В какой-то момент вы почувствовали себя убежденным, но все равно требуете более существенных доказательств: «Есть ли у вас какие-то специфичные примеры и не могли бы вы мне их продемонстрировать?»
Декан факультета на минуту задумывается, потом просит извинения и уходит в свой кабинет. Через несколько минут она возвращается со старой потертой книгой «Питание с точки зрения антропологии. Современные подходы к диете и культуре». Она открывает главу под названием «Питание и здоровье земледельцев и охотников-собирателей: исследование двух доисторических популяций» и знакомит вас с анализом двух групп людей, живших близ долины реки Огайо. Земледельцы в этом анализе поименованы как группа «деревни Хардин», они жили в это месте около 500 лет назад, а охотникам-собирателям дано имя «индейцы Ноул» по названию места, где были найдены их останки. Они жили в этом месте 3000–5000 лет назад. Места раскопок очень важны, так как в каждом из них найдено значительное количество останков. С точки зрения статистики это делает информацию, полученную с этих раскопок, более убедительной. Земледельцы из деревни Хардин питались в основном кукурузой, бобами и тыквой, что типично для многих групп коренных американцев, включая народность пима в Мексике и Аризоне. Смешанный рацион индейцев Ноул состоял из мяса, диких фруктов, рыбы и моллюсков. Разница в здоровье этих двух групп удивительна:
1. У ОС нет кариеса, тогда как у фермеров в среднем приходится 7 «дырок в зубах» на одного человека.
2. У ОС значительно меньше пороков развития костей, связанных с недостаточным питанием. То есть ОС питались гораздо лучше.
3. У ОС значительно ниже, чем у земледельцев, уровень детской смертности. Самая значительная разница – среди детей, умерших в возрасте от 2 до 4 лет, когда плохое питание особенно негативно сказывается на здоровье.
4. В среднем ОС были здоровее, об этом свидетельствует малое количество патологий костной ткани, вызванных инфекционными заболеваниями.
5. В среднем ОС жили дольше земледельцев.
6. У ОС незначительны или совсем отсутствуют признаки дефицита железа, кальция и белка, тогда как недостаток этих веществ обычен для земледельцев.
Декан факультета уходит, чтобы скопировать вам главу для домашнего чтения. (Если захотите прочитать эту главу полностью, зайдите на мой сайт www.Robbwolf.com, там имеется ссылка.) Вы готовите свой следующий вопрос, переваривая новую информацию: «Типична ли та ситуация, о которой вы мне рассказали? Не исключение ли это? Разве мы не адаптировались к продуктам из зерна?»
Она смотрит на вас с симпатией и на мгновение задумывается над ответом.
«Наши гены почти идентичны генам наших древних предков Homo sapiens, живших 100 000–200 000 лет назад. Генетически мы запрограммированы на тот образ жизни, которого больше нет, и наше здоровье отражает это. Изменение при переходе от образа жизни охотников-собирателей к сельскому хозяйству, о котором я вам рассказала, типично для каждого переходного периода, изучавшегося нами. Мы совершили переход от насыщенного питательными веществами, богатого белками рациона к рациону, зависящему от урожая нескольких крахмалистых растений. Эти крахмалистые растения содержат всего лишь малую толику витаминов и минеральных солей в отличие от тех, что содержатся во фруктах, овощах и постном мясе. „Новые продукты“ создали множество других проблем со здоровьем: от рака до аутоиммунных заболеваний и бесплодия. Мне совершенно не ясно, почему это до сих пор не принимается широкими кругами медицинской общественности, но я точно знаю несколько кафедр диетологии, где читается курс по питанию древних и рассказывается о роли, которую играет эволюция в нашем здоровье».
Теперь вы обрели трезвый взгляд на вещи, но вовсе не счастливы от этого. У вас появилось какое-то тяжелое ощущение. Декан факультета, кажется, заметила ваше беспокойство и предлагает вам экскурсию по факультету. Она показывает вам лабораторию судебной медицины, где студенты тренируются в обнаружении, определении, сборе и сохранении человеческих останков. Вы раньше и не представляли себе, что все те, кого вы видели в телесериале «Место преступления», изначально были антропологами и изучали древнего человека. Мы благодарим декана факультета за время, потраченное на нас, и за знания, которыми она с нами поделилась, и выходим на улицу, на теплый воздух Северной Калифорнии. Мы обмениваемся взглядами и вы спрашиваете:
– А теперь мы пойдем на факультет диетологии?
