— А он и не спрашивал.
— Не спрашивал. Непохоже на него — вздернутый какой-то. Разбудил нас. Ладно, я встаю, а ты пока спи.
Ольга, жена Алекса, разделяла график мужа. Работа ее не требовала такого уж постоянного присутствия на рабочем месте, что давало возможность заниматься многочисленными домашними делами и управлять тем загадочным механизмом, который мы называем бытом.
Вопреки ожиданиям, Алекс был готов уже через час. «Можно было и не оттягивать время, — подумал он, — успел бы. Интересно, чего вдруг Лёха так задергался?».
Ровно в назначенное время забулькал домофон. Звук у него был странный, как будто кто-то сунул трубку в воду и гудел туда. Сначала, как только его поставили, незнакомый звук заставлял вздрагивать, тем более, что пользовались домофоном нечасто. Но потом они с Ольгой привыкли, и даже радовались, что сигнал отличается от телефонного звонка.
— Да! — как по телефону, сказал Алекс.
— Саш, я уже тут.
— Хорошо, спускаюсь.
Трубку домофона никак не удавалось правильно прицепить на место.
— Оль, я ухожу. Пока!
— У-м-м-м… — невнятно промычала жена.
— Давай, вставай, пора уже.
Запирая дверь, Алекс думал только о том, что теперь весь день будет зевать и вообще станет сонной мухой. «Надо будет пораньше свалить с работы» — решил он. Напротив подъезда стоял Лешкин темно-вишневый «Nissan», и Алекс уселся рядом с водительским сидением.
— Чего ты так занервничал? Привет!
— Привет. Надо все отдать владельцу.
— Кто спорит? Просто я еще ничего не сделал. Не успел.
— Неважно. Отдашь мне, и на этом закончим.
— Объяснишь?
— Поехали пока…
По пути не было сказано ни слова. На сей раз, обиделся Алекс. Леха, похоже, сосредоточился исключительно на дороге — раза три звонил его мобильник, но Лёха никак не отреагировал. Дорога до Института заняла совсем немного времени. Если Алекс, у которого никогда не было машины, сначала шел пешком до метро, потом делал две пересадки, потом опять шел пятнадцать минут, то «Nissan» доехал оптимальным путем всего минут за десять.
Вахтер Института вытаращил глаза, как камердинер одного гомосексуалиста из старой французской комедии, когда хозяин вдруг привел в свой дом женщину. Последние годы Алекс никогда не приходил раньше часа дня.
Передавая молчаливому Зайцеву сумки с компьютерами, Алекс все-таки спросил:
— Может, объяснишь, наконец? Я еще ничего тут не успел. Твой друг что, нашел другого мастера, или уже передумал?
— Нет, просто ремонт не потребовался. Он больше не нужен.
— А что скажет твой приятель?
— Он ничего не скажет. А тебе — огромное спасибо, извиняюсь за беспокойство.
— Ну, бывай.
Отпустив Лёху с его багажом, Алекс решил, было стереть временные директории, куда он накануне столько всего переписал с этих дурацких компьютеров. Не успел — его отвлек телефон.
— Да, — сказал он в поднятую трубу.
— Можно позвать Александра Николаевича?
Голос был женский, молодой, но напрочь лишенный каких-либо эмоций и совершенно официальный.
— Это я и есть.
— Александр Николаевич?
— Да, я вас слушаю. Чем могу?..
— Здравствуйте. С вами говорят из прокуратуры Юго-Западного округа. Вы уже получили повестку?
— Здравствуйте. Какую повестку?
— Значит, не получили. Вам нужно будет подойти к нам сегодня в шестнадцать двадцать.
— Куда, к вам?
— В прокуратуру. В повестке все указано. Только не завтра в десять тридцать, а сегодня в шестнадцать двадцать.
— Но у меня нет никакой повестки!
— Вы получите. До свидания.
— Но…
Трубку уже повесили. Было начало двенадцатого. Работа совершенно не клеилась, все валилось из рук. Примерно через час к Алексу пришел какой-то незнакомый старик и принес повестку. Заставил расписаться на сером, как плохая туалетная бумага, бланке и ушел, не ответив ни на один вопрос.
В повестке значилось, куда, по какому адресу и в какое время должен прийти Александр по фамилии такой-то, такого-то года рождения, проживающий там-то и приглашаемый в качестве свидетеля по такому-то адресу. Время и дата были исправлены — «23.10.01 в 10-30» зачеркнуто, а вписано другое время — «22.10.01 в 16-20», как и говорила та тетка по телефону. Номер комнаты «24», фамилия следователя — Никоненко В.И.
Алекс сидел и долго разглядывал на этот бумажный клочок. С его появлением вся жизнь, похоже, круто менялась, и явно не в лучшую сторону. Было неясно, правда, как передали бы повестку, если б Алекс ушел чинить кому-нибудь компьютер, уехал на какую-нибудь фирму или просто куда-нибудь ушел. Но видимо тому, кому надо, передать повестку не составило бы особого труда. Теперь все это не имело никакого значения. К четырем двадцати нужно прийти к какому-то неведомому Никоненко В.И., который отныне и будет решать будущее Алекса. В чем его обвинят? Может он и правда свидетель? Но никаких преступлений на его глазах не было, ничего интересного он не видел, да и вообще никто из известных ему людей, вроде бы, ни в чем замешан не был. За собой Алекс тоже ничего криминального не мог припомнить.
«Наверное, Зайцев, подлюка, вляпался в какую-нибудь грязную историю и решил свалить всё на меня, — думал Алекс. — А я даже не знаю, о чем пойдет разговор! Хотя может это и к лучшему, будет ясно, что я тут не причем. Однако посадить можно кого угодно, было бы на то желание и воля».
Постепенно Алекс немного упокоился и решил, что надо все-таки выяснить, где находится здание этой чертовой прокуратуры. Загрузив программу «Адрес Москва», он без труда нашел искомый дом и прикинул, как можно пройти от ближайшего метро, и сколько это займет времени. Любопытно, что никакого правоохранительного учреждения по этому адресу программа не сообщала, хотя для соседних домов, она показывала всё, что там было, вплоть до мастерской по починке холодильников и некоего магазина «Домашний Инструмент». Оказалось, что добраться туда достаточно просто, и ближе к четырем часам он ушел из Института. Попрощавшись с вахтером, он предупредил, что сегодня уже не придет. «А может, и вообще не приду», подумал Алекс.
8
Бывают года, когда зима отказывается наступать. Осень мешкает, цвета меняются медленно и незаметно, в воздухе чувствуется напряжение. Тогда был именно такой год. Воздух покалывал холодом, обдавал свежестью, но совсем не той свежестью, что бывает весной. А в остальном — дни в такое время года похожи на весенние. Нежно-голубое небо, казалось, не воспринимало вторжения зимы, решительно сопротивлялось движению года в холодную сторону. В четыре часа дня было еще очень светло, но уже почему-то включили уличные фонари, а им нечего было освещать, день еще не угас. Солнце все еще висело над горизонтом на западе, отчаянно цеплялось за стены зданий и края крыш, но москвичи уже торопились по домам, не обращая никакого внимания на природный казус.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
