот клятый мост, как мысли старика съехали в древнюю колею:
– Геррои, мать их за ногу… В своих головах мозгов нет, так они из зависти повадились чужие мечами рубить! Говорил я тебе, как на том клятом мосту дело было?
– Говорил, дед, – поспешно перебил я, зная, что непреходящая родовая обида на богатырей повергала старика в затяжную депрессию. Да и шрамы от двух отрубленных в дописьменные времена голов у него ныли нещадно при каждой перемене погоды, и фантомные головные боли частенько его мучили и, хуже того, фантомные мысли.
– Йетить их через коромысло! – Дед ругался еще минут пять. И вдруг резко успокоился, лукаво ухмыльнувшись. – А я рассказывал тебе, внучек, как людишки называют некоторые мои иноформы?
И я в пятисотый раз выслушал историю, как дедок гулял в древности по Европе, когда там еще леса вовсю шумели. Для вылазок к человеческим селищам Горыхрыч использовал такую жуткую антропоидную иноформу, что люди падали при встрече замертво, услышав его приветливое: «Йетить тя!» Точнее, они успевали услышать лишь первые слог-два. Так и родился миф о йети.
Я вежливо улыбался, прекрасно помня, что миф о мифе родился в день, когда Горыхрыч посмотрел любимую передачу «Неизвестная планета» с йети в главных ролях. С тех пор, как в царской пещере появился телевизор, дедова память совсем ослабла: он забыл даже о своем склерозе. Зато стал неиссякаемым комментатором и источником точных исторических сведений из первых рук очевидца.
Дед так хлопнул меня по плечу, что я пошатнулся.
– Эх, Гор, – поморщился он, – слабоват ты покамест против богатыря идти. Я на тебя и понюшки табака не поставлю. Так что, остается прынцесса, – седой дракон снова брезгливо сплюнул.
Огненный сгусток, заглянув в бочку и не найдя воды, выплыл и задрейфовал к лиственницам. А люди потом скажут – шаровая молния…
Наставник Юй нахмурился, провожая дедов плевок тяжелым взглядом. Сказал тихо:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