– Конечно, но сначала было бы неплохо пропустить еще несколько наших северокалифорнийских «Маргарит»!
Мы недолго идем по студенческому городку и попадаем в священные залы факультета диетологии. Обратите внимание, этот факультет существует под покровительством Школы биологических наук. Просто запомните это.
Мы заходим на факультет и (надо же, какое счастье!) видим, что несколько его сотрудников сидят вместе, поедая рогалики и запивая их апельсиновым соком. Действительно, надо предусмотреть полуденное падение уровня сахара в крови!
Мы представляемся и говорим, что у нас есть несколько вопросов, касающихся питания и здоровья. Ученые-диетологи заверяют, что мы попали туда, куда надо. Мы начинаем разговор с того же самого вопроса, который задали профессорам-антропологам: «Какое событие является самым важным в истории человечества?»
Ученые-диетологи смотрят друг на друга так, как будто это шутка. Но, увы, это не шутка. Один из них спрашивает нас: «А какое отношение история имеет к питанию и здоровью?»
Я специально смотрю на вас, подталкивая к тому, чтобы вы стали лидером в диспуте. Вы спрашиваете присутствующих: «А развитие земледелия? Имело ли оно значение для здоровья и благополучия нашего вида?»
Ученые-диетологи молча закивали. Можно было подумать, что они почувствовали себя неуютно. Ничего подобного. Худой парень в майке с надписью «Тофу – вот что нужно есть на ужин» вступает в разговор.
«Конечно, это важно. До возникновения земледелия жизнь людей была короткой и суровой».
Другой заявляет: «Да, тяжело охотиться на животных, а „стабильное“ снабжение продовольствием в результате развития земледелия позволило человечеству вырасти численно. Люди стали развивать искусство, науку и медицину».
Мы оба признаем справедливость его слов в части культурного развития человека, но вы рассказываете ему то, что услышали всего час назад от антропологов: об изменении здоровья человека. Вы упоминаете о замечательном здоровье наших палеолитических предков так, как об этом рассказывали профессора-антропологи, говорите о разнице в состоянии скелетов охотников-собирателей и земледельцев.
Ученые-диетологи теряют уверенность. Один из них саркастически замечает: «Откуда нам знать, что именно ели наши предки? Это все предположения».
Другой преподаватель, похожий на дистрофика, добавляет: «То, что наши предки питались подобным образом, не означает, что это положительно влияло на здоровье. Все они умерли молодыми, и, без сомнения, причиной этому было мясо, которым они питались. Всем известно, что мясо – причина рака».
Вы возражаете и говорите о том, о чем упоминали профессора-антропологи: охотники-собиратели практически не болели онкологическими заболеваниями, до того как познали зерно, бобовые и молочные продукты. Наши собеседники начинают переглядываться и неясно бормотать что-то. Обмен идеями быстро подходит к концу.
Я задаю еще несколько вопросов: «Факультет диетологии существует под эгидой Школы биологических наук, не так ли?»
Все согласно кивают.
«Поэтому диетологию можно рассматривать как одно из направлений биологии, правда?»
Опять все кивают.
«Каков основной и направляющий постулат биологии? Какая идея используется этой наукой, чтобы упорядочить постоянно нарастающий поток информации в различных направлениях биологии? Какая идея связывает вместе всю биологию?»
В ответ – отсутствующие взгляды.
«Применяете ли вы концепцию эволюции, происходящей посредством естественного отбора?»
На этот вопрос один из ученых-диетологов отвечает: «Понятие эволюции очевидным образом имеет применение в биологических науках, но оно ограниченно применимо там, где речь идет о понимании человека».
«То есть люди не подчинаются законам биологии?» – спрашиваю я у него.
Этот вопрос вызывает короткое перешептывание, завершаемое каменным молчанием. Этим приятным людям хочется, чтобы мы скорее ушли. Я задаю еще один вопрос: «Что вы конкретно используете в разработке рекомендаций по питанию?»
На этот вопрос отвечает худощавый ученый в майке с «тофу»: «Мы используем вот это!»
И он протягивает мне руководство по правильному питанию «Моя пирамида», изданное министерством сельского хозяйства США.
