хорошо, я, по крайней
мере, узнал, что это французский граф, и нам нужно искать где-то во
Франции.
Ещё я разузнал, что после того, как Екатерина уехала из Парижа с этим
неизвестным графом, её никто из опрошенных гостей не видел здесь.
Возможно, они уехали в другой город, но эта дама мне не сказала, куда… и я
думаю, будить её было бесполезно. Для женщины столь некультурно напиться
до такого состояния… Но дело это не моё. Я своё дело выполнил.
Ещё не закончился первый час, а я опросил уже всех гостей… Я очень
часто бываю молодцом. Но я уже собрался уходить из зала, как вдруг входные
двери со стуком открылись. Большинство гостей не обратили на это никакого
внимания, и продолжили веселиться, но некоторые пристально смотрели на
садовника, вошедшего в поместье. У него на лице был написан такой ужас,
что я предположил: неизбежно какое-то происшествие. Он подбежал к
музыкантам и что-то им сказал, они перестали играть, и садовник обратился к
гостям. Он прокричал срывающимся запыхавшимся голосом:
– Граф!.. Нарцисс!.. Дидье… – после долгой паузы, пожилой мужчина
всё же сказал, – мёртв!..
Тут по залу прошёлся шум. Паника постепенно начинала охватывать
его, но я вышел к ошалевшему садовнику и попытался успокоить зал, иначе
это бы привело к непоправимым последствиям. Все замолчали. Вскоре
выбежала графиня Мари Дидье, вся в слезах, не удивительно почему… Она
пробежала через зал и со стуком открыла входную дверь. Все видели, как она
быстро завернула за угол. Я попросил весь зал оставаться на местах, а сам
пошёл за графиней. На улице были сумерки, небо затянули тяжёлые тучи.
Собирался дождь. Я тоже повернул за угол, в том направлении, куда ушла
графиня. Я вышагивал по дороге, высматривая её силуэт. Минуту спустя, я
нашёл её сидящей на земле, и рыдающей около лежащего перед ней тела. Она
произносила какие-то невнятные слова, и прижимала к груди голову своего
племянника. Как люди глупы, он ведь не услышит её, и не проснётся. Над ним
уже поработали жнецы, так что, его не вернуть, теперь отчёт о его смерти
будет храниться в их библиотеке.
Я присел на корточки около графини и положил свою руку ей на плечо.
Немного помолчав, я заговорил с ней:
– Я соболезную, графиня Дидье… Кому же понадобилось…
– Я… не… могу пред…представить… – с трудом выговаривала она, –
каким нужно… быть… чтобы с…сделать…
Она опять зарыдала. Я понял, что сейчас с ней разговаривать
бесполезно. Нужно было что-то предпринять, не будут же они всю ночь здесь
торчать… Рядом с нами появился садовник, который и принёс эту весть.
– Графиня, прошу Вас, возьмите себя в руки. Давайте, Вас проводят
внутрь, а я отнесу Вашего племянника в его комнату. Здесь есть чёрный ход?
Так, чтобы меня никто не видел?
Садовник рассказал мне, как пройти ко входу для прислуги, и как потом
добраться до комнаты графа Дидье, а сам повёл рыдающую графиню в
особняк.
Я взял этого молодого человека на руки. На нём почти не было следов
крови. Что было повреждено – так это голова и нога. Я посмотрел наверх, и
понял, что, скорее всего, он выпал из окна, а вот сам или ему кто-то помог –
это и нужно было выяснить. Если мы раскроем это дело, то сможем добиться
хорошей репутации среди общества.
Поскольку окно было открыто, я без труда запрыгнул в него.
Кажется, в комнате не было следов борьбы, всё осталось целым. Если
же Нарцисс сбросился сам, то ему необходим был мотив… Помнится, что он
был весёлым, когда я его видел в последний раз. Слишком странно, если граф
сделал это сам. Всё же, это было убийство, а не самоубийство.
В комнату кто-то постучался. Я приоткрыл дверь и увидел служанку. Я
не был уверен, что она знает о случившемся. Но оказалось, что девушка
принесла воду с тряпкой, чтобы вытереть кровь с графа Нарцисса Дидье. Она
не выглядела заплаканной, но испуг на её лице стал больше, когда молодая
особа увидела окровавленное тело. Я предложил ей своею помощь, но она
отказалась. Положив голову мальчика на свои колени, чтобы не замарать
постель, молодая служанка стала протирать рану на его голове.
– Вы не выглядите расстроенной… вы не очень хорошо знали графа? –
спросил я.
– Да, он приезжал сюда редко. Но госпожа Дидье души в нём не чаяла…
Своих детей у неё нет, а племянник родного брата был её единственным
утешением в жизни. Не знаю теперь, что станет с нашей госпожой…
Служанка закончила смывать кровь, а я помог ей уложить бездыханное
тело на кровать. Перебинтовав ему голову, чтобы закрыть ужасную рану от
взоров, она молча удалилась. Я ещё немного побыл в комнате графа, но по-
прежнему, не мог увидеть следов убийства. Единственное, что меня смутило –
это, что дверь не была заперта на ключ. Если бы Нарцисс хотел совершить
самоубийство, он бы обязательно закрыл дверь, чтобы никто не смог к нему
войти. Это единственная улика, которую я заметил.
Комната графа была этажом выше приёмного зала для гостей. Вскоре я
вернулся к ним. Там все пребывали в ужасе, графиня сидела в окружении
близких ей людей и всё ещё рыдала. Ей предлагали идти в свою комнату,
отдохнуть, но она не соглашалась, говорила, что всё равно не сможет уснуть.
Но вскоре её всё-таки уговорили. С ней ушли ещё три женщины, выглядевшие
менее расстроенными, чем графиня.
Когда Мари Дидье вышла за дверь, в зале воцарилось молчание, все
смотрели друг на друга, не зная, какие дальнейшие действия предпринимать.
Люди были насторожены, обстановка резко поменялась и стала более
накалённой. Я хотел разрядить её, но первым в разговор вступил Дуглас.
– Уважаемые гости, прошу вас, давайте будем вести себя не так
настороженно, все мы здесь знаем друг друга, поэтому вряд ли кто-то из нас
способен на такой поступок, как убийство…
Все стали перешёптываться, но, похоже, что слова Дугласа их убедили.
Все постепенно стали менее напряжёнными. Я подошёл к другу моего
господина и завёл с ним разговор:
– Дуглас, как Вы думаете, стоит ли нам расследовать это дело?
Он немного помолчал, но вскоре ответил положительно:
– Я думаю, что стоит. Если дело дойдёт до правильного логического
конца, то не только преступник будет наказан, но и мы сможем добиться
неплохого расположения в обществе.
– Я считаю точно так же… Но… Вам не приходило в голову,
